Рота Его Величества - Дроздов Анатолий Федорович. Страница 8

…Эти вальсы любил дед. В доме была старинная радиола с зеленым глазком-индикатором. Чтобы послушать музыку, надо было открыть внизу крышку, сунуть в щель пластинку и опустить на край черного диска головку звукоснимателя. В динамике раздавался легкий треск, а затем вступали скрипки и трубы. Дед садился у стола и подпирал подбородок кулаком. В такие минуты я боялся к нему подходить. Музыка стихала, дед ставил новую пластинку, затем другую… После аккуратно складывал их в пожелтевшие конверты. Надписи на конверте были немецкие, отпечатанные черным готическим шрифтом.

Пластинки дед привез из Австрии. Это, как и многое другое, я узнал позже — и не от деда. Он встретил Победу в Вене. Командира взвода разведки не демобилизовали, как других фронтовиков. Лейтенанту было девятнадцать, таким предстояло еще служить. Деду выпало в оккупированной Австрии. Он этому не обрадовался. Вокруг была чужая земля и люди, которых он ненавидел. Они убили его семью, уничтожили односельчан, сожгли родную деревню — у ненависти были глубокие корни. Не важно, что эти люди звались австрийцами; форма у них была, как у немцев, да и русских они убивали точно так же, дед это хорошо знал. Он не любил увольнения, а когда случались, заходил в ресторанчик неподалеку от части и сидел там допоздна.

В один из таких вечеров он возвращался в часть, как вдруг услышал сдавленный крик. Привычка заставила деда свернуть. В подворотне творилось неприглядное. Двое солдат прижимали к стене худенькую девчонку. Один держал нож, второй, сопя, задирал девчонке платье. Оба насильника были высокими, мордатыми и пьяными.

— Отставить! — приказал дед.

Солдаты испуганно оглянулись, но успокоились, заметив, что офицер один, к тому же без кобуры на поясе. (Дед по фронтовой привычке носил пистолет в кармане.)

— Иди своей дорогой, лейтенант! — посоветовал тот, что с ножом. — Не то поранишься!

— Брось нож! — посоветовал дед. — Лучше будет!

— Счас! — ответил громила и прыгнул к деду.

Пока он, воя от боли, ползал по земле, дед достал из кармана «ТТ» и передернул затвор. Второй насильник смотрел побелевшими глазами.

— К стене! — велел дед.

Солдат занял указанное место. Дед пинком поднял второго, поставил рядом.

— Властью, данной мне партией и правительством, за покушение на жизнь офицера Красной армии и попытку изнасилования гражданской немки, — сказал дед, поднимая «ТТ», — я, лейтенант Князев, приговариваю двух гадов к смертной казни через расстрел. Приговор привожу в исполнение немедленно!

— Герр офицер!..

Девчонка повисла у него на руке. Дед выстрелил, пуля выбила кирпичную крошку над головами солдат и срикошетила.

— Идиотка! — сказал дед по-немецки. — Я мог их убить!

— Вы не собирались? — удивилась она.

— Пугал, — объяснил дед. — В комендатуру вести не хочется. Допросы, разбирательства…

— Тогда посмотрите! — указала она.

Дед посмотрел. Солдаты стояли с мокрыми штанами, головы их тряслись.

— Вот что, гниды! — сказал дед, пряча пистолет. — Встречу кого в городе — застрелю! Ясно? — Он повернулся и пошел прочь.

За спиной зацокали каблучки. Дед оглянулся — девчонка шла следом.

— Можно мне с вами? — спросила она. — Я боюсь одна.

— Где живешь? — спросил дед.

— Рядом с вашей частью, герр офицер!

— Ты знаешь меня? — удивился дед.

— Конечно! — ответила она. — Вы бываете в ресторане дядюшки Михеля и сидите там один, никого не приглашая: ни друзей, ни женщин.

— Не видел тебя.

— Меня пускают только в кухню, но я выглядываю в зал.

— Работаешь в ресторане?

— Мы с мутер печем штрудели для дядюшки Михеля. Вы пробовали наш штрудель?

— Нет, — сказал дед. — Я не знаю, что это такое. Ты как здесь оказалась?

— Носила бабушке пирожки.

— Как Красная Шапочка? — усмехнулся дед.

— Вы знаете эту сказку? — удивилась она.

— У нас все ее знают, — ответил дед.

Остаток дороги они прошагали молча и так же, без слов, расстались. Назавтра деду позвонили с проходной.

— Вас какая-то немка требует! — доложил дежурный.

— Какая еще немка? — не понял дед.

— Не знаю. Пришла, лепечет: «Герр офицер Князев, герр офицер Князев…»

— Прогони! — сказал дед.

— Гонял, — вздохнул дежурный. — Не уходит.

«Немкой» оказалась вчерашняя девчонка. Увидев деда, она заулыбалась и протянула корзинку:

— Вот!

— Что это? — спросил дед.

— Яблочный штрудель. Вы же не пробовали!

— Отойдем, — велел дед.

Рядом с воинской частью был парк. Дед нашел свободную скамейку, они сели. Девчонка откинула салфетку, прикрывавшую пирог, и стала нарезать его предусмотрительно захваченным ножиком.

— Он еще теплый! — сказала, протягивая кусок. — Недавно испекли. Мутер постаралась. Сказала: «Обязательно поблагодари русского! Он благородный человек!»

— Себе почему не берешь? — спросил дед.

— Это все вам! — Она спрятала руки за спину.

— Бери! — велел дед. — Один есть не стану.

Штрудель оказался вкусным. Дед жевал с удовольствием, она — с еще большим, откусывая сразу помногу. Дед догадался, что свои пироги гостья пробует не часто.

— Поблагодари мутер, — сказал, вставая.

Она тоже поднялась.

— Герр Князев, — сказала тихо. — Я хочу, чтоб вы знали: я вступилась за тех солдат не потому, что у меня с ними что-то было. Я честная девушка и не гуляю с солдатами. Я испугалась за вас. У вас могли быть неприятности. Эти солдаты не пожалуются?

— Пусть только попробуют! — усмехнулся дед.

— Они плохие люди! Я понимаю, русским есть за что нас ненавидеть. Но я не воевала в России, и отец мой не воевал. Он умер до войны, в концлагере. Он не любил нацистов и не скрывал этого.

— Не держи зла, — сказал дед. — Русские, как и немцы, бывают всякие. Эти были не фронтовики — тыловые крысы. Видела их ряшки? — последнее слово дед произнес по-русски, поскольку немецкого эквивалента не знал.

— Что есть «ряшки»? — спросила она.

— Ну… Морды у них такие! — сказал дед по-русски и засмеялся.

Когда он перевел, она тоже засмеялась, показав белые зубки.

— Тебя как зовут? — спросил дед.

— Лиза. А вас?

— Степан.

— Не приходи больше в часть, Лиза, — попросил дед. — Это не положено.

— Куда ж мне приходить? — спросила она робко. — Сюда?

— Можно, — сказал дед, подумав.

— Завтра? — обрадовалась она.

— Завтра не получится, — вздохнул дед. — И послезавтра тоже. В воскресенье…

Спустя полгода дед подал рапорт о женитьбе.

— Совсем охренел, Князев! — сказал командир, вызвав его к себе. — Она же немка!

— Австрийка.

— Какая, на хрен, разница? Или австрийцы не воевали?

— Она не воевала! — сказал дед. — Ее мать не воевала. Отец и вовсе замучен в фашистском концлагере. Обычная рабочая семья. Они не враги советской власти, они за социализм!

— Слушай, Степан, — сказал командир, протягивая рапорт. — Забери, а? Я тебя очень прошу! Насчет браков с немками существует строгий приказ. Сломаешь себе жизнь и мне нагадишь!

— Я к генералу пойду! — набычился дед.

— В Сибирь ты, на хрен, пойдешь! — заорал командир. — К белым медведям! Последний раз прошу — забери!

— Нет! — сказал дед.

…Вечером в общежитие к нему пришли.

— Сдайте оружие! — велел капитан с повязкой на рукаве.

Дед достал из кобуры «ТТ».

— Еще?

— Нету, — сказал дед.

— Так я и поверил! — ухмыльнулся капитан. — Чтоб фронтовик и без трофея? Где чемодан?

— Под койкой.

— Покажешь или сами посмотрим?

— Сами! — огрызнулся дед.

По кивку капитана сопровождавший его лейтенант нырнул под койку, вытащил чемодан, открыл и стал рыться в содержимом.

— Аккуратнее! — сказал дед, когда очередь дошла до стопки пластинок. — Это подарок!

— Было бы кому дарить, — вздохнул капитан, но на лейтенанта прикрикнул: — Осторожнее!

— Ничего нет! — доложил лейтенант, закончив осмотр.

— Собирайся, — сказал капитан деду.