Рога - Кинг Джозеф Хиллстром "Хилл Джо". Страница 29

— А я тебя ею не душу? — спросил Иг.

— Нет, — сказала Меррин.

У Ига все никак не получалось застегнуть цепочку — дрожали руки. Меррин терпеливо ждала.

— За кого ты поставила свечку? — спросил Иг.

— За сестру.

— У тебя есть сестра?

— Теперь уже нету, — коротко ответила она, и Ига кольнуло чувство, что спрашивать не следовало.

— А ты поняла мое сообщение? — спросил он, чувствуя срочную необходимость сменить предмет разговора.

— Какое сообщение?

— Сообщение, которое я тебе передавал. Азбукой Морзе. Ты же знаешь азбуку Морзе?

Меррин расхохоталась — неожиданно грубый звук, из-за которого Иг чуть не уронил крестик. В следующий момент его пальцы наконец сообразили, что им нужно делать, и он закрепил цепочку у нее на шее. Она повернулась. Было настоящим потрясением, как близко она стояла. Приподними он сейчас руки, они оказались бы у нее на бедрах.

— Нет. Я ходила пару раз к герлскаутам, но бросила прежде, чем мы стали делать что-нибудь интересное. Кроме того, я и так знаю о жизни в лесу все, что надо. Мой отец был когда-то лесником. Так что же ты мне сигналил?

Меррин сбила Ига с толку. Он заранее старательно распланировал разговор и что он ей ответит, а теперь вся заготовка псу под хвост.

— Но ведь ты-то что-то сигналила мне? — спросил он недоуменно.

Меррин снова рассмеялась.

— Мне просто было интересно, как долго я смогу светить тебе в глаза, прежде чем ты поймешь, откуда это. А что, как тебе показалось, я тебе сигналила?

Но Иг не смог ей ответить. Его дыхание перехватило, лицо вспыхнуло, и он впервые осознал, как смешно было даже подумать, что она сигналила что бы то ни было, не говоря уж о том, что он убедил себя, будто она ему сигналила слово «мы». Ни одна девочка в мире не посигналила бы такое мальчишке, с которым она даже ни разу не разговаривала. Теперь это было совершенно очевидно.

— Я передавал «это твой», — сказал наконец Иг, решив, что лучше не заметить заданного ею вопроса.

И это было ложью, хотя и звучало достаточно правдиво. Он тоже передавал ей единственное короткое слово: «Да».

— Спасибо, Игги, — сказала она.

— Откуда ты знаешь, как меня звать? — спросил он и удивился, как вдруг вспыхнуло ее лицо.

— Я спросила одного человека, — ответила она. — Не помню уж, почему я…

— А тебя звать Меррин.

Меррин бросила на него удивленный взгляд.

— Я спросил одного человека, — пояснил Иг.

Она взглянула в направлении двери.

— Мои родители, наверно, уже ждут.

— О'кей, — сказал Иг.

К тому времени, как они дошли до атриума, он успел выяснить, что оба они изучают первый период английской литературы, что дом у нее на Клапем-стрит и что мама записала ее волонтером по сдаче крови, организуемой церковью в конце этого месяца. Иг тоже участвовал в этой акции.

— Я не видела твоей фамилии на подписном листе, — сказала Меррин.

Они спустились еще на три ступеньки, прежде чем Иг сообразил, что, значит, она искала его фамилию на подписном листе. Он оглянулся и увидел, что Меррин чему-то загадочно улыбается.

Когда они вышли из церкви, солнце сияло так ярко, что в первую секунду совсем ослепило Ига. Затем он увидел смутное пятно, несущееся прямо на него, поднял руки и поймал футбольный мяч. Когда глаза его попривыкли к свету, он увидел своего брата, Ли Турно, еще нескольких парней — даже Эрика Хеннити — и отца Моулда, веером разбегавшихся по траве.

— Иг, сюда! — крикнул Моулд.

Родители Ига стояли вместе с родителями Меррин; Деррик Перриш и отец Меррин весело переговаривались, словно их семейства дружили уже многие годы.

Мать Меррин, худая женщина с поджатыми бесцветными губами, заслоняла глаза от солнца ладонью и болезненно улыбалась, глядя на дочь. День пах горячим асфальтом, прокаленными солнцем автомобилями и свежеподстриженным газоном Иг, не отличавшийся особенной склонностью к спорту, занес руку и швырнул футбольный мяч, придав ему сильное вращение; тот пролетел по плавной дуге и попал прямо в большие мозолистые ладони отца Моулда. Моулд, в черной рубашке с короткими рукавами и белым воротником, вскинул мяч над головой и рванулся по зеленому газону.

Футбол продолжался с полчаса; отцы, сыновья и святой отец гонялись друг за другом по газону. Ли поставили квотербеком; [18]он тоже не был особым спортсменом, но с виду вполне подходил для этой роли, с идеальным, почти ледяным спокойствием, написанным на лице, и галстуком, закинутым через плечо. Меррин скинула туфли и играла босиком, единственная среди них девочка.

— Меррин Уильямс, — сказала ее мать, — ты так перепачкаешь штаны травой, что мы никогда не отстираем.

Но ее отец махнул рукой и сказал:

— Надо же немного повеселиться.

Они играли вроде бы в тач-футбол, [19]но Меррин роняла Ига на землю при каждой игре, бросаясь ему под ноги, пока это не стало шуткой, заставлявшей всех покатываться со смеху, — Иг, которого сшибала шестнадцатилетняя девочка, тонкая как былинка. И никого это не веселило больше, чем самого Ига, который прямо из себя выходил, чтобы дать ей лишний шанс с ним расправиться.

— Падай на зад сразу же при подаче, — сказала Меррин, сбив его с ног в пятый или шестой раз. — Потому что я могу это делать весь день до вечера, понимаешь? А что тут такого смешного?

Потому что он смеялся.

Меррин стояла над ним на коленях, ее рыжие волосы щекотали ему нос. Она пахла лимонами и мятой. Крестик, висевший у нее на шее, снова поблескивал ему, передавая почти невыносимо радостное сообщение.

— Ничего, — сказал Иг. — Я тебя прекрасно понимаю.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Все остальное лето они то и дело наталкивались друг на друга. Когда Иг пошел со своей матерью в супермаркет, Меррин оказалась там же со своей матерью. В итоге они шли вместе по проходу, отставая от родительниц на пару футов. Меррин прихватила мешочек вишен, и они попутно их ели.

— Разве это не магазинное воровство? — спросил Иг.

— У нас не будет никаких неприятностей, если мы съедим улики, — сказала Меррин, сплюнула косточку в ладонь и отдала ему.

Она отдавала ему все свои косточки в естественном ожидании, что он от них как-нибудь избавится, что он и делал, складывая косточки в карман. По приходе домой в кармане его джинсов обнаружился сырой, сладко пахнувший комок размером с детский кулак.

А когда «ягуар» должен был ехать в «Мастерс-авто», Иг увязался вместе с отцом, потому что он знал, что там работает отец Меррин. У Ига не было никаких причин считать, что в этот солнечный день она будет в таком неподходящем месте, но вот, она сидела за отцовским столом, болтая ногами, и словно с нетерпением ждала, когда же он придет. Они взяли из торгового автомата по апельсиновой содовой и стояли в заднем помещении мастерской под жужжащими флуоресцентными лампами, Меррин сказала, что завтра пойдет вместе с отцом к Королевиной Круче. Иг сказал, что дорога проходит прямо за их домом, и она спросила, не пойдет ли он вместе с ними. От соды их губы стали оранжевыми. Идти с ней вместе куда бы то ни было не представляло труда, это было самой естественной в мире вещью.

Было вполне естественно подключить и Ли, не давая событиям приобрести слишком уж серьезный оборот. Ли и сам захотел участвовать в походе на Королевину Кручу, сказал, что хочет там попробовать дорожку для горной доски. Впрочем, доску он позабыл.

По пути наверх Меррин ухватилась за ворот своей футболки, оттянула его и начала утрированно обмахиваться. В шутку изображая, что задыхается от жары.

— Вы, ребята, прыгали когда-нибудь в эту реку? — спросила Меррин, указывая на Ноулз, поблескивающую между деревьев; та вилась внизу, по плотно заросшей деревьями долине, черная змея со спиной, покрытой сверкающими чешуйками.

— Иг все время туда прыгает, — сказал Ли, и Иг рассмеялся; Меррин сощурила глаза и удивленно на них взглянула, но Иг только потряс головой. — Только вот что я вам скажу, — продолжил Ли, — у Ига в бассейне куда приятнее. Когда ты позовешь ее купаться?