Хроники Валькирий (СИ) - Жданова Светлана "Лисавета". Страница 37

   - Так как ее звали?

   - Олиар. Ты знала ее?

   - Нет. Я не знаю всех.

   Олеар, Серебряная Монета, погибла десять лет назад во время нападения мангоров на небольшой поселок. Как изысканная, известная в высших кругах страны валькирия попала в те земли - не понятно для многих, кроме ее сестер и самых близких друзей. Она спасала... как всегда спасала.

   Есть вещи, которые лучше не знать.

   - Нюкта, я хотел попросить тебя, - несколько замялся Медок. - Ты могла бы... не трогать Роксану? Я понимаю, что твое состояние является следствием ее поступка, и мы нарушили наш договор, но вина в этом больше на мне. Роксане не хватает любви и внимания, но вместе с тем и надзора, возможно, не пытайся я заменить свои отцовские обязательства вседозволенностью, она была бы осмотрительней.

   - Медок, не надо. Я все понимаю. Вот только не уверена что ваша наука пойдет ей впрок. Роксана наверняка знала к кому идет, она же не полная идиотка. Значит, сделала это намеренно и ожидая чего-то. И глупость трудно простить женщине в ее положении, но осмысленность в данном случае куда тяжелее. Так что не надо принимать удар на себя и пытаться защитить свою дочь, барон. Это не спасет ее и не возвысит в моих глазах, только себя испачкаешь.

   - Она моё дитя, и я буду защищать ее до последнего, - грустно улыбнулся мужчина. Благодаря своему уму, ему было тяжело не видеть пороков Роксаны, но он всячески старался оправдывать ее, как и полагалось отцу.

   - Каждый уважающий себя мужчина, должен прежде всего защитить свое потомство. В том числе и от них самих, - внес свою лепту Гийом, до этого не желавший вмешиваться в разговор.

   Мужчины встретились взглядами, прекрасно понимая друг друга.

   - Именно поэтому ты поспешил выдать ее замуж? - чуть склонила голову к плечу Нюкта, разрушая неуютную тишину. - Так что даже толком не проверили личность будущего зятя.

   Поняв, что эти двое знают, или по крайней мере догадываются о куда большем, чем он надеялся, Медок сдался.

   - Я хочу нормальных внуков и наследника моего титула и земель, а не диких волчат. Арлан мне как сын, которого никогда не было, но я не могу так рисковать своими потомками.

   Нюкта кивнула. Доводы и предпочтения барона были весьма понятны, как и то, что даже зная о странном происхождении своего приемного сына, он не спешил раскрывать и раскрываться. Подробности же валькирию не интересовали. Она и так увязла во всех этих семейных связях и прочих нитях связи, в то время как ей надо не распутывать эти клубки, а добраться до погани внутри него.

   - Нюкта, - позвал ее барон, а когда дождался прямого острого взгляда, продолжил, - он действительно не плохой. Когда Мари призналась, я испугался, но потом стал присматриваться и... за все это время он не сделал ничего предосудительного. Могу за это ручаться.

   - Приму это к сведенью.

   Когда барон ушел, за расспросы взялся Гийом, видно желая утомить валькирию еще больше.

   - Так что ты решила?

   - У нас нет другого выхода. Вплетай красные ленты.

   Время после ранения валькирии стало для этих земель самым спокойным, за последние несколько ценс. Простые люди были склонны кидаться из крайности в крайность, то считая такое поведение тварей - благом, то шепчась о подозрительном затишье. Так же они не могли прийти к единой версии, что же повлекло такую перемену. Жрец гнет свою линию, простолюдины перебирают самые невероятные, рыцари, наслушавшись речей тех, кто был в тот день в лесу, убеждены, что валькирии, баронессе и им пришлось столкнуться с чем-то ужасным. Сам же Арлан многозначительно молчал, не желая рассказывать каким чудом ему удалось найти в продрогшем от слякоти лесу, едва живую Нюкту.

   И им не надо знать, насколько они правы.

   Воспользовавшись первой удобной возможностью, Арлан оставил отряд защитников и свернул на одну из троп, ведущих в небольшой лесок, заметно прореженный лесорубами за последнее время. Скрываться от посторонних взглядов ему было противно еще и потому, что никакие "как будто" не могут быть оправданием - он скрывался зверем, мерзкой тварью, ищущей уединения и места подальше от человеческих глаз. Но и по-другому он не мог, только так, наедине с самим собой и тем гложущим изнутри ощущением, Арлан мог принять своё проклятье и дар существования.

   Разбавленная кровь в его венах брала своё и оборот проходил куда сложнее чем у обычных схаалов, благо заранее зная, что ему сегодня предстоит, мужчина не стал усердствовать с броней, которую в данный момент спешно снимал со своего тела. Нечисть не любит металл хотя бы из-за невозможности оставить его при себе в обеих ипостасях. А вот стеганка, рубашка и штаны остались при нем и вернутся как только он пожелает стать человеком. Мгновение боли ознаменовало переход, который так не хотелось делать.

   Мир вокруг Арлана поменялся, заметно теряя в цвете, но при этом приобретая новую меру, делая предметы, ранее казавшимися плоскими и незначительными - многогранными и очень явными. Он видел, как с дерева медленно скатывается липкая, пахучая смола, оставляя в вечности серокрылого мотылька, обманутого приближающимися сумерками, он чувствовал вибрацию этой самой "плачущей" сосны, которую пробивал в поисках пропитания серый невзрачный птах. Он слышал биение его маленького сердечка. Эти ощущение разом обрушились на разум, затопив его своей мощью и сладостью, отдавая на поживу первозданной дикости. Вот только зверь оказался готов к подобному, оставляя свое сознание на плаву и не сдавшись.

   Тело чуть качнулось вперед, а затем оборотень сорвался в быстрый бег, в данный момент у него не было времени на долгие разминки и попытки "перебеситься".

   А зверь из кузнеца действительно вышел крупным, как и заметила в прошлый раз валькирия. Мышцы бугрились под гладкой шерстью лап, перекатывались на сильных задних ляжках и мощной груди. Еще совсем небольшие костяные наросты ритмично двигались в такт сокращению большого тела, так легко и ловко двигающегося по лесной подстилке.

   Темп снизился, только когда оборотень почуял близость цели, к которой до этого шел по весьма определенным меткам, непонятным ни для кого другого кроме них двоих. Обратное превращение заняло всего один вздох и на поляну, выбранную вожаком стаи, он вышел на двух ногах.

   Осмотрев своего внука с ног до головы, схаал дернул усами.

   - Смотри-ка, вроде целый. Или в штанах не видно, чего твоя шлюха оторвать смогла?

   Даже в звериной ипостаси его голос звучал издевательски, хотя вожак и не собирался задевать Арлана подобными словами, наоборот, был довольно сдержан для такой развратной твари. По отношению к своему потомку он вообще был излишне снисходителен, что наталкивало на весьма определенные мысли.

   - Я звал тебя обсуждать не содержимое моих штанов.

   - Не задирай уши, Арлан, ты не в той ситуации.

   Темный зверь потянулся, превращаясь в высокого, широкоплечего мужчину. В человеческом виде он нисколько не уступал в росте Арлану, но во всем его сильном теле чувствовалась мощь, еще недоступная молодости. Черные волосы с легкой проседью лежали поверх меха накидки, подчеркивая суровость лица, привлекательного своей властностью и каким-то животным магнетизмом. Из-под нависающих густых бровей смотрели карие глаза, в которых никогда не отражалась жалость или нежность. Даже таким - Каххар был непобедимым и жестоким владыкой, когда-то объединивший под своими лапами несколько стай и сделав их самок своими.

   - Так зачем ты вытащил меня? Если бы мне не было так это интересно, я бы вряд ли ответил на столь бездарно исполненный вызов. Все равно, что цепная шавка воешь, - презрительно сморщился вожак. - То даже слушать не хочешь, то сам морду к земле гнешь.

   - Ничего гнуть перед тобой я не собираюсь, - повел носом светловолосый, опираясь спиной на широкий древесный ствол. - Пусть суки твои и гнуться и ложатся.