Возвращение. Части 1-3 (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович. Страница 2

Выйдя со двора, я прошел мимо спортивного комплекса к городскому парку. От парка осталась одна центральная аллея, все остальные деревья срубили и построили кучу всяких ларьков и павильонов. Делать здесь было особенно нечего, но ведь нужно же куда-то идти? Хорошо, что ноги понесли меня туда, иначе я бы ее не встретил.

Она стояла у меня на пути простоволосая, без зимней одежды. Хлопья снега, кружась, падали на ее мальчишескую фигуру, припорошив шикарную гриву волос, по которой только и можно было издали признать в ней девочку. На ней было нечто вроде комбинезона, причем штанины плавно переходили в ботинки на толстой подошве. Когда я подошел почти вплотную, она повернулась ко мне лицом, заставив замереть на месте. С красивого лица девочки лет двенадцати на меня с надеждой и болью взглянули большие серые глаза. Точно так же смотрел на меня десять минут назад беспризорный котенок.

— Что с тобой? — спросил я ее. — Почему ты на улице в таком виде? Тебе нужна помощь?

На ее лице появилось беспомощное выражение, которое сменилось решимостью. Подойдя ко мне, она привстала на цыпочки, слегка сдвинула мой капюшон и что-то закрепила на виске. Я машинально потянулся рукой к закрепленному предмету.

— Не трогай, — услышал я возле своего уха голос девочки, — иначе мы не сможем общаться. Мы можем где-нибудь укрыться? Здесь слишком холодно, а я не хотела бы сильно разряжать батареи.

При разговоре ее губы шевелились, но совсем не в такт тому, что я слышал.

"Может быть, немая, — подумал я, — а это прибор, который для них придумали?"

По специальности я был радиоинженером и долгое время занимался компьютерной техникой, но за новинками перестал следить больше десяти лет назад.

— Пойдем ко мне домой, — предложил я. — Я живу совсем рядом. Там мне и расскажешь о своих проблемах.

Она согласно кивнула головой, стряхнув с волос часть снега, и протянула мне узкую ладошку. Я снял перчатку и взял ее руку, поразившись, насколько она горяча.

— Ты вся горишь! — с тревогой сказал я. — Пошли быстрее! С такой температурой почти раздетой находиться на морозе! О чем ты думала?

— Я не больна, — прозвучало у меня под ухом. — Жар — это нормально. Но ты прав — пойдем быстрей!

Хорошо, что, когда мы подходили к подъезду, не встретили никого из соседей, иначе у них надолго бы появилась тема для сплетен и пересудов. Я снял вторую перчатку и коснулся указательным пальцем окошка считывателя. Двери разъехалась, и мы вошли. При этом я посмотрел назад: котенка не было, а брошенный мною корм кто-то раскидал ногами по всей площадке.

— Извини, — сказал я девочке. — Быстро подниматься не могу: болят колени, да и сил нет. Что поделаешь — годы. Но ты можешь подняться на третий этаж и подождать меня там.

— Нет, я с тобой! — ответила она, крепче сжав мою ладонь. — Здесь уже тепло, а я никуда не спешу.

Добравшись до своей двери, я немного отдышался, после чего набрал на замке код и опять приложил палец. Замок открылся со второй попытки, после того как я протер окошко считывателя носовым платком. Мальчишка живущих надо мной соседей периодически пачкал замок жвачкой из-за моей жалобы на громкую музыку.

— Заходи, — пригласил я девочку. — Твоя обувь снимается?

— Конечно! — она грациозно присела и что-то сделала с ботинками.

Что именно — я не понял, но они остались стоять на полу прихожей, а девочка босиком пошла в комнату, по пути с любопытством осматривая обстановку.

— Надень тапочки, — сказал я ей, показав рукой на гостевые тапки, — и посиди в комнате. Я сейчас поставлю чай и найду термометр.

— Чай это понятно, — сказала она, послушно надевая тапки, — а зачем термометр?

— У тебя температура зашкаливает! — сказал я. — Я бы вообще вызывал скорую помощь!

— Не нужно никого вызывать! — встревожилась она. — И чая не нужно. Давай сначала поговорим. Где это лучше сделать?

— Диван устроит? — спросил я, открывая дверь в гостиную. — Тогда садись и излагай! Кто, откуда и зачем! У тебя коммуникатор есть? Непонятно? Позвонить родителям, спрашиваю, можешь?

— Могу я позвонить, — грустно сказала она. — Но тогда все сразу закончится. Давай ты меня послушаешь и не будешь перебивать, а потом уже поговорим?

Я кивнул и уселся в кресло рядом с журнальным столиком. Говорила она с полчаса, и чем дольше я ее слушал, тем больше во мне крепла уверенность в том, что ее рассказ это не вымысел и не бред заболевшего ребенка, а самая настоящая правда. Через много лет, вспоминая наш разговор, я понял, что эта уверенность не была следствием моей доверчивости, мне просто как-то внушили, что все сказанное — правда.

Она была из другого мира, очень похожего на наш. Даже не так. Мир вроде был тот же самый, другой была реальность. Таких реальностей, по ее словам, у каждого мира большое, но конечное число. А те, в которых существует человеческая цивилизация, для нашего мира можно было посчитать на пальцах рук. Ее цивилизация по уровню развития обогнала нашу и погибла. Причиной гибели были работы генетиков, которые разработали и создали вирус, уничтожавший в организме человека всю патогенную микрофлору. Поначалу все было просто замечательно, и длилось это благоденствие целых тридцать лет. А потом вирус мутировал, и человечество начало гибнуть. Заразность мутанта была поразительной. Он уничтожал не только людей, но и птиц, животных и даже некоторые виды рыб. На суше не пострадали только насекомые. Отдельные развитые страны отгородились от остального мира и успели построить подземные города, куда увели несколько миллионов своих граждан. А на поверхности бушевал мор. Миллиарды людей погибли в считанные месяцы, птицы и животные продержались годы. Пожары сжигали города, добавляя запах гари к невыносимому смраду гниющей плоти. Люди в подземных городах были обречены. Созданное производство не могло прокормить всех спасшихся, поэтому они постепенно проедали взятые запасы. Предпринимались отчаянные попытки расширить производство хлореллы и грибов, но они просто не успевали. Были попытки доставить продовольствие из погибшего мира. Сделали надежные легкие скафандры, в которых можно было пребывать на поверхности, не подвергаясь заражению. Нашли и целые склады с продовольствием. Эти вылазки закончились после гибели от вируса одного из городов. Выход был найден, но не для уже живущих, а для их потомства. Был разработан новый человеческий геном, неподвластный никаким земным микроорганизмам.

— Теперь в наших тканях намного больше кремния, чем у вас, — рассказывала девочка, которая носила совсем земное имя Оля. — И температура у нас гораздо выше. Такое нельзя сделать со взрослым организмом, только с яйцеклеткой.

Все потомство в городах выращивали искусственно, меняя геном у зародышей. Одновременно с этим точно так же поменяли геном у всех спасенных видов птиц и животных. К сожалению, из сотни тысяч видов их уцелело совсем немного. Новое поколение людей могло питаться животной и растительной пищей только тогда, когда к такой пище добавляли специальные ферменты и препараты кремния, иначе со временем начинались нарушения, которые в конце концов становились необратимыми. Через полсотни лет, когда умерли последние обычные люди, а поверхность мира очистилась от большинства останков прежней жизни, вышли наружу.

— С тех пор прошло почти сто лет, — рассказывала Оля. — Нас уже больше двадцати миллионов в двух колониях. Мы легко обеспечили все свои потребности, даже продвинулись во многих науках, но…

По ее словам, многие люди стали терять интерес к жизни. Ушедший в небытие мир отцов не отпускал их детей. Тоска по полному жизни миру предков, по бесконечному разнообразию мира людей и живой природы разрушительно действовала на души. Дошло до того, что правительство даже запретило просмотр старых фильмов. А потом открыли вероятностный характер структуры мироздания и нашли возможность перемещаться из одного пласта реальностей в другой.

— Приняли очень жесткие меры, чтобы не занести заразу в другие миры, хотя исследования показали, что в пассивном виде искусственный вирус за прошедшие полтора века давно погиб.