Король Алекс (СИ) - Гончарова Галина Дмитриевна. Страница 9
А тётя Мира пробовала все новые и новые рецепты.
Капитаны везли к нам бочонки и пряности, а от нас — водоросли, мясо и рыбу. А когда Анри наткнулся в горах на серебряную жилу — все вообще стало прекрасно.
Месторождение серебра попалось нам чисто случайно. Время от времени Анри брал нас с Томом в горы. На охоту. И — для тренировок на выносливость. Брали с собой провизию, лазили по горам, тренировались — и дней через пять возвращались домой. Усталые, грязные, потные, но жутко довольные. И в этот раз было то же самое.
Я люблю горы. Они похожи на вечность. Мне приятно думать, что они стояли здесь тысячи лет назад — и простоят еще тысячи лет, вонзаясь своими острыми вершинами в тяжелое подбрюшье неба. Меня не будет, не будет и моих детей, а горы будут так же смеяться, так же рвать небо на клочья — и так же будут идти века, не затрагивая их надменного облика.
Они безудержно, тяжеловесно красивы. И я чувствую себя их частью настолько, что иногда забываю об осторожности.
Так и в тот раз. Во многом виноват был именно я.
— Алекс! Куда ты опять полез!? Уши оборву!
Я перегнулся на выступе скалы и скорчил дяде Анри рожицу. Чего это он мне уши оборвет!? Сам же знает, что я по скалам карабкаюсь, как ящерица! И сам учил! И кинжалами пользоваться, и крюками, и узлы вязать! А если что — у меня еще и когти есть! Ими я даже за голую скалу могу зацепиться. Так что нечего орать! Подумаешь, обогнал их немного и забрался повыше!
И вообще, мне уже шесть лет! Я уже взрослый! Просто иногда пошалить хочется!
— Не надерешь!
— Это еще почему? — удивился Анри. А Том показал мне язык.
— Потому что ты меня любишь и гордишься! — торжественно объявил я.
Алекс не смог сдержать улыбку.
— слезай, гордость ты наша! А то ведь правда надеру!
Я повернулся на уступе, прикидывая, как бы покрасивее (просто сползти меня уже не устраивало) слезть — и тут увидел то, что сначала не бросилось в глаза. Солнце чуть сдвинулось, поменялись тени — и то, что я принимал за пятно на скале — оказалось пещерой. Ну, разве можно было ее не исследовать?
Это я и изложил Анри.
Анри думал недолго. В чем?то он до сих пор оставался мальчишкой.
— Сейчас мы с Томом к тебе залезем. Поместимся?
— А то!
Площадка была достаточно свободной, чтобы поместились мы все трое. Да и еще пара человек. Я зацепил за ближайший выступ веревку, подергал, повис всей тяжестью — не оборвется, не обломится. И сбросил вниз. Анри и Том взлетели вверх, как на крыльях. И Анри подмигнул мне.
— Показывай, где пещера?
Я ткнул пальцем.
Все необходимое у нас было. Веревки. Мел. Факелы. Воду мы недавно набрали. В горах идем. Не в королевском парке.
Через пятнадцать минут мы углубились в пещеру.
А еще через десять минут я остановился, разглядывая красивые искорки в камнях.
Анри тоже пригляделся.
— Это какая?то руда. Надо бы взять с собой на пробу. Пусть Рик посмотрит.
Несколько кусочков мы откололи и забрали с собой.
Руда оказалась серебром. И достаточно чистым. Пещера — почти природным рудником. А крестьяне, поняв свою выгоду, работали посменно. Пришлось потрудиться, прежде чем Рик наладил транспортировку руды на равнину. И еще больше, прежде чем мы сделали первую плавильню и маленький монетный двор. Зато теперь Рик спокойно расплачивался с торговцами своей монетой. Аристократам ведь никто не запрещал ее чеканить. Но Рик и тут сделал все для меня.
Наши монеты полностью повторяли королевские. Только вместо портрета Рудольфа на них были три буквы. А. Л.Р.
Алекс Леонард Раденор.
Это — я. Полностью — Александр Леонард Раденор, герцог Альтверина и Рвейна, наследный младший принц Раденора.
'Альки', так прозвали монету люди, очень быстро оценили по достоинству. Еще бы! Рик следил, чтобы в каждой монете было не меньше девяноста процентов серебра. Это вам не 'рыцарская монетка' и не 'королевский огрызок'.
Почему такое прозвание?
Рыцарская монетка — это из?за того, что каждый заплесневелый дворянчик у нас имел право чеканить свою монету. Ценности в таких чеканках не было ни на грош. Часто она и внутри той области, где ее чеканили, не ходила. Дворянчики такими монетами с крестьянами и купцами расплачивались. Из?за того и пошло выражение. Рыцарская монетка. Дешевка.
А королевский огрызок…
Александр Второй казначейство палкой гонял. И серебра и золота в монетах было строго определенное количество. А вот младший брат Ее Величества, став главой монетного двора принялся обкусывать краешки у монеток. Из?за этого цены взлетели, деньги обесценились, а монеты с обрезанным краешком получили презрительное название.
Так?то.
А когда Рик понял, что в казначействе и наши монеты обкусывать будут, придумал по ребру монеты чеканить мое имя. Сложно было — жуть! Зато 'Альки' нельзя было поуродовать и серебра в них оставалось всегда одно количество. Люди это оценили.
Рику и Анри пришлось потрудиться, прежде чем они наладили транспортировку и переработку руды. А чего стоила чеканка монет?
Только пока доставили пресс прошло полгода. Анри предлагал плюнуть на все — и продавать просто серебряную руду. Но Рик держался, как крепостная стена. И с цифрами в руках доказывал и Анри, и заодно всем остальным, что при торговле рудой мы теряем до семидесяти процентов прибыли. А зачем отдавать кому?то свои деньги? Хватит и того уже, что мы в глаза не видим доходов с моих герцогств!
Да, как ни печально. Хоть я и числился герцогом, но налоги за меня собирал дядюшка. И к нам не доходило ни медяшки. Хорошо еще, что с нас ни монетки не требовали. Принцесса Мишель добилась королевским указом освобождения Торрина от налогов. В казне подумали головами, решили, что пятьдесят золотых в год — не такая большая потеря, и смирились.
Им и в голову не пришло, что Рик способен сделать прибыльным любое поместье. Вор? Простолюдин?
Фи!
А Рик трудился, как пчела. На себя же, не на чужого дядю. И вспоминал добрым словом принцессу Мишель. Именно благодаря ее заботам у него было спокойное и безопасное убежище для семьи. Крыша над головой. Средства, чтобы поднять на ноги Торрин.
О безопасности заботился Анри. Обо мне — Марта. Да и тётя Мира меня любила. Она и мою мать любила, а уж меня вообще…
У них с Мартой иногда разыгрывались настоящие баталии из?за такой чепухи! Кто будет меня кормить? Или укладывать в кровать? Рассказывать сказку на ночь? По мне — так хоть кто?нибудь. Лишь бы это делалось. А для них это было важно.
Но я их обеих любил.
Мишель умудрилась предусмотреть все. И сколотить себе маленькую команду, и поставить задачу, и обеспечить ее средствами для достижения цели. Так могут только очень немногие.
А иногда я думаю, что она была безумна от своей ненависти.
Отец мне, кстати, это подтвердил.
Какой отец?
Разумеется, демон.
Или вы думаете, что для сильного некроманта общение с демоном — это проблема?
Первый раз я пообщался с демоном, когда мне было восемь лет.
Марта за меня немного боялась. Напрасно. Я уже тогда был намного сильнее, чем она. Моя нянюшка едва — едва трех зомби поднимала. А я, когда мы стояли на кладбище, знал — я могу всех их поднять — и уложить. И даже не особенно запыхаться. Подумаешь, мелочи какие! Пара сотен гнилых трупов. Пара капель крови — моей крови — и они встанут.
Но я так не поступал.
Почему?
А зачем. Один раз я только выпустил свою силу — хотел прочувствовать, как это — когда ты отпускаешь себя на свободу. Как сейчас помню. Я тогда был пятилеткой. Физически. По уму мне уже было лет десять. Такой вот парадокс. Полудемоны взрослеют поздно, а умнеют рано. Я проживу лет на сто больше обычного человека. Может, даже до трехсот лет дотяну, если выживу. Или до трехсот пятидесяти. Но лет до сорока буду выглядеть подростком. Но речь не об этом.