Горди Хоу, номер 9 - Вайпонд Джим. Страница 30

Восьмилетняя поклонница Горди из Ванкувера (Канада) просит прислать ей большое фото для спальни и информирует своего кумира: «Я начала смотреть хоккей по телевизору с трех лет. Папа болеет за „Торонто мэйпл лифс“, но я люблю Детройт».

Мальчишка из Россера, канадская провинция Манитоба, пожелал его «…большую фотографию в форме. С рамкой. Это все, что мне нужно». А другой написал только для того, чтобы спросить, какой длины хоккейная площадка.

Одно из писем, по счастью адресованное на «Стадион „Олимпия“ в Детройте, было предназначено для „Жорди Хоул“, Переводчики из администрации клуба расшифровали это как „Горди Хоу“. В письме юный хоккеист из Кингстона, Онтарио, пытался выяснить, почему Хоу не играет клюшкой с загнутым крюком и нет ли чего плохого в том, чтобы играть такой клюшкой.

Запросы часто приходят не только на высылку фотографий, но также шайб. Иногда эти просьбы комбинированные: шайбу и фотографию, оба предмета с автографами. Шайб с автографами Хоу не высылает.

Многие письма из Квебека пишутся по-французски, и молодые хоккеисты из этой провинции, занимающиеся летом в хоккейной школе Горди, становятся добровольными переводчиками. «Я Ваш преданный поклонник (поклонница), и мне так хотелось бы иметь Вашу фотографию. Не могли бы Вы выслать мне ее?» – таков типичный вежливый запрос относительно карточки с автографом, сделанный по-французски.

Десятилетний болельщик прислал Хоу пожелания успехов в сезоне 1968/69 года. В конверт была вложена картинка, изображающая чудовище Франкенштейна, а верхняя половина заглазной буквы послания была почему-то красная. «Я бы написал красным и больше, да в ручке кончилась моя кровь», – объяснил автор.

В ноябре 1956 года Горди получил одно из наиболее забавных и интригующих писем в своей жизни. Его написал житель Монреаля, судя по его словам заядлый любитель хоккея. Он писал, что очень сожалеет, но монреальские болельщики – люди в массе необъективные и не могут даже слышать о сравнении кого-либо со своим любимцем Морисом Ришаром. А такое сравнение всегда напрашивается, когда в город приезжает другой великий правый крайний – Горди Хоу.

«Они утверждают, – говорилось в письме, – что в искусстве владения шайбой никто не может сравниться с Ришаром и что если Вы даже побьете какие-нибудь его рекорды, то у них всегда найдутся отговорки, что, дескать, это было подстроено. Поэтому я решил сделать Вам предложение, которое, возможно, принесет Вам некую прибыль. Если вы побьете рекорд Ришара – пять шайб в одном матче – на монреальском льду, я заплачу Вам две тысячи долларов наличными. Поверьте, это правда. Я предлагаю такой путь; три первых гола не приносят Вам ничего, четвертая шайба-100 долларов, пятая – 400, а шестая, рекордная, – полторы тысячи. Я начинаю выплату, как только будет заброшена Ваша четвертая шайба, и все, что Вы забьете после, тоже будет немедленно оплачено. Но помните, что это должно быть в Монреале. Если это случится где-либо еще, я заплачу только четверть предлагаемой суммы, то есть 500 долларов, и только за шесть голов. Я хожу на каждый матч в монреальский „Форум“.

Деньги этого чудаковатого болельщика из Монреаля останутся при нем в целости и сохранности. Хотя Хоу всегда был очень результативным хоккеистом, он никогда не забрасывал за один матч больше трех шайб. А всего за свою карьеру у него насчитывается 16 «хет-триков», три гола за игру. Это за 23 сезона в высшем лиге.

Писали ему и психически ненормальные люди, к счастью, немного. Одно письмо тем не менее содержало угрозу его жизни. Это было грубое послание, полное ругани, и Хоу немедленно переправил его президенту НХЛ Кларенсу Кэмпбеллу, а тот передал его в Федеральное бюро расследований (ФБР).

Горди никому из своей семьи не сказал об этом письме. Детройтские журналисты были немало удивлены, когда самолет, приземлившийся в Бостоне и привезший «Ред уингз» на матч, был встречен на летном поле двумя молодыми людьми, в которых за версту можно было угадать агентов ФБР. Они подошли к Хоу и увели его в здание аэровокзала. Весьма впечатлительный и алчный до сенсаций Билл Бреннан из газеты «Детройт ньюс» ухитрился пробраться к Горди, пока остальные детройтцы ждали получения багажа. Он расспросил хоккеиста, и тот рассказал о письме и последовавшем за ним расследовании. Бреннан, забыв все на свете, понесся к телефону и продиктовал в редакцию эту историю. Ее тотчас же подхватили другие газеты, и вскоре сообщения об этом появились на первых полосах газет по всей стране.

Коллин узнала обо всем из утренней газеты и позвонила Горди в бостонский отель. Он был потрясен, узнав, что история с угрозами стала достоянием гласности, и повторял, что говорил с Бреннаном совершенно доверительно. Бреннан настаивал, что условия о неразглашении не было и что он просто выполнял свой журналистский долг. С той поры их отношения были натянутыми, а до того Бреннан был постоянным литературным консультантом Хоу, когда тому заказывали статьи о хоккее для газетного синдиката «Торонто стар». Часто Бреннан просто писал эти статьи для Горди.

В Бостоне Хоу фактически был лишен свободы. Куда бы он ни направлялся, его везде сопровождал эскорт полицейских и агентов ФБР. Для обеспечения его безопасности были предприняты изощренные меры. На матч в «Бостон гарден» его повезли в специальном полицейском автомобиле без отличительных знаков, который сзади прикрывала машина с четырьмя вооруженными до зубов полицейскими. В «Гарден» были направлены дополнительно семеро вооруженных полисменов, а 40 служителям порядка внутри здания, равно как и 15 вооруженным агентам частного детективного бюро Пинкертона, было приказано быть в тот вечер особо бдительными.

Вся эта возня вывела Горди из равновесия, и поражение от «Брюинз» отнюдь не содействовало успокоению. Всю хоккейную жизнь у него были превосходные отношения с журналистами, но в тот вечер его привело в ярость их появление в раздевалке после игры. В совершенно несвойственной ему манере Горди поносил пишущую братию, особенно Бреннана, за разглашение истории с угрозами.

«Все, что я делал с тех пор, как вы опубликовали статью, это отвечал на телефонные звонки. Моя семья беспокоится. Жена не знала ничего, пока на нее не обрушилась эта новость из газет. Я уже однажды прошел через такую историю, и с меня довольно!»

Угроза осталась пустым звуком. След письма дотянулся до Бруклина, Нью-Йорк, и автор предстал перед судом по обвинению в том, что причинил людям беспокойство. Бостонская полиция попыталась выяснить, нет ли связи с инцидентом, произошедшим в предыдущий сезон, когда в «Гарденс» был задержан человек, выплеснувший в Хоу прохладительный напиток. Но Горди отказался возбудить против того судебное дело, и человека отпустили.

Что же касается отношений Хоу и Бреннана, то они не разговаривали несколько недель. Но однажды, когда Бреннан подыскивал себе галстук в одном из нью-йоркских магазинов, кто-то за его спиной сказал: «Я бы выбрал на твоем месте тот красный в белую полоску». Это был Хоу.

«Таков Горди всегда, – комментировал это Бреннан. – Он дружелюбен со всеми и не может дуться на человека долго».

Однажды по весне Горди получил конверт, который он решил вставить в рамку и повесить дома на стену. Крупными детскими буквами на нем начертано свидетельство признания двумя странами того, что адресат является выдающейся личностью. Адрес был:

«Горди Хоу (великому хоккеисту) где бы он ни был – в Соединенных Штатах или в Канаде».

Это письмо нашло адресата очень быстро.

«День Горди Хоу»

В 1966 году город Саскатун праздновал «бриллиантовый юбилей» – 75 лет со времени основания. Вполне понятно, что торжества, растянувшиеся на год, должны были включать в себя специальный день, посвященный Горди Хоу, день, который должно было отметить все население города, численность которого достигла к тому времени 125 тысяч человек.

Многие из жителей, безусловно, знали о поташе (ископаемое химическое сырье, залежи которого разрабатываются неподалеку) больше, нежели о хоккее. Но если саскатунцы читают газеты, слушают радио и смотрят телевизор, то они, конечно, знают, что их город прославляет атлет, у которого нет возраста и имя которого известно во всех частях света, где в почете спорт. Так что было решено устроить прославленному сыну города королевский прием.