Красный Император. «Когда нас в бой пошлет товарищ Царь…» - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 15

– Признаться, пояснять пока особенно нечего, – смущенно пожал плечами Путятин. – Южнее реки Терек началось организованное восстание мусульман. Довольно крупное. По крайней мере, от терских казаков поступают тревожные сведения.

– Есть какие-то конкретные числа?

– По последним сводкам, южнее Терека действует свыше двадцати тысяч повстанцев.

– Каков характер вооружения?

– Я не уверен, но по предварительным сведениям, вооружение повстанцев довольно приличное. Пушек нет, но вот с ручным огнестрельным оружием все не так плохо.

– Говорите яснее, – Александр начинал злиться. – И хватит мяться! Появилась проблема, и мы должны ее решить. Вы меня поняли?

– Да, Ваше Императорское Величество, – хором ответили все трое.

– Итак. Что не так со стрелковым вооружением повстанцев?

– У них дульнозарядные винтовки. Английские.

– Канал поставки и поставщик известен?

– С поставщиком не разобрались, все очень путанно. А поступили они из Османской Империи. По донесениям казаков, винтовки новые. Мы предполагаем, что это кто-то из европейских игроков.

– Очень на то похоже.

– Эм… – снова замялся Путятин. – Мы считаем, что вероятнее всего это английские поставки. Они себя именно так и проявили в прошлую Кавказскую войну.

– Зачем им так себя подставлять? – задумчиво произнес Киселев.

– Винтовки мог купить кто угодно, – продолжил мысль Путятина Александр. – Их осознанное участие в этом деле совершенно недоказуемо. Это могли быть и французы, и пруссаки. Да кто угодно. Даже Норвегия или Дания, в отместку на нашу возню со Швецией. Ладно. Что еще известно?

Когда делегация ушла, Александр откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, и на него нахлынули воспоминания о том, как он воевал там, на Кавказе, в своей прошлой жизни. За каких-то несколько минут в голове проплыли все эпизоды, десятки, сотни лиц, идущих одним сплошным потоком.

Алексей Петрович Путятин был в глубокой задумчивости. Восстание, охватившее часть земель к югу от Терека, пока находилось в локализованной форме, но приличная численность инсургентов заставляла серьезно опасаться их прорыва на железную дорогу и перекрытия ими основного канала поставок нашей военной группировке в Малой Азии.

– Алексей Петрович, – Путятина практически из транса вырвал знакомый голос.

– А, Дмитрий Алексеевич, – сдавленно улыбнулся начальник имперской контрразведки.

– Что делать будем? Вижу, вы тоже про причерноморскую железнодорожную магистраль думаете?

– Снимать резервные бригады с турецкого фронта, я думаю, нам никто не позволит, не говоря уже о полноценных частях. А казаков может не хватить. А те, что нормально вооружены, находятся либо в отдельных сотнях на фронтах, либо в двух полках резерва. Мы же тогда под эти части выгребли буквально все лучшее, что имелось в Донском, Кубанском и Терском войске. Даже несколько устаревшие пушки Армстронга – и те забрали. Как быть? Чем их останавливать? А если промедлить, то восстание может разгореться подобно предыдущей Кавказской войне. – Взгляд Путятина был совершенно покрыт своего рода завесой некоего отчаяния, которая отчетливо читалась Дмитрием Алексеевичем.

– Допустим, не все так плохо. С вооружением мы можем помочь. Под Оренбургом формируется кавалерийский корпус, у которого в наличии свыше десяти тысяч магазинных винтовок под револьверный патрон и столько же полновесных пехотных образцов.

– Состав с этим оружием будет идти слишком долго. В казачьи части винтовки попадут лишь недели через три, если не позже.

– Первый и второй казачьи полки стоят сейчас в тылу действующей армии, являясь стратегическим резервом…

– Их нельзя забирать, так как они обеспечивают наступление в Малой Азии. А если мы прекратим наступать, то дадим противнику возможность отдохнуть, окопаться, подтянуть резервы и… – Алексей Петрович махнул рукой. – Если мы упустим стратегическую инициативу, то нашим войскам придется весьма несладко. Безусловно, они взломают оборону турок, но это лишние потери, причем не столько в материальной части, сколько в прекрасно обученном личном составе. А нам сейчас каждый солдат обходится в весьма солидную копеечку в плане подготовки и содержания, да и найти ему замену непросто. Нет, казаков с Кавказского фронта совершенно нельзя снимать.

– Тогда у нас просто не остается вариантов, – улыбнулся Милютин. – Либо задействовать часть резервных бригад, либо ждать, пока повстанцы перережут нам поставки на фронт.

– Так ведь они так же используются для поддержки наступления…

– Нам нужно подавить восстание! – перебил его Дмитрий Алексеевич. – И чем быстрее, тем лучше. Сейчас нам хватит трех-четырех резервных бригад, снятых с Кавказского фронта, завтра нам уже потребуется усиливать резервные части ударными.

– Таким образом, мы решили, что надлежит снять восемнадцатую, девятнадцатую и двадцатую резервные пехотные бригады. И, усилив их восемнадцатой, девятнадцатой, двадцать первой и двадцать второй казачьими сотнями и обоими армянскими ополченскими батальонами, отправить воевать с повстанцами под командованием Драгомирова Михаила Ивановича. Кроме того, в усиление этого сводного пехотного корпуса мы рекомендуем выдвинуть легкие конные полки кавалерийского корпуса [44], стоящего под Оренбургом.

– А снятие резервных бригад необходимо? Как я понимаю, это замедлит наступление наших войск.

– Да, но нам все равно требуется остановиться, потому как в противном случае мы сможем оказаться в очень сложной ситуации. В пустынях Аравии у турок около пятидесяти тысяч солдат и офицеров. Они легко могут ударить нам во фланг. Поэтому Генеральный штаб считает целесообразным остановить наше продвижение на запад и ударить в направлении озера Ван с той целью, чтобы помочь персидским союзникам.

– А захваченные территории, кто их будет охранять?

– Нам должно хватить войск. – Дмитрий Алексеевич был совершенно невозмутим. – Я убежден в этом.

– Хм. Вы так стремитесь снять войска с фронта, потому как считаете, что повстанцы в состоянии перерезать причерноморскую железнодорожную магистраль, ведущую на Кавказ?

– У них для этого есть все возможные ресурсы, – смотря куда-то в стену, сказал Милютин.

– Хорошо. Отправляйте Драгомирова. Правда, предварительно пусть его Евдокимов проинструктирует.

– Как ему действовать?

– По ситуации, разумеется. Однако если горцы будут упорствовать, то я разрешаю применить силу в той мере, в которой она потребуется.

– Михаилу Ивановичу желательно указать пределы.

– Всех, кто оказывает вооруженное сопротивление, он вправе уничтожать, равно и тех, кто оказывает им поддержку. Впрочем, я оставляю за ним право помилования. Однако в этом случае он будет обязан их выселить с территории куда-нибудь в глубь страны, причем Павлу Дмитриевичу, – Александр кивнул на Киселева, – надлежит озаботиться тем, чтобы расселение производилось очень аккуратно – не более одной семьи на деревню или село.

– А как поступать с поселениями, оказавшими неповиновение властям?

– Разве не ясно выразился?

– Не с людьми, а с самими селениями.

– Хм. Да ничего не делать – пускай сносит и устанавливает запрет на поселение в этом месте в течение ближайших пятидесяти лет под страхом смертной казни. Кстати, не забудьте о подобных условиях известить жителей. Заливать кровью Северный Кавказ я не желаю, если, конечно, они сами не пойдут на это. Все-таки там живут мои подданные, хоть и восставшие в силу определенных причин против своей законной власти.

– Боюсь, что малой кровью этот вопрос не разрешить, – траурным голосом сказал Милютин.

Глава 11

2 октября 1870 года. Стамбул

– Итак, джентльмены, – глава британской миссии в Османской Империи начал заседание своего представительства, – мы получили тревожные известия. – Он выдержал небольшую паузу. – Войска Великой Порты разбиты в генеральном сражении. Их остатки отступают к Стамбулу. А первый и второй пехотные корпуса русских идут за ними по пятам, не давая туркам оправиться от поражения и подготовиться к обороне. У нас с вами есть максимум десять дней до того, как начнутся бои за столицу Османской Империи. И шансов на ее удержание нет никаких.