Красный Император. «Когда нас в бой пошлет товарищ Царь…» - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 42

– Дорогой мой мальчик, я так рада вас видеть, – расплылась в довольной улыбке Виктория. – Вы совершенно забыли нас.

– К сожалению, эта отвратительная война заставила меня безвылазно сидеть на французской границе. Хельмут с удовольствием взвалил на мои плечи дела своего штаба, и я совершенно в них утонул.

– А мне показалось, что этот хитрый лис вас специально не подпускал к настоящему делу, – лукаво подмигнула Виктория.

– Ох… и не говорите. Кроме того, излишняя опека Бисмарка совершенно меня раздражает. Этого ворчливого человека так много, что будь моя воля… – махнул рукой и тяжело вздохнул Фридрих.

– Не вы один, любезный друг, не вы один. Его политическая слепота и упрямство уже порядком всех утомили.

– Вы бы знали, как мы с ним спорим! Он совершенно несносен!

– А вы не задумывались над тем, что он работает на русского Императора?

– Сейчас уже нет. Для нас всех это стало большим удивлением, я ведь не раз прилюдно его в этом обвинял. Мы думали, что Россия чего-то ждет и торгуется, а Бисмарк настолько слаб, что не может на нее надавить. Однако совсем недавно оказалось, что Отто заключил с Александром соглашение о невмешательстве русского Императора в нашу войну с Францией до тех пор, пока его не попросят.

– Странное соглашение.

– Бисмарк объяснил это стремлением повысить престиж Пруссии, ведь если бы наши войска смяли французов на границе, престиж Берлина в германских землях достиг бы высочайшего уровня. Но фон Мольтке уже год не может взять французские траншеи.

– И сейчас Бисмарк решил задействовать свой козырь в этом вопросе?

– Да. Не понимаю, что реально сможет сделать Александр, но Отто буквально на него молится, считая решением наших проблем в этой странной войне. Я же, напротив, не уверен, что он окажется способен хоть как-то изменить ход боев, так как не раз мог наблюдать атаки прусской пехоты. Вы знаете, это новое вооружение превратило войну в натуральную мясорубку.

– Признаюсь, мои советники тоже, как и ваш канцлер, считают, что русский Император, вмешавшись, сможет изменить ход войны. Впрочем, это не столь важно… Уже. Дело в том, что, питая к Пруссии и вам лично самые теплые чувства, я пыталась спасти ваше положение. Ведь успешное вмешательство России очень сильно подорвет престиж Берлина на международной арене.

– Я весь внимание, – Фридрих даже как-то подобрался, а его глаза загорелись.

– Самым разумным решением в сложившейся обстановке будет создание полноценной антифранцузской коалиции, как во времена наполеоновских войн. На фоне всей Европы небольшой военный контингент, который выставит Александр, просто потеряется. И, даже если добьется каких-либо успехов, их можно будет замолчать или затенить на фоне происходящих событий.

– Но это не такое быстрое занятие, создание коалиции. Каждый день играет против нас. Пруссия трещит по швам от бюджетных проблем. Недавно на заседании правительства решили приостановить финансирование строительства ряда железных дорог. Весь Берлин кипел возмущением!

– Именно для этого я вас и пригласила. – Виктория выразительно посмотрела на Фридриха и, выдержав небольшую паузу, продолжила: – Я имела смелость собрать в Лондоне представителей большинства европейских стран. Даже делегаты из Швейцарии приехали. Завтра в полдень произойдет открытие совместного заседания. Мы ждали только вашего прибытия.

– А Россия в этой коалиции тоже участвует?

– Князь Горчаков прибыл позавчера. Как ни странно, но Москва не воспротивилась созданию коалиции, даже, напротив, одобрила ее и поддержала.

– Может, это очередная уловка этого хитрого варвара?

– Вряд ли. Хоть наша разведка в России и слаба, но мои советники считают, что Москве не нужно продолжение войны. Вообще. Они тоже устали и имеют массу проблем. В частности, неразбитые соединения турок в Малой Азии. А там, по нашим сведениям, до ста тысяч ополченцев уже подняли свои знамена.

– А вооружение им кто поставляет?

– Я убеждена, что если турки пороются в своих арсеналах, то, безусловно, смогут найти еще винтовок, – сказала королева Виктория и лукаво улыбнулась.

– Английских?

– Разных. И русские об этом знают. Я считаю, что Александру вообще не очень хочется вступать в эту военную кампанию, так что мы легко договоримся.

– Было бы неплохо, потому как эта ужасная война мне нравится все меньше и меньше.

– Уж поверьте мне на слово, Великобритания, как и вы, не испытывает особенного рвения ее продолжать. Эта бессмысленная бойня уже всех порядком утомила.

– Именно.

– Фридрих, не печальтесь, вскоре это должно закончиться. Могущество всей Европы сомнет скорлупу Франции и поставит жирную точку во всем этом противостоянии.

Глава 2

9 апреля 1871 года. Москва. Николаевский дворец

– Это замечательно, но мне ваш отчет напоминает довольно скользкую фразу «работа ведется», – Александр с холодным прищуром смотрел на Дмитрия Алексеевича Милютина [79] и Павла Дмитриевича Киселева [80]. – Где конкретика?

– Ваше Императорское Величество, – немного помявшись, начал Милютин, – работа на Кавказе действительно ведется, но в самом хорошем понимании этого слова. Мы сталкиваемся с довольно сильным сопротивлением местных жителей, в том числе и под руководством их духовных лидеров. Сложная система социальных, политических и этнических связей, имеющая место в том регионе, приводит к тому, что даже в самый малый конфликт вовлекается большое количество людей. Нам приходится буквально пробиваться сквозь нежелание местных жителей принимать наши порядки. За минувшие полгода с момента начала подавления восстания мы выслали из того региона свыше трехсот тысяч человек. Но это только усугубило противостояние.

– Что значит усугубило?

– По горам бегают многочисленные небольшие банды, старающиеся обстреливать наши посты и казармы издалека. После чего, не вступая в бой, отходить. Местные жители их поддерживают, причем не явно, а тайно, снабжая продовольствием и боеприпасами.

– Сколько вам нужно времени для того, чтобы потушить этот пожар раз и навсегда?

– Затрудняюсь ответить. Дела идут довольно медленно. По предварительной оценке, на Северном Кавказе сейчас живет около миллиона мусульманского населения, с которым мы не можем примириться.

– В чем, на ваш взгляд, причина?

– Я думаю, в том, что им не нравятся наши порядки. Они им чужды и противны. Там все смешалось – и религия, и культура, и этнические традиции.

– Понятно. Ну что же. Тут можно идти только одним путем: Не умеют? Научим. Не хотят? Заставим. – Александр задумался. – Хотя, конечно, это весьма грубая форма, но лучше один раз вылечить этот нарыв, чем страдать столетиями. Но все равно передайте Драгомирову мою личную просьбу максимально ограничить кровь. Пусть лучше мы на несколько лет больше провозимся.

– Конечно, непременно передам. Но он и так старается придерживаться максимально мягкого сценария. Мы все прекрасно понимаем, что большая часть людей, вовлеченных в эти столкновения с нашими войсками, невиновна. Их так воспитали. Кроме того, очень сильно вредят провокаторы и духовные лидеры, которые сколачивают вокруг себя банды радикалов и заставляют где-то путем уговоров, где-то путем прямого насилия местных жителей оказывать им помощь. Поэтому Драгомиров старается выселять аулы с максимальной аккуратностью. Например, обеспечивает подводами, продовольствием и вообще ведет себя очень деликатно. Настолько, насколько это возможно в тех условиях.

– И люди это не ценят?

– Вы понимаете, оставлять насиженные места никому не нравится. Конечно же, те, кого он высылает, очень недовольны. Но Михаил Иванович делает важное дело – отделяет горы от равнины полосой отчуждения, в которой, кроме наших секретов да разъездов, ничего нет. Кроме того, с южной стороны Кавказских гор армянские добровольцы надежно блокируют все основные перевалы и тропы, мешая бандам получать продовольствие и боеприпасы. Еще год, максимум два, таких охранительных мер, и в горах почти никого не останется, потому как немногочисленные местные жители, спасаясь от бесчинств мятежников, загнанных в ловушку, стараются найти спасение у наших войск. Многие, потеряв в горах почти все имущество, с радостью соглашаются на переселение на тот же Дальний Восток, где им полагается довольно неплохая помощь.