Проснуться драконом - Картур Елена Викторовна. Страница 8

К счастью, забеспокоиться всерьез он в этот раз не успел, лишь начал машинально обдумывать, как поступить, если фамильяр все же сумел найти ночью путь на улицу. Однако появился дворецкий, по обыкновению помогающий хозяину с утренним умыванием, и принес пропажу, уже чисто отмытую и накормленную. Дракона тихо сидела на руках старого слуги и смотрела на хозяина невинными глазами младенца. Советник этому взгляду не поверил ни на грош: ему не раз доводилось видеть прожженных мошенников и интриганов, смотрящих такими же невинными глазами. Против ожидания, никакого протеста не последовало, когда советник решил запереть слишком активную дракону в клетку. Лишь честный взгляд сменился на печальный. Советник только мысленно головой качнул – глазищи у зверька большие и влажные, любое выражение демонстрируют четко и ясно, только вот эмоциями она играет слишком уж ярко. На такие дамские уловки он отучился попадаться еще, дайте боги памяти, лет в двадцать. Заодно напрочь отучившись доверять насквозь лживым придворным красавицам.

Как ни странно, пока Регди умывался и завтракал, дракона сидела в клетке тихо, только следила взглядом пристально и неотрывно, при всяком удобном случае стараясь посмотреть в глаза жалобно и укоризненно. Да и потом, поставив клетку в кабинете на край рабочего стола, советник не услышал от фамильяра ни звука, что его, несомненно, обрадовало. Работу никто не отменял – ни полугодовой отчет его величеству, который еще следует проверить в последний раз и кое-что подправить, ни написанных, но еще не отправленных писем, ни более объемную стопку еще не прочитанной корреспонденции. Впрочем, обрадовался советник рано – настороженная тишина и, более того, пристальный взгляд, который ощущался всей кожей, сильно мешали сосредоточиться. И если сам взгляд советник мог бы легко игнорировать достаточно долго, то ощущение нерешенной проблемы откровенно действовало на нервы.

А проблема, надо сказать, была не такой уж незначительной. Закономерно, что, прочно войдя в жизнь и культуру людей, драконы стали такой их важной частью, что выработались неписаные правила обращения с ними. И как водится, подобные неписаные правила иной раз бывают посильнее законов. Так, считалось плохим тоном выйти на улицу с фамильяром на поводке, а того хуже, в наморднике, совсем уж неприемлемым считалось причинять физический вред (некоторые глупцы полагали побои воспитательными мерами). Это говорило о том, что хозяин животного настолько бестолков, что неспособен научить своего питомца простейшим правилам поведения. А еще любому понимающему человеку это говорило о том, что хозяин фамильяра не смог получить от него и трети полезных свойств, которые тот может дать при запечатлении. В условиях, когда и при разведении в питомниках фамильяры остаются своего рода роскошью и символом даже не богатства, а скорее принадлежности к некоему привилегированному обществу, где ревностно следят друг за другом, подсчитывая, кому же фамильяр дал больше полезных качеств, и особым шиком можно полагать попадание в десятку лидеров, любое пренебрежение к этому существу будет осмеяно, и нерадивый хозяин вмиг прослывет неудачником. А для аристократов репутация – это такая важная вещь, которая может повлиять едва ли не на всю твою жизнь, особенно когда король – увлеченный драконолюб, куда там некоторым собачникам, готовым чуть ли не спать в псарне рядом с любимыми питомцами. Черно-синий Тиль имел свое законное место за столом его величества на званых обедах наравне с советниками и гостями. И посмей только кто-то на это место претендовать!

Советник со вздохом открыл клетку – хочешь не хочешь, а ему придется учиться обращаться с этим существом. Воспитывать. И лучше, чтобы даже слуги не видели, что он держит фамильяра в клетке. Болтать им не запретишь, хоть увольнением грози, слухи все равно пойдут. А уж если они дойдут до его величества, можно и места при дворе лишиться. Но Регди совершенно не представлял, что теперь делать. Воспитание дракона сродни воспитанию ребенка, но детей у советника никогда не было, а если бы и были, он предпочел бы оставить ребенка на попечение нянек, уж они-то с этим справятся прекрасно. В данном случае это не годилось, фамильяр должен привязаться к хозяину, но не к постороннему человеку.

Как-то все это не вовремя сейчас. У советника совсем не было возможности возиться с воспитанием дракона. У него и так-то была довольно насыщенная жизнь, зачастую не оставляющая времени даже на собственный досуг, а сейчас еще и прибавилась серьезная проблема, которую необходимо решить быстро и желательно скрытно. Регди до сих пор не знал, кто пытался его убить, наслав неснимаемое проклятие. Такая вот интересная ситуация – он понятия не имел, кому могло понадобиться убить его именно сейчас. Враги у советника, конечно, были, куда от них денешься при такой должности? Несмотря даже на то, что его величество Регди никогда особо не жаловал, хотя и уважал в какой-то мере. За честность. Или скорее за то, что его величество считал честностью. Как прогрессивный монарх, он был убежден, что рядом всегда должен быть тот, кто не испугается в должный момент сказать правду в глаза. Советнику пришлось осваиваться с нелегкой и совершенно не свойственной ему ролью правдолюба. Не самое простое искусство – говорить нужную правду в нужный момент человеку, властному над судьбой целого государства, пусть не самодуру, да и умом не обделенному, но от этого едва ли легче. Скажешь не то и не тогда, и вместо королевских милостей однажды познакомишься с плахой. Предшественник Регди продержался на этой должности два года, пока не потерял осторожность от мнимой безнаказанности и не начал говорить неудобную правду. На плаху его, однако, не отправили, лишь сослали куда-то на окраину страны с обвинением в оскорблении королевской власти и запретом появляться в столице. Его величество Арил II умел быть снисходительным. Когда ему это выгодно.

Регди занимал свою должность уже пятый год, и при дворе его не любили: за неуступчивый характер, за полное отсутствие подхалимства. Должность обязывает, кто бы еще из этих завистников подумал о том, насколько это сложно – изображать из себя королевскую совесть и тщательно просчитывать, за какую правду тебя хоть и скупо, но похвалят (кто ж любит свою совесть?), а за какую ничего, кроме неприятностей, не наживешь. И главное, не солгать ни словом, уж на такое у его величества чутье было просто звериное.

Советник сам не заметил, как, задумавшись, вновь вернулся к работе, читая и сортируя почту. Важное в одну стопку – прочитать, ответить немедленно, то, что может подождать, – в другую, и самая маленькая стопка – всяческие глупости вроде прошений от неких не внушающих доверия личностей и любовных записок от экзальтированных придворных дам, это и читать не стоит, на растопку пойдет. Свою почту он предпочитал разбирать сам, хотя давно мог бы нанять секретаря. Но посторонним советник не доверял, а из немногочисленных своих людей, заслуживших доверие, не было никого, кого стоило бы ради столь незначительного дела отрывать от куда более важных обязанностей.

От размышлений его оторвала сунувшаяся в очередное письмо любопытная драконья морда, чуть не пропоровшая короткими, но острыми рожками бумагу. За что между этих рожек и схлопотала щелбан.

– Не лезь, – строго велел советник, – все равно же ничего не понимаешь.

И тут же хмыкнул мысленно, поймав себя за разговорами с неразумным зверем. А с другой стороны, даже собаки в человеческой речи что-то понимают, а уж драконы куда как умней собак. В чем советник с некоторым изумлением и убедился, когда дракона вдруг стремительно метнулась по столу, схватила когтистыми лапками лист бумаги и перо, а затем начала им что-то увлеченно корябать, держа неловко и поминутно роняя кляксы. Спустя какое-то время бумага была быстро подсунута советнику под самый нос. Вглядевшись в неловкий рисунок, Регди порядком оторопел: несмотря на сильную корявость и множество клякс, на бумаге ясно и без напряжения угадывалась кривая рожица с ехидно высунутым языком.