Ледяное сердце (СИ) - Романовская Ольга. Страница 20

Алаш Маргут считался одним из лучших специалистов волшебного ремесла, который снисходил до нужд обыкновенных людей. Он был одним из так называемых «чистых магов», вроде сеньора Огюста из Терра, только намного более образованным. «Чистые маги» не занимались политикой, хотя иногда консультировали властьимущих. Они посвящали жизнь самосовершенствованию в избранной профессии, обучению учеников и помощи людям в борьбе с различными напастями.

Изучив послужной список временного наставника, девушка пришла к выводу, что готова терпеть его мелкие придирки ради возможности затем брать дополнительные уроки у признанного мэтра. Думать об этом пока было рано, для начала нужно было начать изучать магию в школе, но почву необходимо прощупать теперь. Если она произведет на него благоприятное впечатление, то потом без труда сможет попросить о дополнительных занятиях. Ходили слухи, что именно он будет преподавать им основы «черной магии» — так, только то, что не запрещено законом, так что магистр Маргут был для Зары вдвойне интересен. Вся эта «белая магия» — это прекрасно, но, чтобы что-то значить в колдовском мире, нужно уметь и лечить, и творить, и защищаться, и нападать. Словом, ее интересовали все аспекты науки.

— Вроде бы, все, — Зара удовлетворенно оглядела место «боевых действий» и, выгнав из комнаты не в меру любопытную кошку, повернула ключ в замке.

Четвертый день ее практики был окончен, оставалось еще три.

С разрешения наставника взяв из домашней библиотеки книгу с простейшими заклинаниями — она планировала с пользой провести долгое время летнего отдыха, девушка вышла на улицу.

Был пряный июньский вечер, наполненный запахом цветов, радугой красок расцвечивавших древний Айши. Зара медленно поднималась вверх по улице, скользя глазами по фасадам домов; в плетеной сумке через плечо покачивался в такт шагам одолженный у магистра Маргута фолиант. В своем легком голубом платье, в нарядной соломенной шляпке она будто плыла над мостовой, вбирая в синеву своих глаз лазурь неба.

Возвращаться в комнаты особняка Одели не хотелось: несмотря на то, что окна были открыты настежь, духота стала неизменной спутницей их быта, и Зара свернула в один из проулков, направляясь к украшенной вазонами с петуниями лестнице. Там, наверху, был разбит сад при Дворце заседаний; его многочисленные тенистые дорожки манили прохладой и затейливыми рисунками клумб.

Кто бы мог подумать, что всего через год этот огромный город станет для нее родным! Ну, не весь, а старая его часть, девушка почти никогда не бывала на другом берегу Шина.

Детская мечта сбылась, ее мир расширился далеко за пределы гостиницы матери.

Зара еще издали заметила эту прямую спину — так и есть, знакомая полуэльфийка!

Опустив голову, Апполина Рандрин медленно шла вдоль ограды, выгуливая своего хорька. Блестящий шустрый зверек быстро скользил между сочной травы, гонялся за бабочками и юркими пташками, не забывая черными глазками-бусинками следить за передвижениями хозяйки.

Вот с Апполиной кто-то поздоровался, и она вежливо склонила в ответ голову. Завязался разговор, во время которого Зара смогла приблизиться к ней.

Голос у племянницы С» Эте был мягкий, глубокий, напоминавший размеренный шепот деревьев в дубовой роще; опустив длинные ресницы, она говорила что-то о незнакомых девушке людях.

— Здравствуйте, сеньорита Рандрин, — набравшись храбрости, вмешалась в разговор Зара; на лице ее сияла приветливая улыбка.

Апполина обернулась, в недоумении скользнув глазами по лицу девушки.

— Я Вас знаю?

Хорек закружился вокруг хозяйки, сеньорита Рандрин наклонилась и взяла его на руки. Поглаживая коричневатый мех зверька, она погрузилась в состоянии полупрострации.

— Не думаю, но мы вместе учимся. Я видела Вас на выпуске последнего курса.

— Возможно. Как Вас зовут, и что Вы хотели?

Зара не знала, что ответить. Не скажешь же: я хочу, чтобы Вы провели меня в дом Рандрина, потому что он мой отец. И она ответила первое, что пришло в голову:

— Я бы очень хотела как-нибудь побывать во Дворце заседаний, но школьников туда не пускают…

— Боюсь, ничем Вам не смогу помочь, — зеленые глаза раскрылись, будто бабочка расправила крылья, явив миру свой яркий узор. — Мне очень жаль…

— Ничего страшного, — попятилась Зара; ей вдруг показалось, что эти глаза видят ее насквозь.

— Постойте, — нахмурилась Апполина, крепко прижав к себе хорька, — Вы ведь хотели что-то еще…

— Вы заняты, я не смею Вам мешать.

— Вы… Что-то знакомое… Хоть Вы и говорите, что мы не представлены друг другу, я должна знать Вас. Сейчас, одну минуту, я назову Ваше имя.

— Простите, что обеспокоила Вас, до свидания!

Неужели она действительно видит? Но если Апполина обладает таким уникальным даром, почему она сразу не узнала ее. Хотя, как она могла узнать, у ее дяди, наверняка, не один внебрачный ребенок.

Зара успокоилась, лишь добежав до шпалеры роз. Выровняв дыхание, она отругала себя за детские страхи. Ей все показалось, Апполина Рандрин ничего не знает. Ну, сказала бы она, что Зара похожа на С» Эте — отшутилась бы, вместе посмеялись, глядишь, так быстрее попала бы в нужный дом. Нет же, она все испортила, позорно сбежала, даже не начав боя. Пора с этим кончать, ничего не домысливать, ничего не бояться.

Девушка присела на скамью, достала книгу и погрузилась в магический мир, время от времени бросая мимолетные взгляды на глухую стену, окружавшую третий, внешний, двор Дворца заседаний. Но постепенно чтение увлекло ее, и глаза больше не отрывались от пожелтевших листов. Былая лингвистическая проблема больше не преследовала Зару, не превращали тексты в беспросветные смысловые дебри.

Когда край солнечного диска коснулся крон деревьев, а на землю легли лиловые тени, она убрала книгу в сумку и побрела к выходу. Будь ее воля, она задержалась бы в саду, побродила у Дворца заседаний, помечтала, может, даже встретила парочку духов, послушала их стенания…

Двери кабачков были открыты; сидевшие у выхода посетители бросали плотоядные взгляды на проходящих мимо девушек. В том числе, и на Зару, в одиночестве скитавшуюся по улицам Старого города, но девушка не обращала на них ни внимания: подобные взгляды, равно как и произнесенные в пьяном угаре слова — всего лишь сотрясение воздуха.

Особняк Одели гостеприимно раскрыл перед ней свои объятия в угасающих красках дня.

Перекинувшись парой слов с Бланш, вышивавшей в гостиной, — как только у нее хватает терпения на эту кропотливую работу? — Зара поднялась к себе. Бросив сумку на кровать, она наскоро перекусила, а потом, переодевшись, через два часа отбыла на музыкальный вечер. Подобные выходы в свет стали для нее привычным делом, и, пожалуй, даже доставляли ей удовольствие: столько приятных людей, столько новых впечатлений!

Сочетая приятное с полезным, девушка совершенствовалась сразу в двух областях: расширяла кругозор и свои познания в этикете. Прибавьте к этому возможность переброситься парой слов с теми, на кого в обычной жизни она не посмела бы поднять глаз, и потанцевать с самыми завидными представителями мужской части населения столицы — и вы поймете, что Зара получала от этих приемов истинное удовольствие.

Девушка вернулась далеко за полночь, уставшая, но довольная.

Сегодня она опять видела этого Меллона Аидару — он выглядел таким импозантным, таким величественным, что Зара грешным делом хотела даже заговорить с ним, но передумала: мало ли, что подумает, решит еще, что она строит ему глазки. Так и прошла мимо, холодно, формально поздоровавшись.

Умывшись, переодевшись в ночную рубашку и расчесав черепаховым гребнем волнистые волосы, девушка потянулась к прикроватному столику, чтобы потушить свечу, но раздумала, почувствовав на себе чей-то взгляд. Она огляделась — никого, но Зара явственно чувствовала чье-то присутствие.

Встав с постели, Зара подошла к окну и выхватила из мрака часть прилегавшей к особняку улицы. Она была пустынна, только несколько огоньков прорезали черничную густоту летней ночи.