Огонь! Бомбардир из будущего - Корчевский Юрий Григорьевич. Страница 16

Насколько я помнил карту, это последний крупный город Испании на берегу, дальше – Пиренеи и побережье Франции. Мы снова пристали к берегу, развели костер, пожарили рыбы. Без соли есть было не очень приятно, но выбирать не приходилось, зато ее было много. На ночь связал обоих и ночь провел спокойно. Утром все повторилось – костер, жареная рыба, лодка. К вечеру старик завертел головой, показывая пальцем на берег. Что он говорит, я не понял, тогда дед руками показал – горы. Вглядевшись, я и сам увидел скалистые выступы, терявшиеся в дымке Пиренеи! Франция была близка, я не рассчитывал на теплый прием с оркестром, но и казнить меня, как собирались в Испании, не должны. Тем более Франция с Испанией в данный момент воевали, а я вроде как даже помог, разрушив береговую крепость Картахены. Я показал старому испанцу на берег, он кивнул, и мы направились к берегу. Пока пристать было нельзя, везде скалы, и мы медленно продвигались вдоль берега, я приглядывал место для высадки. До Марселя или еще какого-либо города далеко, на море нас могут перехватить турки или итальянцы, я не хотел рисковать и дальше решил двигаться пешком. Наконец скалы закончились, местность стала ровнее, появились кусты, найдя песчаную отмель, старик уткнул нос лодки в берег, и я спрыгнул. Мне было жаль этих людей, но заплатить за три дня работы и потерянный улов мне было нечем и, помахав на прощание рукой, я двинулся в глубь берега, надеясь наткнуться на дорогу. Лодка же сразу отчалила и пустилась в обратный путь. Начинало темнеть, я нашел место поудобнее, в чаще кустов, и устроился на ночлег. Ночью выспался спокойно, утром нашел ручеек, умылся, напился свежей воды и отправился дальше от моря. Шел и размышлял – как мне добираться домой?

Документов нет, денег нет, вещей нет, оружия – кроме ножа – нет. После купания в морской воде и ночевок на земле одежда моя выглядела, как у французского клошара, что спят под мостами в Париже. Ба, Париж! Мне надо добраться до города, там есть по крайней мере двое знакомых – Амбруаз и Филипп. Один сейчас королевский врач, другой в посольстве. Только как их найти, я даже названий улиц не знаю, придется полагаться на свою хорошую зрительную память. Впереди показалась тропинка, я свернул направо, справедливо полагая, что мне на север. Через несколько километров тропа вывела меня к небольшой деревушке, стоящей между холмами. Страшно хотелось есть, стыдно и неудобно, но придется попрошайничать. Я взглядом церковь не нашел, слишком мала деревушка. Выбрал один из домов на окраине, постучал, на стук вышла пожилая женщина. Я знаками попросил кушать, она с жалостью посмотрела на меня и мою одежду, скрылась в доме и вынесла кусок хлеба и сыр. Не отходя от дома, я с жадностью набросился на еду, женщина смотрела на меня и вздыхала. Еда очень быстро закончилась, я поблагодарил женщину и спросил: «Париж?» Она указала дорогу. После еды с удвоенной энергией я принялся шагать по узкой дороге. Ничего, приободрял я себя, из плена освободился, и теперь Париж – лишь вопрос времени. Так я прошагал часов шесть, почти без остановок, изредка проходя нечастые в этих местах деревушки. Устав, прилег отдохнуть в тени деревьев. По моим прикидкам, прошел я сегодня километров двадцать, до вечера еще можно десяток. Не очень быстро получается, но это лучше, чем сидеть у испанцев в подвале. Отдохнув, вышел к небольшому городку. Издалека была видна церковная колокольня. Заходить в город я не стал, устроился на ночлег невдалеке, на опушке леса, решив с утра просить милостыню на паперти у церкви, хотелось кушать – что для здорового мужика кусочек хлеба и сыра на весь день. Как только рассвело, нашел ручеек и умылся, затем пошел в город, по колокольне нашел церковь и встал, бросив перед собой замызганную шляпу, больше похожую на помятый блин. В церковь потянулись прихожане, с некоторым удивлением смотрели на незнакомца – невелик городок, почти все знали друг друга в лицо, но милостыню в шляпу бросали – в основном медяки. Я дождался конца мессы, выходящие еще давали медяков, я сгреб их в карман и пошел искать местный трактир. Заказал скромный завтрак – ткнув пальцем в блюда на прилавке. Дали тушеные овощи с чем-то вроде гуляша и небольшой кувшин красного вина. Подкрепившись, пошел искать дорогу на Париж. Встречный буркнул на мой вопрос: «Париж?», скептически осмотрел меня и показал пальцем направление, тогда я осмелел и, ткнув пальцем в землю, спросил, правда, по-английски: «Таун?» Как ни странно, он меня понял, сказал: «Перпиньян». Такого города я не знал, но что это меняло? Я выбрался из города и пошел по дороге, иногда меня обгоняли кареты, обдавая пылью из-под колес. В голове мелькнула мысль – а если прицепиться сзади к экипажу, пока он будет где-нибудь стоять? Ободренный этой мыслью, я шел и шел по дороге. После полудня показался перекресток дорог, около него несколько домиков, в одном из которых была придорожная харчевня. Звеня медяками в кармане, я зашел и на последние гроши поел – жареная рыба с тушеной капустой и стакан вина. Вышел из трактира, сел на лавочку и стал ждать попутного транспорта. Наконец у трактира остановилась карета, из которой вышли два господина. Видимо, проголодавшись, они направились в трактир. Я подошел к карете и остановился неподалеку, разглядывая, куда ловчее можно пристроиться. Где-то через час господа вышли, сели в карету, кучер щелкнул кнутом, и экипаж тронулся. Не теряя времени, я вскочил на вещи, привязанные к задней полке кареты. Место не самое лучшее, из-под колес все время летела пыль, хотелось чихать, но это лучше, чем идти пешком, а главное – значительно результативнее. Меня никто не заметил, и к вечеру я благополучно доехал зайцем до городка Нарбонн. Городок хоть и был невелик, но больше Перпиньяна. Были хорошо видны верхушки нескольких церквей. Я решил с утра обойти их все, а сейчас отошел от дороги и улегся спать. Утром посмотрел на себя и ужаснулся – одежда вся была серой от пыли. Найдя ручеек, я снял одежду, тщательно выбил ее о ствол дерева, затем вымылся в ручейке сам и почувствовал себя как-то увереннее и бодрее, памятуя опыт попрошайничества, направился к ближайшей церкви, ориентируясь по колокольне. Люди здесь набожные, церковь посещают, и через некоторое время в шляпе появились деньги. В основном мелкие медяки– су, но я рад был и этому. Найдя трактир, я позавтракал, ведь после вчерашнего обеда я ничего не ел. Сразу решил пойти к другим церквям, но меня ждало разочарование – утренние службы кончились, и прихожан не было. Вечера я ждать не стал и, узнав дорогу, стал ждать на выезде у постоялого двора. Как назло, экипажей не было, и я жестами упросил взять меня проезжавшего крестьянина на повозке с лошадью. Медленно мы ехали по дороге, повозку трясло. Француз пытался сначала со мной поговорить, чтобы ехать было не так скучно, но я лишь разводил руками – плохо не знать языки. Мы доехали до какого-то перекрестка, там возница свернул в сторону, а я пошел дальше пешком. Постоялого двора или трактира здесь не было, и глупо было рассчитывать, что кто-то остановится. Шел долго, до самого вечера, и только когда начало темнеть, увидел смутные огоньки небольшого городка, как затем оказалось – Безье. Выспавшись в придорожных кустах, поторопился к единственной церквушке, боясь опоздать к утренней мессе. Я становился опытным попрошайкой, вот ведь причуды жизни – дома есть деньги, а я занимаюсь в чужой стране попрошайничеством. Простояв часа три, собрал скудные подаяния и отправился искать трактир – был он здесь единственный, стоял на выезде. Плотно покушал на все деньги и стал ждать попутного транспорта. На сей раз он не заставил себя ждать. У трактира остановился экипаж, оттуда выскочили два молодых человека и довольно быстро вышли, неся в руках бутылки с вином. Не теряя времени, я вскочил на задок уже поехавшей кареты и без приключений добрался до Мийо. Переспав в лесу, с утра вышел к церкви за подаянием. Худо-бедно, но пока я был сыт и продвигался к Парижу. Собрав милостыню и покушав, отправился к выезду из города. У большого придорожного трактира стояли несколько экипажей. Вот из трактира вышла молодая девушка в дорожном платье, сопровождаемая пожилой женщиной – то ли матушкой, то ли родственницей. Чинно сели в карету, и я успел вскочить на сундучки на задке кареты. Запряженный парой лошадей экипаж ехал довольно быстро, дорога начала медленно подниматься в гору, стала петлять. Карета сбавила ход, трясти на каменистой почве стало сильнее, через пару часов седалище мое запросило передышки, но я вцепился в веревки, перевязавшие багаж, и терпел. Вдруг карета резко остановилась, от неожиданности я чуть не упал. Впереди раздались крики, кучер щелкнул кнутом. Я спрыгнул с кареты и кинулся в придорожные кусты, там согнулся и пробрался вперед, пытаясь разглядеть происходящее. На дороге стояло трое молодых оборванцев лет двадцати с ножами в руках, дорогу перегораживало упавшее, а скорее всего, специально поваленное дерево. Разбойники пытались сбросить кучера с козел, один держал под уздцы лошадей. Кучер, как мог, отбивался кнутом от нападавших. Я решил сначала не вмешиваться, я не полицейский или жандарм, сам нахожусь во Франции незаконно, документов нет никаких. Ограбят господ и исчезнут, подожду. Но события развивались более трагически. Разбойник, державший под уздцы лошадей, сообразил, что они сами никуда не поедут, дорогу перегораживает дерево, обежал лошадей и воткнул в бок кучера нож. Убитый кучер медленно сполз с облучка. Разбойники кинулись к карете и, чуть не вырвав с корнем дверь, выволокли испуганных женщин из кареты. Пока один срывал с женщин кольца, серьги и цепочки, двое других обшарили карету и стали отвязывать багаж. Девушка вдруг закатила разбойнику пощечину и кинулась к одному из сундучков. Разбойник догнал ее и ударом повалил на землю, начав задирать платье. Спокойно на это не стала смотреть пожилая женщина и кинулась на разбойника. Тут уже решил вмешаться и я. Одно дело грабеж, другое дело убийство и изнасилование. После кучера наверняка настанет очередь и женщин. Решив, что пока насильник борется с женщинами и не сразу поймет, что произошло, я выхватил нож, подобрался за кустами поближе и, внезапно появившись из кустов, без промедления всадил нож в живот одному из разбойников. Пока тот с удивлением глядел на кровавую дыру в животе, я успел полоснуть по бицепсу правой руки второго. К сожалению, стоял он далековато, я просто не успевал дотянуться, но цели все-таки достиг. По руке его обильно заструилась кровь, нож выпал из руки. Этих уже можно было не опасаться, и я кинулся на помощь женщинам. Бандит оказался молодым, но опытным. Заслышав крики товарищей, он бросил женщин и кинулся ко мне, сжимая в руке огромный нож. На ноже еще были следы крови несчастного кучера. Разбойник медленно надвигался на меня, плотоядно щерясь щербатым ртом. Взмах справа, я уклонился, одновременно пытаясь достать его своим ножом. Мимо. Взмах ножом слева я отразил своим ножом. Мы несколько минут нападали друг на друга и отражали атаки. Мне повезло больше – разбойник споткнулся о тело убитого мной бандита, вскинул руки, пытаясь удержать равновесие, и этот момент я не упустил, всадив ему нож в грудь по самую рукоятку. Разбойник рухнул, изо рта его бежала струйка крови. Женщины стояли, прижавшись друг к другу, в страхе наблюдая за нашей поножовщиной. Вероятно, они приняли меня за одного из бандитов, что-то не поделившего с бывшими друзьями. Иначе чем можно объяснить мое появление на пустынной дороге, да и одежда моя была не много лучше, чем у разбойников. К тому же благородные господа носят шпаги, а я сражался ножом, так же, как и бандиты. Им было отчего бояться, ведь я один расправился с тремя. Приблизившись, я поклонился, представился: