Змеиная гора - Рымжанов Тимур. Страница 59

После вынужденного, протокольного общения я поспешил откланяться, собираясь обратно. Изначально планируя везти монаха с епископом в Коломну, я поручил им провести предварительные переговоры, но как-то само собой получилось, что сам столкнулся с князем. Чего-то теперь расхотелось и сам город смотреть, а соседа-князя и вовсе бы не видать. Проще говоря, сплошное разочарование. Зато корабль обкатал и себя показал.

Как только вернусь, внесу все требуемые доработки в конструкцию парового двигателя и тут же дам указание клепать следующий. Надо подумать и о бензиновых моторах, но это позже. Железа после битвы с ордынцами осталось тьма, так что многое пойдет в переплавку. Половина из всего собранного на поле битвы – сущий хлам, я бы в свое время из такого даже петли на ворота не рискнул бы ковать. А в общей массе, глядишь, что путное выйдет. Построю еще с пяток таких кораблей, так вся Ока моей станет, да волжские земли по берегам тоже проведаю. На земле танки и тяжелая пехота, на воде плавучие крепости, сделанные с таким расчетом, что могут служить и десантными транспортами, осталось только небо взять под контроль, и тогда со мной не только местные князьки считаться станут, так еще и дальние соседи крепко призадумаются. А для этого нужны компактные бензиновые двигатели, а не паровые мастодонты в несколько сот кило весом. Ладно, мечты и прожекты оставлю на потом, а сейчас надо заняться повседневными делами. Тревожные донесения разведки никак не оставляют шанса на то, что две другие монгольские армии пройдут мимо меня, так что к середине лета, не позже, нужно ждать гостей. Разоренные земли сейчас не приносят никакого дохода. Купцы по весне так и не явились на торги, так что рассчитывать на пополнение припасов сырья мне, увы, не приходится. Буду исходить из того, что у меня есть. Ремесленные цеха в авральном порядке готовят арбалетные стрелы с каменными наконечниками. Разумеется, я готов экономить железо на чем угодно, а на такую скорострельность своих установок никаких боеприпасов не напасешься. Тяжелые скорострельные арбалеты в недавней обороне показали себя очень эффективным оружием, особенно те, что стояли в выносных турелях. Имея токарные станки, изготовить каменные наконечники вовсе не проблема, был бы только материал, а в моем производственном цикле ничего даром не пропадает. Таинственные, запредельно сложные для понимания здешних людей технологии превратили меня в особого человека. Ведающего тайны, колдуна, ареда. Меня боялись. Не отдельно чего-либо из моих творений, огнедышащих змей или самоходных кораблей, таинственных громовых камней или зловонных зелий. Боялись всего этого в целом, а меня конкретно как стоящего за всем этим. Той сокрушительной и в то же время созидательной силы, что есть во мне, что позволяет мне мановением руки сметать полчища врагов.

Не знаю, как долго еще продлится эйфория от победы, но, несмотря на все ужасы и грязь недавней бойни, я чувствую в себе какое-то вдохновение, новую позитивную волну, что поднимает меня на следующую ступень развития.

Переговоры в Коломне оставили неприятный осадок. Чумазые дворы, расхлябанный и неухоженный берег, убогие лачуги вдоль пристани, покосившиеся заборы. Какая-то серость и унылость. Будь я на месте монгольских захватчиков, то непременно бы завоевал это княжество только для того, чтобы основательно его перестроить и привести в порядок. Только вот им это надо? Они мастера грабить и покорять.

На обратном пути старался себя отвлечь какими-то мыслями, проектами, расчетами. Сплав вниз по течению казался простым и очень умиротворял. Я рад был, что смог хоть на короткое время вырваться из стен собственной крепости, которая уже стала раздражать. Ведь последние годы я вообще никуда не выезжал. Так, вертелся по округе и не больше. А мне хотелось в теплые края. С умилением вспоминались моменты, когда мы с друзьями собирались на юга, снаряжая караван из трех, а то и из пяти машин, и, не торопясь, сменяя друг друга мчались по знойным южным дорогам навстречу солнцу и морю, к какой-то легкой, беззаботной жизни. Кажется, что все это было не со мной, словно бы переживаю, как свои, чужие воспоминания. Я уж и говорить, наверное, разучился, так привык к местному говору, что слова из своего времени вставляю, лишь когда не мог подобрать нужное выражение или когда ругаюсь матом, на чем свет стоит кроя всех и все вокруг. Бывает и такое, особенно когда чего-нибудь не получается.

– Как думаешь, Чен, пойдет орда вторым приступом или оставят нас в покое?

– Покупая рис, проверь, не дыряв ли мешок, говорят люди, – ответил китаец, жутко коверкая слова.

– Что ты хочешь этим сказать?

– В искусстве войны можно миловать врага, только когда наступил ему на горло. А твоя крепость не только уничтожила целую армию, так еще и столько земли взяла, сделала тебя великим. Ни один полководец такого не оставит.

– Значит, припрутся. И, наверное, не важно, все ли скопом или по очереди.

– Ты плохой враг, – заявил Чен, наливая себе пива из большого кувшина. – Очень дорогой враг.

– Что значит дорогой? В смысле – дорого стоит моя голова?

– Нет, тебя дороже убить, дешевле сделать другом и союзником. Даже если наша крепость падет, ты заберешь с собой не одну тысячу дорогих воинов. Это допустить нельзя. Мудрый полководец придет заключать с тобой мир, даже на твоих условиях, иначе вернется домой опозоренный, он придет на порог нищий.

– Несмотря на то что ты пьян, рожа косоглазая, ты трезво мыслишь. Я как-то не подумал, что всей этой шайке еще тащиться восвояси, делить добычу, запугивать бесконечно покорившихся им прежде князей и царьков. А у тех, у каждого, небось камень за пазухой припасен для ордынцев. Невеселая у кочевников жизнь, вот и лютуют поэтому. Интересно, успел Бату Джучиевич заложить свой Сарай, столицу Золотой Орды, или так и не сподобился, отложил на потом все. Если нет, то в наших землях они все как есть бомжи. Сколько бы они ни награбили, это все нужно куда-то сложить, спрятать, схоронить. А ближайший завоеванный город – только Биляр, который я тоже скоро помогу отбить и вернуть угодному мне правителю.

– А случится, что и мимо пройдет. Уйдет в большую степь, соберет дань и опять на Рязань.

– Вот тут он точно промахнется, Чен. Я небось сложа руки сидеть не стану. Уж постараюсь, встречу гостя. Меня больше заботит, чем встретить? Второй раз они на один и тот же фокус не клюнут, придется что-то новенькое придумывать.

– Большой железный танк бери, порох в него клади, лошадь запрягай и вот, бомба. Орда пойдет кидаться на танк, а он бах!

– Не выйдет, – покачал я головой. Если ползет себе «черепаха», ни в кого не стреляет, они и трогать не станут, обойдут стороной, а мы только технику потеряем. А ну как не сработает, так против нас же самих эта штуковина и попрет. Тут более масштабно мыслить надо. Без всяких стандартных приемов. Эх, времени мало, а то бы я точно устроил им горячий прием. Лошадей у нас не хватает, пехоты мало. Пока только и можем, что сидеть на высоких стенах. Да огрызаться. Видал, как зимой у орды даже лестниц таких не нашлось, чтоб хоть до бойниц доставали. Таран не подтащить, штурмовую башню не подкатить, что они еще смогут сделать? В осаде сидеть, конечно, не веселая забава, но придется, так высидим.

– Не будет войны, мастер. Не станет монгол тебя осадой держать.

– Поглядим.

Я чуть поправил штурвал, отмечая для себя, что, идя по реке с погашенными габаритными огнями, в такую ясную, хоть и безлунную ночь, я все ж таки неплохо вижу фарватер. Управлять кораблем несложно, во всяком случае мне. Ведь я просто наизусть знаю каждое крепление, каждую деталь этого судна. Но надо отучаться делать все самому. И печник, и плотник, и на мышей охотник – так не пойдет, меня одного на все не хватает. Нужна достойная смена, надежные люди, на которых не страшно будет оставить всю эту технику. Только дела держат меня, словно якорь, на одном месте. Но незаменимых людей не бывает. Больше внимания следует уделять подготовке квалифицированных кадров. Еще лет пять, и ко всем моим техническим новшествам привыкнут, будут считать, что это само собой разумеется. А что дальше? Чем еще стану удерживать свой авторитет? Ведь я использую то, что принес из своего времени, а сам остановился в развитии.