Гладиатор поневоле - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 13

– Видал, русский, во что я превратился, – рыкнул кто-то рядом, когда они шли в лабораторию за двумя наставниками. – Смотри, я никогда не смогу жить с людьми и быть человеком!

Слава поднял глаза и посмотрел в маленькие желтые гляделки Арни – они горели звериным огнем, и на душе Славы стало тоскливо – неплохой ведь был парень, ну почему тот урод, шпана, сохранил человеческий облик, а этот мужик стал зверем?! Значит, было у него в душе что-то звериное, что вырвалось наружу и изменило его. Похоже, под маской веселого, разговорчивого человека скрывалось что-то темное, страшное. Чем он занимался, как жил? Это прямо по буддистским понятиям: плохо себя вел в прежней жизни – родишься в следующей реинкарнации каким-нибудь чудовищем. Вот и родился…

– Я сочувствую тебе, – сказал Слава, стараясь осторожно подбирать слова, – все мы тут оказались не по своей воле – не повезло. Но наша задача – выжить. Тебе не повезло больше, чем мне… наверное. Я еще не знаю, что со мной будет. Ты подумай, может, тебе это тело лучше поможет выжить, чем мне? Я простой человек, а ты гризли, самый опасный зверь на севере! Так что… у нас есть пословица: «Все, что бог ни делает, к лучшему». Может, и это к лучшему?

– Не к лучшему. – Покачал головой американец. – Хреновая у вас пословица. Но говоришь ты разумно. Может, я так и в самом деле выживу… черт с ними, с когтями! – Арни хлопнул Славу по плечу так, что тот покачнулся и чуть не упал. Удар был неожиданным, быстрым, как молния.

Впрочем, если бы Слава захотел, как ни странно, он бы от него уклонился – лапа гризли летела довольно медленно. Да и то, что он покачнулся, было в общем-то скорее показной слабостью – ну зачем расстраивать человека, уверенного в том, что обладает медвежьей силой? Только вот странно – ведь у Арни и правда должна была быть медвежья сила, почему же Слава так легко воспринял его удар? Даже плечо не заболело!

Масаи, идущий рядом, странно посмотрел на Вячеслава – он как будто понял, что произошло, но по своей привычке высокомерно смотреть на всех, кроме масаи, промолчал: ну занимаются ерундой эти белые, и пусть занимаются.

Процедура наложения матрицы не заняла много времени – обруч на голове, никаких ощущений, кроме секундной дезориентации. Встал с кресла, вышел. Все. Что там изменилось, что нет – неизвестно. Какую программу заложили в голову – неизвестно.

После лаборатории все зашагали обратно – в тот же самый зал, там хозяин давал ценные указания, как выжить в нынешних не шибко благоприятных жизненных условиях.

Теперь настал черед узнать – кто и чего стоит. Всех будущих бойцов выстроили перед инструкторами, и те стали внимательно разглядывать своих подопечных, наметанным глазом определяя, кто перед ними. Слава был уверен, что тренеры просмотрели запись их драки на арене и примерно представили себе, кто есть кто.

Черный, как уголь, Халкор впился глазами в высокого угловатого Славу, который с любопытством разглядывал своих товарищей, и, скривив губы, скомандовал:

– Эй ты, олух! Выйди из строя! Да, ты, белый! Подойди ко мне – сейчас посмотрим, что ты умеешь…

Глава 3

– Нет. Останься на месте. С тобой потом разберемся. Вон ты, зверь, сюда! – Халкор указал на «гризли», и Арни, переваливаясь, как настоящий медведь, вышел вперед, угрюмо сверкая исподлобья маленькими глазками. Халкор минуту рассматривал мутанта, потом усмехнулся:

– Ненавидишь меня, да? Всех нас ненавидишь? Есть за что, согласен. Но это хорошо, что ненавидишь. Я умножу в тебе ненависть и заставлю ее служить делу. Чем больше ты станешь ненавидеть, тем лучше – бой будет красивее. А сейчас предоставлю тебе возможность убить меня. Нападай!

Халкор еще не успел договорить, а Арни уже с ревом бросился на него, оскалил белые острые клыки и стал наносить удары когтистыми лапами. Каждый удар мог снести голову любому человеку – если бы Арни попал. Но он не попадал. Непостижимым образом Халкор уходил от ударов, как будто предвидел, куда удар будет нанесен. Лапы со свистом проносились мимо его лица, живота, плечей, а он иронически улыбался, делая короткие, точные движения – уклоны, нырки, ленивые и мягкие отбивы руками. Наконец ему надоело, и он нанес два молниеносных удара – один пришелся в горло Арни, другой в ухо. Гризли упал на пол и захрипел, задергался в судорогах. Слава смотрел на происходящее. Жестокость этого спектакля, уже, казалось бы, ставшая привычной за последние дни, привела его в новую фазу депрессии. Им как будто демонстрировали – вот что вас ожидает! Это ваша жизнь! И жизнь эта Славе как-то сразу не понравилась. У него было желание помочь хрипящему на полу мутанту, как-то дать продышаться, броситься к нему, и не сделал он этого лишь потому, что понимал: нельзя. Здесь другие законы, другие правила – каждый сам за себя. Логикой он знал это, а душа не хотела принимать такого положения вещей.

– Ничего, отойдет, – равнодушно заметил тренер. – Будет знать, как очертя голову бросаться на противника. Теперь ты давай! – вызвал человека, похожего на гориллу.

Слава привычно узнал «заклятого друга». Тот вышел осторожно, с опаской глядя на своего противника. После команды некоторое время стоял, не решаясь напасть. Тренер молча ждал атаки, потом сделал длинный молниеносный выпад рукой, и, как копьем, ударил парню чуть ниже носа. Хрустнули хрящи, хлынула кровь, а бандит, ошеломленный ударом, бросился вперед, молотя воздух огромными ручищами со сжатыми кулаками размером с дыню. Тут вариантов не было – повторилось то же, что и в первом бою. После элегантных уклонений «горилла» был повержен на пол и застыл, прижав руки к животу. Он был нокаутирован тремя невероятно быстрыми ударами в солнечное сплетение. Это прозвучало как барабанная дробь, после которой мутант выключился, словно откипевший чайник.

Халкор посмотрел на строй мутантов, застывших с выражением отвращения и неприязни на лицах, и сказал:

– Не нравится? А вы что думали, попали в сад развлечений? То, что вас ожидает на арене, гораздо хуже того, что вы сейчас увидели. И пока вы – никто. Вас может убить любой как следует подготовленный боец. Ваши матрицы не укоренились в сознании, ваши движения неточны, вы не можете воспроизвести то, что вам вложили в мозг. Вы никто. Вы меньше, чем никто. Вы мясо! Чтобы достичь моего уровня, вам надо десять лет биться на аренах и при этом выжить. Основная масса гибнет в первые пять лет. Самые тупые – в первый месяц. До уровня элиты доходят единицы. И только у них есть шанс в конце концов выкупить себя – если позволят. Или перейти с арены в разряд телохранителей и вести более безопасный образ жизни. Остальные станут удобрениями на полях сассумля, или, если их мозг останется цел, будут встроены в боевые машины и транспортники. Хотя вы и прошли мутацию нормально, особых способностей у вас я не заметил. Теперь давай ты, черный здоровила. – Он указал на масаи, невозмутимо и презрительно взирающего на происходящее. Тот вышел вперед и неожиданно заявил:

– Масаи бьются только копьем! Драться голыми руками – занятие тупых белых!

– Хм… Хочешь с оружием попробовать? – усмехнулся Халкор. – Будет тебе оружие!

Он достал из кармана маленький коммуникатор и, развернув в воздухе голографический экран, стал что-то быстро нажимать. Пол через несколько минут вспучился, образовав что-то вроде большого шкафа, и когда тот раскрылся, как огромный сундук, Слава увидел ряды уложенных на подставки орудий убийства. Это были клинки – от простых до клинков совершенно экзотической формы.

В голове странным образом начали всплывать названия каждого: овирон, ганцела, сорказан, а вот этот, похожий на серп, – ангарок. «Понятно, матрица начинает укореняться, откуда бы иначе я знал названия этой пакости?» – подумал Вячеслав и приготовился наблюдать за действиями масаи. Он искренне желал африканцу удачи – очень хотелось сбить спесь с наглого и жестокого тренера.

Халкор достал из арсенала копье – метра полтора длиной, с блестящим ножеобразным наконечником, и бросил его масаи, который поймал оружие в воздухе без напряжения и раздумий. Негр Сенду повертел копье, потряс в руке и, удовлетворенный результатом, широко улыбнулся, обнажив великолепные белые зубы. «Почему у африканцев всегда такие белые зубы? – с недоумением подумал Слава. – Может, они на фоне черной кожи так смотрятся? Впрочем, у меня зубы не хуже…»