Гладиатор поневоле - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 6

Между разделенными мужчинами пробежали двое из свиты Наалока – они были почти неотличимы от людей – такие же и ростом, и чертами лица… если бы не вертикальные зрачки – точно можно было бы сказать, что люди. Гуманоиды ловко тыкали какими-то жезлами в землян, и у одной группы на местах соприкосновения с жезлом возникали красные мерцающие знаки, у второй – синие.

Слава тоже получил такую «печать» на грудь и с интересом заметил, что она пульсирует в такт его сердцу.

Наконец все завершилось, появился оборотень и объявил:

– Ваша задача – победить другую команду без оружия. Можно все. Нельзя только добивать потерявшего сознание. И самое главное – нельзя стоять в стороне: пассивные бойцы будут жестко наказаны, может быть, даже убиты. Сейчас подадут команду – красный пульсирующий свет – и вы пойдете вон туда, там откроется проход. Выйдете на арену и станете ждать сигнала. Опять вспыхнет пульсирующий красный свет, и вы наброситесь на противника. Будете бить его что есть силы. Об окончании боя вам скажет тот же сигнал. Не спрашиваю, понятно ли вам: кому непонятно – тот сегодня умрет. Итак, вперед, будущие бойцы!

Запульсировал потолок, залил все красными сполохами, лица присутствующих сразу стали нереальными, как в дурном сне. Зазвучал мерзкий сигнал, напоминающий то ли сигнал «скорой помощи», то ли сигнал полиции, то ли… в общем, у всех без исключения связанный с какими-то дурными воспоминаниями и неприятностями. Ну кроме, может быть, воина масаи – по нему было видно, что он испуган, но изо всех сил сдерживается, старается не показать своего страха – мужчина масаи не должен бояться ничего! Ни боли, ни злых богов, посылающих ему страшные испытания! А что бой – бой, он и есть бой. Масаи готовятся к бою с младенческого возраста.

Колонны бойцов вышли на арену – а она оказалась поистине огромной. Сколько арена составляла в диаметре – определить оказалось невозможно: с два футбольных поля, а может, даже больше.

Слава задумался – как же эти скоты будут видеть происходящее при таких размерах арены? И тут же выругал себя за посторонние мысли – ну какое ему дело, как эти негодяи будут наблюдать за происходящим? Может, у них трансляторы какие-то? Вполне вероятно…

Вячеслав стал лихорадочно вспоминать все, что когда-то читал о рукопашном бое, о единоборствах.

Он не строил иллюзий – никогда в сферу его интересов не входили драки. На него мало нападали – он с детства был довольно высоким и очень сильным. – Когда вырос, глядя на его руки, можно было поверить в то, что некогда люди легко ломали подковы – кисти рук крупные, огромные, перевиты толстыми венами; а его худоба, о которой иногда с интересом рассказывали сексуальные партнерши, не была худобой туберкулезного больного – жилистое, сухое тело, как канатами, перевитое узкими стальными мышцами.

Мать всегда с завистью говорила, что дает же Бог некоторым людям возможность есть что хотят и когда хотят в любое время дня и ночи, и ведь ни черта не полнеют! А тут – только посмотришь на торт, и уже килограмм веса добавится! Она очень строго следила за своим весом, посещала тренажерные залы, и сколько Слава помнил, у нее всегда водились мужики, и не один. Его мать обладала довольно яркой внешностью и очень нравилась мужчинам. А они – нравились ей.

Похоже, что яркую внешность, которую не портили даже очки, она передала своему сыну, а вот откуда у него взялось жилистое тело с потрясающим обменом веществ – мать говорить отказывалась.

Итак – Вячеслав был довольно высок, выше среднего роста, очень-очень силен, вынослив, по свидетельству его сексуальных партнерш и собственным ощущениям после утренних пробежек. Но при всем при том он знал, что против спеца в рукопашке не простоит и минуты. Вернее, может, и простоит, но недолго. До тех пор, пока спец не отшибет ему голову. Короче, нужно было выработать стратегию боя.

Пока колонны шли к арене, выработал тактику – всегда становиться так, чтобы за спиной не было ни одного врага. Не бить кулаками, носками ног – и так одна нога стала побаливать после того, как пнул шпану, насильника Леры – бить надо тоже уметь, а он, похоже, отбил большой палец ноги. Хорошо еще, если не вывихнул, а только ушиб – болело ощутимо, заставляя не забывать о том, что добрые дела наказуемы. Значит, бить надо локтями, рвать руками, душить, швырять – благо, сила позволяет, а еще – наносить удары «твердым тупым предметом, предположительно головой», как было написано в обессмертившем себя протоколе осмотра тела потерпевшего.

Удары головой, кстати сказать, одни из самых страшных в рукопашке – такими ударами можно покалечить или даже убить, а для наносящего удар – максимум останется синяк на лбу, да потеряет ориентацию на долю секунды. Отдаленные последствия микросотрясений мозга в расчет не шли.

Отряды вышли на арену и по знаку распорядителей выстроились друг против друга нестройными рядами. От вспышек пульсаторов, примостившихся на груди у каждого пленника, рябило в глазах, они сливались в бесконечную волну света, переливающуюся подобно неоновым огням рекламы. На лицах людей были написаны отчаяние и желание выжить – пусть даже за счет других. Впрочем, разве это не стандартное поведение людей в обычной жизни? Просто тут все было доведено до абсурда: хочешь жить – убей, забей, затопчи, порви!

Прозвучал сигнал, и люди с ревом бросились друг на друга, как две волчьи стаи, бьющиеся за обладание территорией. Было забыто все – рассказы родителей о том, как надо себя вести в обществе, проповеди на тему «возлюби ближнего, как себя самого», жалость и сострадание. Все подчинились одной идее – убить и не быть убитым. Последних, тех, кто остался позади всех и впал в ступор, вывели из него жестокими ударами болевиков и пинками послали вперед, на бойню.

В этой толпе мало кто являлся специалистом по рукопашному бою, а может быть, и рукопашники забыли все, что умели, осталось лишь желание душить, кусать, выкалывать глаза и рвать рты – это все и происходило в действительности.

Слава тут же получил оглушающий удар в ухо, отчего в голове сразу зазвенело, закрыл ухо рукой, нагнулся и получил мощный удар в челюсть, благополучно выдержавшую зубодробительный напор.

Другой человек уже валялся бы на полу, но Вячеслав чудом устоял и успел захватить ногу бьющего, колено которого и врезалось ему в подбородок в то время, когда он, согнувшись, ощупывал больное ухо. Своими здоровенными ладонями Слава схватил нападавшего за бедро, приподнял, опрокинул на пол, а потом, взяв за грудки и за ляжку, поднял и с размаху метнул тело в толпу набегающих «голубых», разом выбив из их числа человек пять.

Сообразив, что эта тактика может быть успешной, он стал поднимать с пола упавших противников и с уханьем и ревом метать в куча-малу – в основном падали бойцы противника, иногда он цеплял и «своих», но, как сказал один покойный юморист, «вырвал я эту березу и загнал всех в воду! И городских, и своих – когда мне их сортировать-то? Завтра на работу…»

Возле учителя образовался костяк сопротивления – рядом встали американец и масаи, оборонявшие его с боков, а он шел, как ледокол, сбивая с ног противников, разбрасывая их, как кегли шаром для боулинга.

На него налетел японец-китаец, тот и правда владел какими-то приемами единоборств и быстро сообразил, что от Славы, возможно, зависит исход битвы – надо только поддать ему как следует. Вот тут Вячеславу пришлось туго – за две минуты он получил столько повреждений, что не только двигаться, стоять стало трудно – сломанный нос, подбитый заплывший глаз, рассеченные губы. Японец бил в него, как в боксерскую грушу, и если бы не крепкий костяк Славы, он уже лежал бы на полу, покалеченный или мертвый.

Впрочем, Вячеслав и так лежал бы, если бы не американец, спасший положение – тот бросился сзади под ноги японцу, применив прием регби, япошка покатился через америкашку, и через секунду Слава успел захватить рукопашника за правую ногу. Японец был небольшого роста и весил килограммов шестьдесят – Слава поднял его в воздух, размахнулся, как дубинкой, и изо всех сил хряснув об пол, намертво вышиб дух. Он, вероятно, убил противника: глаза его были открыты и не закрылись после того, как бездыханное тело подпрыгнуло, словно мяч, и осталось лежать на полу.