Имперский колдун - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 27

Схватил Асмунг, сунул в вещмешок и быстрым шагом пошел к воротам. Догнала Устама, сунула в руку два пирожка. От одного Илар откусил чуть ли не половину (слава богам – не горячий, а то бы весь рот спалил!), второй кинул в котомку к Асмунгу, завернутому в кусок ткани.

Калитка сотрясалась от могучих ударов, едва не слетая с петель, и, когда Илар ее открыл, едва не ударила по носу. Отступил на шаг назад, пропуская тех, кто так активно желал увидеть хозяина дома, и оказался в окружении десятка стражников, вооруженных копьями с длинными мечевидными наконечниками, а еще – мечами, кинжалами и другими всевозможными приспособлениями для убийства и разрушения.

Стражники выглядели очень злыми – это и понятно, кому охота спозаранок таскаться по разным там колдунам, других дел как будто нет! Но при всем при этом Илар физически чувствовал опаску, страх, исходившие от фигур, закованных в блестящую броню. Они его боялись!

Впрочем, как подумалось Илару, и немудрено. После того, что случилось возле поместья заказчика, стражники считают его кем-то вроде демона. Это видно и по тому, как солдаты обнажили оружие, ожидая немедленной атаки, – двое направили на Илара заряженные арбалеты, остальные держали в руках готовые к бою мечи.

– Нам нужен хозяин дома, черный колдун по имени Илар! – вперед выступил высокий человек со знаком уснара на плече. – Вы черный колдун Илар?

– Я, – кивнул Илар. – Кто вы? И чего от меня хотите?

– Я офицер стражи Эдвуд. У меня предписание городского судьи о вашем аресте. Предлагаю пройти с нами без шума и применения колдовства. В противном случае я буду вынужден отдать приказ стрелять! Вы готовы пройти с нами?

– Уснар, прошу дать мне пять минут, я отдам распоряжения по домашнему хозяйству, потом пойду с вами. Хорошо?

– Хорошо, – облегченно вздохнул стражник, видимо ожидая худшего, – десять минут. Мы ждем.

Илар под шепот стражников: «Какой молодой! Что, вправду черный колдун?» – «Заткнись! Ты видел, что он натворил на Малой площади? Там сейчас сотня человек корчует эти дьявольские деревья! И на каждом нанизано по человеку!» – прошел в дом, где его ждали Легана и Даран. Переговорил с ними коротко, по делу, прошел туда, где положили жену. Встал над ней, глядя в бледное лицо, и замер на минуту, закусив губу и скривившись, как от боли…

Анара так до сих пор и не пришла в себя… она лежала в комнате для гостей, безмолвная, бесчувственная, как статуя, и только легкое, почти неуловимое дыхание показывало, что девушка жива. Илар прикоснулся ко лбу жены – кожа была холодной, сухой и почему-то напомнила ему кожу мумии, которую он оживил этой ночью. От такого сравнения Илара передернуло, он мотнул головой, отгоняя дурацкие мысли, и, повернувшись, зашагал из комнаты навстречу неприятностям, ожидавшим его в облике десятка терявших терпение городских стражников.

Когда-то парни из их дворовой компании рассказывали ему о темницах: грязь, крысы, насекомые, пьяные, звероподобные тюремщики, вытаскивающие заключенных из камеры только для того, чтобы избить или изнасиловать. Вначале избить, потом изнасиловать. Или вначале изнасиловать, потом избить? Когда обсуждали этот вопрос с Юздаром и Амросием, сошлись на том, что это дело вкуса.

Страшнее всего мерзкие заключенные, грязь из грязи земли, негодяи, избивающие своих братьев по несчастью и тоже домогающиеся их тела. Почему-то все обсуждения темниц и несчастий всегда сводились к домогательствам, и никому не приходило в голову, что попавшим в имперские застенки совсем не до любовных утех, особенно с лицами своего пола, покрытыми грязью и вшами.

Илар был готов к защите своей чести – заклинания лежали в памяти, как стрелы с бронебойными наконечниками, и он для себя решил, что так просто не сдастся, – зубами грызть будет, но не допустит до своего нежного тела ни одного супостата!

Действительность оказалась гораздо скучнее и безопаснее, если можно так выразиться узнику одиночной камеры. Неизвестно, как в имперских темницах содержались другие заключенные, но Илара поместили не в общую, а в отдельную камеру, маленькую клетушку, в которой стоял деревянный топчан, наглухо прикрученный к стене и полу (Илар попробовал его сдвинуть!).

Доски топчана за долгие годы были отполированы боками множества узников и поблескивали в свете масляного фонаря, висевшего в коридоре перед толстенной решеткой, служащей стеной камеры. Кроме топчана, из удобств, положенных заключенному, стоял здоровенный горшок, накрытый крышкой, и… больше ничего. Каменный пол, топчан, горшок и заключенный, сумрачно думающий о превратностях жизни и о том, как ему не повезло родиться в этом мире.

Почему он не родился принцем? Почему его родители всего лишь пекари, а не особы императорской крови? Печально. Кому-то – все, а кому-то – коричневый горшок с рассохшейся деревянной крышкой. Из горшка почти не воняло, он был чист и сух, потому Илар сделал заключение, что камеру давно не занимал ни один узник – как и остальные камеры в этой темнице.

После часа лежания на досках Илар пришел к выводу, что он особо злостный преступник и его держат в камере для важных заключенных, нанесших особый вред государству и его самым родовитым подданным. А еще ему очень было жалко себя и Анару, которая, проснувшись, не увидит мужа подле себя, расстроится и… неизвестно, что она сделает. Вдруг возьмет и снова вырастит лес – теперь уже в здании суда? И тогда ее точно повяжут и точно казнят. Никто не может безнаказанно бороться с государством в одиночку – оно всегда сильнее, будь ты даже эпический колдун.

Грела мысль, что Илар все-таки успел загрузить в память заклинания. В случае совсем уж неблагоприятного исхода дела он успеет отомстить – выпустить на этих гадов жиздра. Вот тогда попляшут нарушители договоров! Если дадут выпустить, конечно… но… неужели они не озаботились тем, чтобы защитить ту же темницу от злой воли могущественного черного колдуна? И защитить суд?

От мысли о своей «могущественности» потеплело на душе. И тут же настроение снова упало, еще ниже, чем прежде, – если у врагов есть защита от магии, Илар совершенно беззащитен. Не умеет он, как эпические герои, махать мечом, не может ударом кулака сломать кому-то шею. Не то что его отец, славящийся буйной силой! Без магии Илар пустое место, никто! Как ни печально… Увы, увы…

В коридоре послышались шаги. Илар сел, свесил ноги с топчана и всмотрелся в того, кто открыл дверь. Охранник не был пьяным звероподобным типом – обычный мужчина лет пятидесяти со спокойным лицом, чисто выбритым, даже приятным на вид, – обычный отец семейства, зарабатывающий как умеет: например, охраняет особо опасных узников. О профессии в одеянии стража напоминал меч в потертых ножнах, висящий на поясе, кольчуга, начищенная до блеска, да связка ключей, неизменный атрибут тюремщиков и заведующих купеческими складами. Тюремщик и был похож на обычного заведующего складом, обыденный, как сапог.

– Если хочешь – оправляйся, – доброжелательно предложил тюремщик. – Сейчас тебя в суд поведут. Негоже, если тебе начнут приговор читать, а ты обделаешься.

– Что это я обделаюсь-то? – оторопело спросил Илар, чувствуя, как у него холодеет в груди.

– Да бывает, – равнодушно пожал плечами тюремщик. – Как объявят смертный приговор, так и обделываются. Обычное дело! А потом нам выговор – почему привели такого засранца! А мы при чем? Я, что ли, из него дерьмо выжимал? Давай-ка оправляйся, а то наверху уже конвой ждет.

Илар секунду подумал, потом пошел к горшку и с облегчением опорожнился, – его организм, вероятно от ужаса, который испытал юноша при словах стражника о смертном приговоре, поспешил избавиться от всего лишнего.

– А с чего ты взял, что будет смертный приговор? – спросил Илар, затягивая завязки штанов. – С какой стати-то?

– Ну а как же? – искренне удивился тюремщик. – Обязательно смертный! Ты черный колдун, тебя обязательно надо сжечь! От вас одна смута и томленье духа. Мой папаша всегда говорил, да примут боги его душу: «Эстор, мальчик мой, никогда не верь черным колдунам! Они только и ждут, чтобы учинить пакость хорошим людям!» Папаша был пьянью, но иногда выдавал такие умные речи – все в трактире диву давались. Ну все, готов? Почему такой приговор? Я уж точно знаю – те, кто идут в суд из этой темницы, все только смертный приговор получают. Помню, сидел тут один купчик, партнера порешил своего, а потом еще и набросился на стражников, когда пришли его забирать. Так вот он тоже не верил до тех пор, пока его голова не прыгнула в корзину!