Имперский колдун - Щепетнов Евгений Владимирович. Страница 8

– Ты и сейчас красавица, тетя Легана, – подмигнул Даран, – самая красивая тетя в мире!

– Все равно полы вымоешь! Не подлизывайся! – ухмыльнулась Легана, но рука ее поправила локон белых волос, упавших на темную кожу, украшенную вязью сложных магических татуировок.

Илар мысленно усмехнулся. Сколько раз он замечал: женщины, всем своим видом показывающие, как им безразличен проходящий мимо мужчина или как безразлична похвала внешности, совершенно неосознанно поправляют волосы, прихорашиваясь, будто стараясь понравиться. Легана, при всей ее жесткости, ничем в этом отношении не отличалась от обычных женщин.

Шаманка внимательно посмотрела на Илара, губы которого дрогнули в легкой улыбке, посмотрела на свою руку, поправляющую волосы, улыбнулась краями рта и легонько кивнула колдуну – поняла. А он сообразил, что Легана «прочла его мысли», и слегка смутился. Все-таки шаманка была не обычной женщиной, а очень, очень умной…

– В общем, так. Решение, конечно, за тобой, но мой совет – лавируй, не поддавайся, примени всю свою сообразительность, весь ум. Тебе нельзя поддаваться императрице, и не потому, что у тебя есть молодая и красивая жена, которая не одобрит связь с другой женщиной, хотя и это важно. Главное – как только ты окажешься в постели с императрицей, ты окажешься на крючке, как глупая рыба. Императрице ее муж ничего не сделает, а вот ты… будет повод, чтобы уничтожить тебя в любой момент. В любом случае мы всегда с тобой. Если что – уйдем на юг, и пусть попробуют нас взять! В лесу нас победить нельзя. Ну… почти нельзя. Жалко, конечно, уходить… ты наладил свою и нашу жизнь, столько труда…

– Нужно найти маму и папу, – твердо сказал Илар, сжав руки в кулаки, будто собирался подраться, – а потом все остальное. Я должен сказать им, что со мной все в порядке, что они могут не беспокоиться. Пока не найду родителей, отсюда не уйду. Что бы ни случилось.

– Ну и глупо! – презрительно хмыкнула Легана. – Ты считаешь, родители без тебя не выживут? Или пусть лучше они оплакивают твой труп? И вообще – ты унижаешь своих родителей, считая, что они не могут без тебя обойтись!

– Нисколько я их не унижаю! – Илар слегка растерялся под грозным взглядом Леганы. – Ты чего-то напридумывала, сама не знаешь чего!

– Все я знаю! – отрезала шаманка и тут же с улыбкой поправила себя: – Ну, не совсем все, но в твоем случае – точно знаю. Ты должен выжить, и не забывай – за тобой стоим мы. Если тебя не будет, какая судьба ждет нас?

– Да какая судьба? – упал духом Илар. – Ты будешь лекарить, Анара траву растить, Даран вам помогать будет, какая еще такая судьба?

– Нет. Дом записан на тебя – нас через полгода выгонят, ведь наследников у тебя нет. Дом отойдет империи, таков закон. Даран покатится по наклонной, станет разбойником или пиратом, впрочем, это одно и то же. Он слушается одного тебя, нас только терпит. Молчи, мальчишка! Это правда! Анара уйдет в леса, к своим – если до тех пор ее не захватят работорговцы. Однорога захватят и снова опустят в яму, для того чтобы его рвали собаки или волки. Все пойдет прахом. Не забывай, ты теперь не один, и ты не можешь позволить себя уничтожить. Не можешь позволить себе умереть. Что, не думал об этом? А вот подумай. Ты теперь взрослый человек, а каждый взрослый мужчина думает не только о себе. Он должен думать обо всех, кто зависит от его судьбы.

– Должен думать… до?о?олжен ду?у?умать… – эхом повторил Илар.

– Поможешь мне в саду? – неожиданно предложила Анара. – Пойдем?

– Пойдем, – с облегчением кивнул Илар и встал с места: – Спасибо за обед, Устама, было вкусно. Молодец!

– Хозяин доволен? – радостно хохотнула кухарка. – Я умею вкусно готовить! Боги мозгов мне не дали, но готовлю я хорошо! Правда, тетя Легана?

– Правда, – улыбнулась шаманка, – ты готовишь гораздо лучше меня. Видишь, Илар, как странно распоряжается нами судьба. Не дали боги Устаме ни красоты, ни ума, а вот имеет же талант! Молодец, Устама.

– Я вот что хочу на вечер приготовить… – начала кухарка. Расплывшись в улыбке, она стала похожей на ожившего снеговика.

– Давай это будет для нас сюрпризом? – перебил ее Илар. – Пойдем, Ана!

– Сюрприз… – снова расплылась в улыбке кухарка, и Легана тихо вздохнула, думая о том, как несправедлива бывает эта самая судьба.

– Тихо… хорошо как! Я слышу, как растет трава! – Анара наклонилась к Илару и тихонько поцеловала его в губы. Илар взял ее за плечи, прижался, они ловили губы друг друга, будто от этого зависела их жизнь, забыв обо всех проблемах и волнениях. Молодость!

– Вот зачем вы в сад ушли! Я так и знал. Да ладно, чего так встрепенулись-то? Продолжайте – вы мне не мешаете.

– Мы тебе не мешаем? Точно? – сдвинул брови Илар и, набрав в грудь воздуха, едва не разразился гневной тирадой. И тут вдруг заметил, что Даран расстроен как никогда. Илар выдохнул воздух, поджал губы, снова посмотрел на мальчишку и, присев перед ним на корточки, спросил:

– Ну, что опять случилось? Что с тобой? Почему такой грустный?

– У тебя Анара есть теперь. Вы скоро родите детей, и ты меня забудешь. А у меня никого нет, кроме тебя. И зачем я вам?

– Во-первых, у тебя есть и я, и Ана, и тетя Легана, и Устама – она почему-то тебя очень любит, гляжу – все время какую-нибудь плюшку подсовывает!

– Ага! – просиял Даран. – Устама хорошая! Она говорит – я на ее братишку похож. Когда ее продали в рабство, он очень сильно плакал! А так она больше ни о ком не жалела в той семье. Илар, я не понимаю – как так можно? Вот семья, она дочка, сестра, а они берут и продают ее в рабство, как скот какой-то! Как так можно?! Ну пусть она даже и страшненькая, не очень умная, но ведь она добрая и хорошая!

– Не знаю, Даран… – Илар устроился поудобнее на шелковистой травке, растущей на дорожке между грядками, обнял молчаливую Анару, положившую ему голову на плечо, и задумался.

– Иногда люди совершают такие поступки, которые у других людей вызывают не просто недоумение, а даже отвращение. И ни те, ни другие не могут понять друг друга. Вот как мы с тобой мыслим? Родных, друзей нельзя продавать в рабство, а нужно защищать и беречь. Правда же? Вот. А они как мыслят – семья большая, есть нечего, неурожай. Что делать? Почему бы не продать страшную, некрасивую Устаму – и одним ртом поменьше, и деньги будут! Остальные выживут! С их точки зрения, они правы. А с нашей – нет. Ведь это сродни тому, как если бы они просто взяли и съели ее. И скажи им про то, что мы считаем их поведение гадким, – не поймут ведь, сочтут идиотами. Вот скажи, ты видишь что-нибудь хорошее в бойцовых ямах? Нет? И я не вижу. А другие люди видят. Им интересно, нравится смотреть, как живые существа рвут друг друга на части, умирают в муках. Разное воспитание, разные люди. В мире много чего намешано… и плохого, и хорошего.

– Ой! У него язык, как терка! – пожаловался Даран, отпихивая однорога.

Зверь фыркнул, Анара улыбнулась и сказала:

– Быстроног тебя любит, жалеет тебя. Он считает тебя братом – маленьким, глупым, но братом, пусть и не по крови.

– Правда? – тихо спросил Даран, и улыбка расцвела на его худом лице.

– Правда. Я же никогда тебе не врала. И вообще я не могу лгать… точнее, мне было трудно лгать, – улыбнулась девушка. – Меня после вранья корежит, будто я съела что-то гадкое, несвежее. Я слышу мысли Быстроногого, он со мной говорит.

– А я смогу когда-нибудь научиться слышать мысли? – жадно спросил Даран, разглядывая большую голову однорога, плюхнувшегося рядом с ним и положившего эту самую голову ему на колени. Дар сразу начал почесывать основание рога, и однорог блаженно закрыл глаза, готовый часами напролет подставлять шею и рог под почесывание.

– Не знаю, Дар, – искренне сказала Анара. – Люди древней расы рождаются с такими способностями, а вот люди… то есть обычные люди… не знаю. Слышала о таком, но встречать не встречала.

– Жалко… я хотел бы с ним поговорить. Скажи, а что за звери… хмм… что за существа эти самые однороги? Что они умеют делать?