Княжья служба - Корчевский Юрий Григорьевич. Страница 59

Я посмотрел на своих товарищей. Герасим пожал плечами – решай, мол, сам. Павел и Андрей кивнули головами, соглашаясь.

– Хорошо. Только условие – не растягиваться, ехать плотно. А уж ежели тати нападут, али еще что – помогать. Уговор?

Купцы согласно закивали и разошлись.

Твердила и здесь успел занять со своими санями место в голове большого обоза. Дурья голова, однако. Самое безопасное место – в середине.

Со стены на нас удивленно взирали городские стражники.

Во главе колонны я поставил Павла – он самый сообразительный и оружием владеет отменно. В середине колонны ехал Андрей, я же вместе с Герасимом был в арьергарде, проще говоря – в хвосте, самыми последними. Летом бы наглотался пыли, а сейчас – ничего, вполне сносно.

Обоз втянулся в лес и поначалу шел бодро. Периодически я объезжал обоз до головы и обратно – за порядком приглядеть, поторопить замешкавшихся, да и показать, что охрана здесь, не дремлет.

Ехали без остановок: я опасался нападения – не разбойников, так нечисти. На удивление обоз добрался до Мошкино в целости, сразу заполнив собою постоялый двор и все дворы и избы в небольшой деревушке. Прислуга металась как угорелая. Хозяин довольно потирал руки и выглядел именинником. Как же, с поздней осени – первый обоз, если бы так продолжалось, то и разориться можно. Возчики разместились в крестьянских избах, купцы – с комфортом на постоялом дворе.

– Всем спать, после полудня – в путь, доведу вас до реки, как и уговаривались.

Купцы довольно кивали головами, переговаривались меж собой, прикидывая прибыль с ходового товара.

После небольшого отдыха мы встали бодрые, вроде как и не тряслись в седле всю ночь. Возничие уже выстраивали обоз на дороге. Тем же порядком мы тронулись в путь, и поздним вечером без происшествий пересекли по уже тонкому льду реку Пра.

Вдали курилась трубами деревенька.

– Ну все, уважаемые, я слово сдержал, через реку вас перевел в целости и сохранности. Желаю удачно распродаться и вернуться домой.

– Спасибо, служивые, спаси тя Господь! На сколько мы уговаривались?

– А сумма не обговаривалась. Сколько дадите по совести, столько и ладно будет.

Купцы вручили мне тугой кошель, и мы повернули обратно. Конечно, надо было бы переночевать в деревушке, но там три-четыре избы, всем не вместиться, а кормить клопов и нахвататься блох мне вовсе не хотелось.

Рванули рысью, так что через несколько верст от коней уже пар валил, потом перешли на шаг. Когда кони отдохнули, мы пустили их в галоп.

К утру уже были на постоялом дворе. Чем удобно для нас Мошкино – как раз посредине пути, между рекой и Муромом. Под присмотром оба отрезка пути.

Прислуга увела коней в конюшню, мы же улеглись спать – проехали сегодня изрядно, все устали, напряжение давало о себе знать. Спали, пока уже стало невмочь.

Я решил дать людям и лошадям отдых. Проснувшись и подхарчившись, я вытащил кошель, полученный от купцов, и стал делить деньги на кучки. Ратники внимательно смотрели, как я раскладываю серебро и медяки в горки на столе.

– Постой, – поднялся со скамьи Герасим, – денег пять пригоршней, а нас четверо. Ты себе, как старшему, две доли берешь?

– Нет, как и всем – поровну.

– Тогда эта доля кому? – Герасим пальцем ткнул в кучку монет.

– Про Михаила забыл? У него семья есть, Андрей им передаст. Кто о его детях позаботится? Точно уж не ты!

Все остальные со мной согласились.

Татарин с удовольствием ссыпал монеты в свой поясной кошель, в котором до того было катастрофически пусто, и спросил:

– А ежели бы погиб, тогда кому достались мои деньги?

– У тебя же семьи нет – между собой поделили бы.

– Значит, жениться надо, – захохотали все.

Позже ко мне подошел Андрей и с чувством пожал мне руку.

– Спасибо за брата. Я думал свои деньги его семье отдать, а тут – видишь, как ты повернул, должник я твой, за брата должник.

Мы отдыхали, каждый занимался, чем хотел, – чистили и точили оружие, осматривали сбрую. Маленькие, но такие необходимые жизненные мелочи.

Вечером следующего дня выехали на Муром. Поездка выдалась очень спокойной, а в Муроме нас уже ждали. Не успели мы заявиться на постоялый двор, как в трапезной, испросив разрешения, за стол подсели купцы. В богатых одеждах, солидные люди.

– Заждались уж вас, два дня не было, беспокоиться стали.

– А что случилось-то?

– Стало быть, обоз в благополучии прошел дорогу? Так и мы хотим товар в первопрестольную везти. Муромчанам хорошо – они первыми ушли.

– Вы тогда кто?

Купцы приосанились:

– Евграфий вот пермяк, я – Хлыновский с Вятки, Святослав – с Кунгура-города. Местные-то молчали, сами поперву хотели сливки с товара снять. Почитай, ползимы в Муроме просидели, торговля стоит, выручайте!

– Не охранники мы – служивые люди.

– Знаем, знаем, рассказали ужо. Так ведь и мы с понятием.

Евграфий вроде невзначай коснулся кошеля.

– Мы днем отсыпаться будем, в ночь двинемся.

– Согласны, согласны. Будем к вечеру ждать у городских ворот.

– Договорились.

Мы скрепили договор рукопожатием, и довольные купцы поспешили к выходу. Герасим облизал ложку, спрятал ее в поясную сумку и мечтательно проговорил:

– Вот это жизнь! Так бы и ездил все время. Вроде на службе, дело делаем, и от купцов отбоя нет, серебро да медяки в мошну падают.

– Думаешь, это будет долго продолжаться? Дороги вскорости подтают, сани не пройдут, на телегах – рано, а там и реки вскроются ото льда. Серьезные купцы товары рекою, на судах возить будут.

– Пусть тогда весна позднею будет.

Ратники захохотали.

– Герасим, как только дороги расквасит, мы домой вернемся, такой наказ князь дал. У него задание было – дорогу от нечисти очистить, а не купцов сопровождать.

– Жалко, только размечтался – деньжат срубить, избу в Москве купить, а там и женюсь, может быть.

Посмеиваясь и пошучивая, мы отправились на отдых.

Когда вечером выезжали из городских ворот, стражник завистливо сказал:

– Вот везет вам – деньжат по легкой срубить!

– А вам кто не давал всю зиму эти деньги зарабатывать?

– Так нечисть же на дорогах.

– А ты сначала нечисть изведи, как мы, а потом завидуй.

Купцы уже были готовы, даже сани обоза стояли на дороге колонной.

Ехали тем же порядком: Паша – впереди, Андрей – в середине, мы с Герасимом – сзади. Когда проехали уже половину пути, Герасим подъехал ко мне поближе, стремя в стремя.

– За нами наблюдают.

– С чего ты взял?

– Ты ничего не слышишь?

Я снял шлем, войлочный подшлемник, прислушался.

– Нет, все тихо.

– По левую руку валежник иногда потрескивает. Кабы зверье какое было, так звук от дороги шел бы, а тут – вроде идет за нами кто.

– Наблюдай, будь настороже.

Однако, вопреки опасениям, до Мошкина добрались нормально; переночевав, двинулись дальше, и вот она – Пра. Купцы поблагодарили, вручили мешочек с монетами. Но обратно ехать сразу не удалось. От деревеньки, что стояла за рекой, скакал всадник, что-то крича и размахивая руками. Мы подождали.

Подскакав, он соскочил с лошади. Обличьем – крестьянин, может – возничий.

– Что случилось, шумишь почему?

– Дык хозяин меня послал, в деревне он, просит к нему проехать, рядом тут.

– На кой нам твой хозяин? Мы под князем ходим.

– Ой, не губите, до смерти забьет – тут ведь на конях совсем рядом.

– Ладно, что с тобой поделаешь – поехали, показывай.

Мы обогнали купеческий обоз и въехали в деревеньку. У самой большой избы к коням кинулась прислуга. Холопы взяли коней под уздцы, повели во двор. Мы с ратниками соскочили с коней. Въехать верхом на чужой двор – неуважение к хозяину.

Как только мы подошли к крыльцу, дверь распахнулась, вышел купец – это сословие ни с кем не спутаешь. Одевались в эти времена люди согласно писаным и неписаным правилам. Ремесленник не имел права ходить в одежде купца, а купец – в одежде боярина, хотя слуг, земель и богатства мог иметь поболее, чем боярин или даже князь.