Игра в Жизнь (СИ) - Стариков Антон. Страница 15

Себе также оставил немало. Например, найденный там старый тяжелый арбалет после замены тетивы и некоторых деталей стал вполне работоспособным, болты к нему изготовил сам, древки выточил и насадил на них наконечники из уже упоминаемого бочонка, всего взял с собой 50 штук, футляр для болтов пришлось покупать в лавке. Другим предметом снаряжения стал большой пехотный щит, редкого класса, неожиданно легкий для своего размера, окованный сталью по краям со стальным умбоном в центре, дающий + 2 к силе и +1 к выносливости. Его не пришлось как то переделывать или ремонтировать, несмотря на то, что тот очень долго пролежал под грудой разнообразного хлама. Обзавелся и доспехом, тоже видимо трофейным, лямелярным панцирем из конских копыт, как сказали в мастерских, помогая с ремонтом, такие панцири носят степные орки, очень далеко отсюда, такой панцирь по прочности не уступит железному, но гораздо легче. Так же у него появился кожно — войлочный шлем с медным наносником и кожаные же поножья. Кроме костяного панциря оставил себе и другие изделия из кости, а именно 6 тонких легких костяных ножей, все того же орочьего происхождения. Перевязь для них ему сшила Мелита.

Иметь один короткий меч для ближнего боя казалось совершенно не достаточным. По этому занялся изготовлением оружия. Нет, он вполне мог позволить себе купить пару видов оружия простого класса, кошелек уже позволял, но так казалось интересней. Первым стало копье, благо опыт изготовления уже был. Вырезал древко, отделал пятку медью, под руководством кузнеца подправил старый кухонный тесак, наточил его с двух сторон и насадил на древко, закрепил медной проволокой. Получилось неплохое оружие, внешне неказистое, но по боевому применению самое оно. Копье было не слишком длинное, но и не короткое, достаточно легкое, что бы в случаи нужды метнуть его, лезвием можно было и рубить и колоть, даже пяткой нанести удар. В паре со щитом и мечом — неплохой комплект, по крайней мере древние римляне с таким же комплектом вооружения захватили пол — мира. Вторым оружием стал кистень: деревянная рукоятка, достаточно гибкая и в тоже время прочная веревка, каменный шар размером в два его кулака. Пришлось изощрятся из за неприятия железа, иначе бы веревку заменила железная цепь, а шар был бы опять же железный с залитым внутрь свинцом, но и так получилось неплохо.

Все остальное — были разные мелочи необходимые в походе: сухари, соль, немного пшена. Приправы взял на кухне гарнизона, жаренную курицу и лепешку в дорогу на первое время ему испекла Мелита.

Вообще прощание с Мелитой оставило странное чувство, было видно, что ей действительно грустно расставаться, но в тоже время в глазах почему то иногда мелькало облегчение. Может быть удалось заметить, потому что у него самого нет — нет да и мелькало в мыслях нечто подобное. Вроде бы Мелита его и устраивала и как женщина и как хозяйка и просто общаться с ней было приятно, но первая страсть прошла, а более глубоких чувств не появилось. Так что хорошо что они на время расстаются, он еще вернется сюда, и тогда все будет видно с отношениями.

За все время всего один раз увидел другого игрока, эльфа. Он появился также в конюшне, и сразу не теряя ни минуты кинулся к воинской школе. На Дримма как раз в этот момент занимавшегося покраской храмовых дверей не обратил ни какого внимания, видимо сочтя неписью. Потом устроился в казарме, но не ночевал там, а сразу вышел в реал. На следующий день этот шустрый эльф закончил обучение и не с кем не то что не попрощавшись, но даже слова никому не сказав чуть ли не бегом покинул крепость. На местных смотрел как на пустое место. Даже если он играет, то с таким отношением явно невозможно получить удовольствие от игры, зачем тогда все это нужно, непонятно. Местные казались ближе и попонятнее, чем этот пришелец — игрун. Так что у Дримма не возникло не малейшего желания пообщаться с этим бегунком, пусть бежит дальше.

И вот он стоит на опушке леса. Позади остались поля, фермы, форт на холме и городок, где он так хорошо проводил время. Впереди неизведанные пространства <Серединного мира> и приключения. Поют птицы, щекочут нос лесные запахи, на коже ощущается дыхание огромного организма под названием лес. Что бы не получилось в последствии он не будет жалеть. Впереди начинается жизнь!!!

Часть Вторая. Глава 8

Великий лес. Ничейные земли.

Нахоженная тропа осталось позади вместе с последними вырубками. Видно как постепенно лес затягивает проделанный разумными проход. Еще можно разглядеть утоптанные до каменной твердости участки тропы, старые костровища, знаки выжженные на деревьях, но делать это все труднее. Как рана затягивается, так и лес постепенно стирал следы чужого присутствия. Где не справлялась трава, там прорастали корни кустарника или молодых деревьев, взламывая мертвую почву, разрыхляя ее, раскидывая камни кострищ, укрывая листьями, ими же удобряя и в конечном итоги возвращая все к первичному состоянию до вмешательства. Единственно вырастить таких же великанов, как растущие вокруг тропы деревья, он, лес быстро не мог и пока что еще можно было понять, где находилось тропа.

Такая почти исчезнувшая тропа тянулась на два дня пути до Птичьего озера и заброшенного поселка на нем. Озеро называлось Птичьим из за огромного количества птиц, кормящихся на нем. Потом прямо и с лева от него тянулись болота, как Дримму сказали на месяц пути. Справа из озера вытекала речушка, бегущая до самых предгорий Гоблинских гор. По полученной информации речка была небольшой, иногда мельчавшей чуть ли не до ручья, но с проходимыми берегами и не разветвляющаяся. Поэтому вполне годилась в качестве ориентира путешественников.

Пока дорога напоминала выход на пикник. Птички поют, солнышко греет, ну и так- далее. Оружие, навешанное на него, казалось лишним и ненужным. Разве что копье пригодилось в качестве посоха. По пути пару раз проходил сквозь малинник и конечно не удержался нарвал и наелся невероятно крупной и изумительно вкусной ягоды, а также положил про запас веток и листьев для чая. Вообще малинники — любимое место кормежки медведей, пасущихся там как коровы, так что каждый раз он заранее готовился к встрече с этими ''милыми зверушками''. Но не разу даже следов не увидел. На глаза так же попадались другие ягоды и грибы, но незнакомые, поэтому собирать их не стал. Мирная и совершенно спокойная прогулка, разве, что чем дальше, тем труднее стало находить дорогу сквозь кустарник, но это совершенно не могло испортить настроение.

Примерно за час до наступления темноты принялся готовить привал. Кстати пришлись камни старого кострища, на месте самого кострища давно уже росло молодое деревце, но старые камни вполне сгодились. Натаскал хвороста, сложил временный очаг. Два камня и положенный на них щит образовали стол. Над костром подвесил котелок с отваром малины, на столе устроились курица, лепешка и кучка ягод на десерт. С аппетитом поел, выпил горячего, немного посидел, наслаждаясь ощущением сытости и принялся готовиться к ночлегу. Подсобрал еще дров, закопал куриные кости подальше от лагеря, вырубил несколько кусков колючего кустарника и растянул их на воткнутых вокруг стоянки ветках, положил в костер, понизу, несколько толстых и влажных поленьев, убедился, что оружие под рукой, накрылся одеялом — скаткой и тут же уснул.

Утром проснулся от солнечного зайчика, пробившегося сквозь листву и пощекотавшего его по глазам. Костер практически прогорел, солнце стояло высоко, видимо он заснул крепче, чем нужно и проспал дольше, чем рассчитывал, но переживать по этому поводу не стал. В душе царила эйфория, тело было полно сил. Не стал разжигать костер, а наоборот забросал его дерном. Потом пару часов разминался, потренировался с копьем и кистенем привыкая к ним. С копьем получалось лучше, кистень пока не давался, нет, усвоенные навыки работали, он знал приемы, но делал их механически и заторможено, в бою это может сказаться. Поужинал холодными остатками вчерашней лепешки и курицы, допил отвар и двинулся вперед. Весь день шел по тропе не отвлекаясь ни на что, рассчитывая к вечеру выйти к озеру. Идти становилось все труднее, подлесок становился гуще, иногда приходилось буквально прорубать себе путь копьем. Кое где кустарник был слишком легкий, чтоб его рубить, но удавалось продавливать его щитом, а в нескольких местах пришлось сложить вещи и помахать небольшим топориком, купленным в лавке для подобных бытовых случаев.