Твой совет online - Гусейнова Ольга Вадимовна. Страница 4

— Но приезжал нарочный, который привез письмо от главы клана Аббазов, он передал его лично вашему батюшке, — произнес Тикс с тщательно скрываемым сочувствием ко мне и подсознательной злостью.

Правда, мне было не ясно, на кого он злится.

Я тут же поинтересовалась:

— И как давно приезжал нарочный?

Странно, похоже, в своих размышлениях я пропустила появление на дороге всадника.

— Час назад, младшая госпожа. Ваша матушка уже некоторое время беседует с вашим батюшкой, — предупредил мой следующий вопрос Тикс, а затем еще более осторожно добавил. — И сначала они разговаривали на повышенных тонах. Глава гневался и кричал, но ваша матушка, как всегда, была спокойна и выдержанна…

Да уж, Тикс сообщил не очень обнадеживающие новости. Если папа злится, то это означает одно — мама пыталась чего-то добиться от него и, вполне возможно, добилась. Сейчас он в плохом настроении, а это однозначно отразится на мне.

Наконец мы добрались до апартаментов отца, Тикс коротко мне кивнул и удалился. Проводив взглядом спину парня, я тяжело вздохнула и, постучав в дверь, вошла.

Папин кабинет представлял собой большую квадратную комнату, богато украшенную яркими красными драпировками. Между двумя высокими стрельчатыми окнами стоял массивный деревянный стол, за которым отец сейчас и восседал, видимо, строча ответ нашему соседу — главе клана Аббазов. На середине кабинета лежал толстый бордовый шерстяной ковер, который заглушал шаги и вообще придавал этой комнате немного уюта.

Чуть в стороне, ближе к стене, стояли три глубоких кресла и диван из красной кожи. Вообще мой отец очень уважает старые традиции вампиров, и потому большая часть помещений и комнат нашего дома оформлена в красных тонах. Лично я этот цвет терпеть не могу.

В одном из кресел сидела мама, одетая в пурпурное классическое платье с немного завышенной талией и узкими рукавами, практически достигавшими пола. На мне было похожее платье, отличавшееся от маминого лишь цветом. И если папа уважал традиции вампиров, то мама неукоснительно следовала их моде, особенно для аристократов.

В нашем мире уже редко где можно встретить чистые монархии, но большинство старых вампирских кланов, к коим относится и наш, строго соблюдают светские условности, хранят свои родовые регалии и аристократические статусы.

Бросив на меня лишь один быстрый взгляд, мама снова уткнулась в свое любимое вышивание. Рукоделие часто вводило в заблуждение людей, не знающих маму, создавая ложное впечатление, что перед ними послушная воле мужа домохозяйка. Увы, мама была слишком похожа на отца и тоже любила власть. В этом доме без ее участия не происходило ничего. Правда, матушка проводила свою политику тонко и без грубостей. А вот папа был прямым, превыше всего ставил свое мнение и желания и не терпел ни возражений, ни споров.

Оторвав взгляд от письма, которое писал, родитель взглянул на меня из-под черных кустистых насупленных бровей. Ему уже исполнилось сто лет — наступал этап старения. Но старость еще не скоро оставит свои следы на по-вампирски бледной коже его лица. Пока лишь мимические морщинки углубились и не исчезали, даже когда отец был полностью расслаблен. В любом случае я почему-то уверена, что до ста пятидесяти лет — максимального срока жизни любой из рас Айфира — он доживет. Мой отец очень настойчивый и упертый мужчина.

— Никеа, присядь, пожалуйста, — скорее приказал, чем попросил отец.

Затем, проследив, как я, настороженно глядя на него, опустилась на стул рядом с его столом, жестко продолжил:

— Я уже беседовал с тобой на тему брака. Так вот, мне поступило предложение от главы клана Аббазов, он просил твоей руки для своего старшего сына, Ронара…

— Я не хочу замуж! — возмущенно выпалила я, но была остановлена резким взмахом отцовской руки и его яростным взглядом, направленным на меня.

Он перевел взгляд на маму и ядовито процедил:

— Адель, ты плохо воспитала нашу дочь, если она позволяет себе прерывать главу своего клана!

Мама хмыкнула и, не отрываясь от рукоделия, меланхолично ответила:

— Оттис, ты ей прежде всего отец, и сейчас решается ее судьба. Так почему бы и не повысить голос?

Взгляд серых глаз отца заледенел, и я поняла, что теперь он отыграется за саркастический выпад мамы на мне. Они уже пятьдесят лет решают, кто из них главный, а в итоге страдают другие.

— Никеа, я решил согласиться на предложение Аббазов и сейчас пишу ответное письмо. Ронар — хороший мальчик, с сильным характером. Такая девушка, как ты, за ним как за каменной стеной — проблем знать не будет.

В ответ на это категоричное замечание я встала и, сжав кулаки, сказала:

— Папа, я не выйду за него замуж. Ронар — грубый, деспотичный хам. Да его весь клан Аббазов побаивается, а ты хочешь, чтобы я свою кровь на его брачный алтарь проливала?

Отец поднялся, не торопясь вышел из-за стола и, подойдя ко мне, жестким бескомпромиссным тоном произнес:

— Я решил — и ты подчинишься! Я не только твой отец, но и глава клана! Через две — недели состоится ваше с Ронаром бракосочетание!

— Но почему я? И сейчас? — молящим голосом спросила я.

Он смерил меня раздраженным взглядом и ответил:

— А сама не догадываешься?

Я отрицательно покачала головой.

— Посмотри вокруг, — продолжил родитель. — Еще лет двести назад наш клан был богатым и многочисленным, а сейчас? Из всех четырех рас Айфира мы — самая слабая. У чадаров есть их сила и броня, у ведьм — их магия, даже севары, эти хитрецы и проныры, — более быстрые, чем любой из нас, вампиров. Да они же хитростью занимают все мало-мальски выгодные места!..

Я тут же вклинилась в его речь:

— Да! Но мы — лучшие охотники, у нас хороший природный нюх, и мы владеем магией крови. Многие побаиваются с нами связываться из опасения, что мы наложим на них проклятье…

Отец снова взмахнул рукой, останавливая мою пылкую речь, и тут же возразил:

— Магия крови? Да что можно сделать с помощью жалкого проклятья?! Немногие — как ты или твоя мать — имеют столь сильный дар, большинство могут лишь наслать насморк или запор. Временный. Ты думаешь, это поможет защититься от нападения? Может спасти жизнь целому клану? С тех пор как общим законом рас Айфира были введены запреты на прямое изъятие крови из разумных, нам осталось либо уподобляться животным и использовать их кровь, либо соглашаться на донорские банки крови и платить за них немыслимые пошлины.

Я ехидно заметила:

— Да, но благодаря этим банкам крови многие вампиры предпочитают жить в своих кланах, а не в городе на вольных хлебах. Кровь нынче дорогая, а для кланов по тому же самому закону все государства делают скидки. Ты и другие главы этой кровью удерживаете молодых вампиров здесь, внутри клана. Ведь в городе им придется самим ее покупать, и уже по рыночной цене…

Мама оторвалась от своей вышивки и с веселым ехидством заметила:

— Оттис, а наша девочка уже выросла.

Я сглотнула горькую от отчаяния слюну. Отец смерил меня внимательным взглядом, а потом заговорил, на сей раз убеждающим, давящим на психику голосом:

— Никеа, в наше время всем вампирам нужно сплотиться, объединиться — только так можно защититься от внешних угроз. Ты, я смотрю, не читаешь новости в неопространстве, только в книжки свои уткнулась и больше ничем не интересуешься. Нет, я, конечно, благодарен и ценю твою помощь с делами и бухгалтерией, но сейчас это не главное! Темные прорывы участились, из них на Айфир вылезает всякая нечисть, правительства поднимают налоги — и на кровь тоже. Молодежь ворчит на стариков и своих глав за то, что мы также поднимаем клановый налог на кровь. Но ведь она же не бесплатная… Наша казна пустеет, долги растут, и как-то это надо решать…

Я, потрясенная смыслом его слов, чувствуя, как сжалось горло и слезы скапливаются в уголках глаз, грозя позорно пролиться, прошептала:

— Так ты меня продаешь? Папа?..

Отец поморщился, услышав мой вопрос, но с ответом не замедлил: