Серый маг - Джевага Сергей. Страница 15

Первые годы выдались самыми сложными. Многие тогда погибли. Не привыкшие к мечу пахари и кузнецы, чародеи. Да, слабые ушли, остались сильные духом и телом. Продолжали бороться. Час за часом, год за годом. И выстояли, обрели надежду на будущее. Каждый понимал: иначе нельзя. Сдашься, придет скифрский синьор, обратит в рабство. Люди привыкли к постоянному страху, привыкли жить войной. Стали жестче, практичнее. Но между тем остались именно людьми, а не кровожадными убийцами. Успевали любить и дружить, хранили светлые осколки старого мира…

Воин вошел в открытые ворота, кивнул знакомым часовым. Остановился и долго смотрел на такие родные улицы, избы. Солнце отсвечивало в изукрашенных морозом окнах, миллиардами искорок сверкало на снегу и в сосульках. Ветер доносил запахи свежей сдобы, наваристой мясной похлебки и сена. Целый сонм разнообразных звуков ошеломлял: лай, мычание, крики детей, разговоры, звонкие удары, чириканье воробьев. На улицах и во дворах виднелось множество людей. Одни спешили по каким-то делам, другие занимались хозяйством, третьи просто чесали языками, передавали последние слухи.

Мимо воина прошла молодая девушка с коромыслом на плече и полными ведрами воды. Румяная и сочная, как спелая вишенка. Одета — в длинное платье, меховой полушубок. За спиной болталась длинная коса, черные как вороново крыло волосы отливали на солнце. Значит, незамужняя. Замужние обычно или платки носят, или в прически талисманы вплетают. И как еще не увели?..

Знакомые махали руками, приглашали на огонек и чарочку. Но Витар всякий раз отказывался. Просто дышал и заново привыкал к деревне. Наблюдал за бегающими сорванцами, подмечал детали. Новая ограда, перестланная крыша, выкрашенная дверь — ничего не ускользнуло от взора огневика… В соседнем палисаднике паренек лет четырнадцати тренировался с мечом. Резал и колол воображаемых противников, месил ногами снег. Чуть поодаль — компания приятелей. Шептались, хихикали. Но между тем внимательно и не по-детски следили за движениями, выверяли каждый взмах клинка. Привычная картина, подросли новые защитники.

Воин ухмыльнулся, поправил баллон и направился дальше по улице. Шел не спеша, любуясь. Наконец-то дом!.. Большие сады, огороды. Высокие крепкие избы, срубы колодцев, хлева и птичники. А еще — странное ощущение жизни. Болезненное, гложущее и контрастное после грязных, залитых кровью траншей, крепостных прясел, стен огня и туч стрел. И удивление от осознания того, что здесь не нужно прятаться, убивать.

Оглобля свернул в крайний переулок и оказался перед воротами. Створки огромные и тяжелые, окованы железными полосами. Посередине герб — бурый медведь, стоящий на задних лапах. За воротами виднелись крыша большой избы, кроны деревьев. Слышались сухие удары топора, детские голоса.

Недолго думая воин постучался в калитку. Подождал, ударил опять. На минуту установилась тишина. А затем послышались тяжелые шаги, шумное сопение.

— Кого Мрон несет с утра пораньше? — с недовольством пробасил хозяин дома. Голос грубый, похожий на низкое звериное рычание.

— Свои, — ответил воин.

— Свои дома сидят, — проворчал неизвестный.

Лязгнул засов. Калитка распахнулась, в проеме показался огромный звероватый мужчина. Немаленький Оглобля в сравнении с хозяином дома выглядел стройным и худым. На голову выше, да. Но по ширине явно уступал. Грудь и живот выпуклые и мощные. Щеки полные, поросшие жесткой щетиной. Нос слегка приплюснут, лоб высокий и загоревший, а брови мохнатые. В карих глазах сверкал недюжинный ум, затаенная угроза. В чертах слишком явно сквозило нечто хищное, медвежье. Мужчина одет был просто и чересчур легко: в шерстяную рубаху, порты и стоптанные сапоги. Но видно — мороз нипочем. Вокруг расходились волны жара, чувствовался тревожный звериный запах. Редкие снежинки таяли, не долетая до головы и плеч… Сущий оборотень.

Хозяин дома пристально осмотрел неожиданного гостя. Толстые губы изогнулись в улыбке, блеснули острые клыки. Но мужчина напустил на себя грозный вид, упер руки в бока.

— Ну, здравствуй, брат, — пробасил оборотень.

— И тебе не хворать, Тох! — с улыбкой ответил огневик. Помялся, робко протянул руку.

Мужчина проигнорировал жест, фыркнул. Шагнул навстречу и, крепко обняв, похлопал по спине. Отстранился. Пару секунд рассматривал с непроницаемым выражением лица. А затем ослепительно улыбнулся.

— Ну, что встал, как неродной?! Пойдем в дом! Поедим, выпьем… С границы, вестимо?..

— Ага, — смущенно подтвердил воин. — Решил зайти…

— Правильно, — одобрительно рыкнул Тох. — Дара как раз на стол собирает, дети играют. Есть свободная минутка, чтобы поболтать с двоюродным братом.

— Я ненадолго, — развел руками Оглобля. Прошел в калитку, с любопытством повертел головой. Просторный двор. Напротив — большая крепкая изба. Рамы и двери изукрашены резьбой, бревна пригнаны без малейшего зазора. Окна, в противовес принятому, очень широкие, затянуты лучшим стеклом. Справа — хозяйственные постройки: длинный свинарник, большой хлев, птичник. Слева — баня, сараи… С прошлого посещения мало что изменилось.

Лет семь назад Тох Альен вместе с семьей переехал в деревню. Поближе к родственникам, подальше от столичных кутерьмы и волнений. Народ раньше с опаской относился к новому соседу. И немудрено. Тох — страшный оборотень, загадочный зверомаг. Шепотом передавались самые невероятные и нелепые слухи. Будто кто-то посреди ночи встречал разгуливающего по улицам громадного медведя. Иные уверяли, что видели Альена в момент превращения. Третьи украдкой поговаривали, что бегает тот по ночам в образе черного кота и творит всяческие непотребства: пожирает скотину, насылает на деревенских порчу, бесчестит девиц… Хотя слухи оставались слухами. Людям просто необходимо вносить в скучную размеренную жизнь новое и необычное. Со временем страсти улеглись, и жители подметили другое: с тех пор, как тут поселился оборотень, перестала болеть домашняя скотина. Коровы и свиньи давали большое потомство, а хорьки и лисы забыли дорогу в курятники. Злые языки еще пытались попусту трепаться, стращать. Но кто ж им теперь верил?

…Послышались голоса, смех. Из-за избы выбежали три мальчугана. Один постарше, лет двенадцати от роду. Двое — лет десяти-восьми. Вылитые копии отца, полные, крепкие и щекастые. Брови пушистые, глаза, сверкающие задором и весельем. Старший хохотал, размахивал ржавым мечом. Младшие угрюмо сопели, тащили явно тяжеловатые щиты и дубины. Одеты в телогрейки с наспех нашитыми деревянными пластинами, макушки прикрыты старыми глиняными горшками.

— Вперед! — с хохотом кричал старший. — За мной, мое верное войско! На имперцев!.. Прогоним врагов с нашей земли! Убьем и отрубим головы, чтобы боялись гнева свободных…

— Микх! — жалобно звали младшие в один голос. — Подожди! Мы тоже хотим с тобой…

— А ну стоять! — оглушительно рявкнул оборотень. Нахмурился, посмотрел на сыновей с явной угрозой.

Дети замерли и втянули головы в плечи. Лишь старший выдержал взгляд Тоха. Насупился, опустил меч. Но продолжал с вызовом смотреть на оборотня.

— Пап, — нарочито спокойно сказал паренек. — Мы просто играем…

— Разве я разрешал брать меч до тренировки? — громыхнул Тох.

— Нет, но… — попытался возразить Микх. Тут же задохнулся возмущением, распахнул рот. На миг показались клыки. Не такие большие, как у отца, но вполне сформировавшиеся.

— Никаких «но», сын, — отрезал зверомаг. Указал рукой на дальний сарай. — Оружие на место. И учись думать! Помнишь, что я говорил насчет имперцев, войн и прочего?!

— Да, отец, — пробормотал паренек. Как-то разом сдулся, опустил голову. Глянул на меч, словно на ядовитую змею. Посерьезнел, поджал губы. Добавил тоном усердного школяра: — Надо поступать с людьми так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой.

— Верно, — буркнул Тох, пристально посмотрев на старшего. — Микх, я учу драться, как и обещал. Но тебе нужно осознать: любая сила должна применяться разумно.

— Хорошо, отец, — вздохнул старший. С любопытством и затаенным восторгом посмотрел на Оглоблю. — Здравствуй, дядя Витар. С границы прибыл?..