Серый маг - Джевага Сергей. Страница 27

— Веселая перспектива, — пробормотал бродяга. — Что ж, веди.

— А ты смелый, — снова ухмыльнулся предводитель. — Люблю смелых.

— Нет, мне просто плевать, где и когда подохну, — хмуро ответил Лохматый. Осмотрелся, пожал плечами: — А у вас красиво… деревья, воздух чистый…

— Да ты еще и шутник, — заржал воин. — Жалко отпускать будет. Могли бы поохотиться вместе, женщин умыкнуть в соседней деревне… Так уж и быть, пойдемте.

Предводитель охотников махнул рукой, развернулся и неспешно направился по чуть заметной тропинке. Остальные воины растворились в сумерках. Но двое пристроились за путниками. Хмурыми взглядами дали понять, что мимо них и мышь не пробежит. Лица непроницаемые, а в глазах смесь эмоций: от опаски до восхищения.

Птиц уронил дубину, беспомощно глянул на Лохматого. Тот заметил движение, развел руками. Но когда немного отдалились от провожатых, шепнул:

— Не глупи.

— Я и не собирался, — проворчал послушник.

— Знаю я тебя, — с недовольством ответил нищий. — Отвернешься, а ты к демонам целоваться лезешь.

— Не было такого, — нарочито фыркнул Птиц. Но покраснел так, что сразу стало ясно: врет.

— А то я не видел, — ехидно ухмыльнулся бродяга.

— Тебе показалось, — с нажимом произнес парень. С бешенством одернул лямки мешка на груди, скрипнул зубами.

— Верю, — еще больше развеселился Лохматый. Но резко помрачнел, добавил шепотом: — Делай то же, что и я.

— Разве нельзя выбраться? — уточнил Ирн.

— Нет, — твердо сказал бродяга и скорчил постную мину. — Видишь ли, против оборотней мы бессильны. Железо им нипочем, а серебряного оружия у нас нет. Одного, быть может, еще и одолеем. Но десять… Так что правильный путь — говорить с шаманом и просить помощи.

Оборотней?.. Послушник вспомнил смутные силуэты зверей в кустах, резко обернулся. Парни ответили хищными клыкастыми улыбками. Один красноречиво облизнулся. Второй принялся поглаживать живот: мол, пожрать бы. Птиц уловил насмешку. Шутят, гады. Но все равно неприятно.

Теперь стало ясно, почему аборигены так уверены в себе. Оборотня убить непросто. Даже если проткнешь сердце и четвертуешь, восстанет из мертвых. А уж сила и ловкость этих существ вошли в легенды. Правда, в Аримионе о перевертышах не слышали добрую сотню лет. А вот в Дорамионе еще остались, но мало… Хотя… Птиц знал и о другом виде оборотней. В записках Эскера говорилось о так называемых зверомагах. Оборотнях, сумевших взять тело и дух под контроль, обуздавших в себе животное…

Лесное поселение оказалось больше, чем предполагал Ирн. Маленькие землянки виднелись тут и там. Скрывались под пологом листвы, прятались среди гигантских корней и покрывал пушистого мха. Большинство избушек стояли заброшенными: пустые черные окна, прогнившие бревна и провалившиеся крыши. Но чем дальше, тем больше виднелось крепких и ухоженных. Рядом с каждой скамейкой разложена нехитрая утварь: корыта-долбленки, рогатины, звериные шкуры.

Первое время деревня казалась вымершей. Но спустя пять минут под сенью леса начали раздаваться голоса, женский смех и крики детей. Послышались какие-то удары, шуршание, шаги. Селение ожило, наполнилось суетой и движением.

Мимо чужеземцев прошествовала компания подростков с луками. Волосы спутанные, а лица светлые и яростные. Юноши с любопытством осмотрели гостей. Кто-то отпустил шутку, остальные весело заржали. У ближайшей избы показалась женщина. Вылила воду из деревянного таза. Откинула прядь со лба, спокойно улыбнулась и помахала конвоирам… Чуть дальше, у ствола огромного дерева, возилась компания чумазых ребятишек. Грязные и полуголые, исцарапанные с ног до головы. Но на губах счастливые улыбки, в руках какие-то палки.

Жизнь била ключом, бурлила. Повсюду светились улыбчивые или просто спокойные лица, светлые взоры. Каждый занимался делом. Охотники разделывали тушки зверей, правили луки и делали новые стрелы. Мужики постарше занимались избами — чинили крыши, обтесывали громадные бревна. На пришельцев почти никто не обращал внимания. Пара человек ненадолго задержала взгляды. Поморщились, замотали головами, словно приметили призраков. Сразу отвернулись и опустили головы.

Несмотря на окружающее благолепие, нервная дрожь не отпускала Птица. Послушник никак не мог понять, что тревожит душу. Вскоре случайно заметил среди деревьев еще одну избушку. Шкура, прикрывающая вход, отдернулась. Показалась помятая и немного припухшая физиономия. Мужик подслеповато поморгал, зевнул во всю пасть. Вышел и с удовольствием потянулся, захрустел суставами. Огляделся, побрел в ближайшие кусты по делам. Ирн хмыкнул, отмахнулся от настырной мухи. И уже хотел двинуться дальше, но интуиция заставила посмотреть опять… Действие повторилось в точности: сонный мужик высунулся из землянки, зевнул и поплелся в заросли. Та же мимика, те же движения. Один в один!

Еще не веря догадке, Птиц повернул голову, присмотрелся к компании ребятишек. И струхнул не на шутку. Дети игрались, возились в куче листьев. Но легко замечалось: действия и слова повторялись примерно раз в минуту. Короткая судорога, рябь в воздухе — и все возвращалось на свои места, шло по кругу. Но что действительно пугало: подобное происходило повсюду. Лишь несколько человек казались свободными — предводитель воинов и конвоиры.

Ирн посмотрел на спутника. Тот поморщился — тоже заметил неладное. Но сделал страшное лицо: мол, тихо, разберемся. Послушник кивнул, еле-еле подавил слепой ужас. Мрон! Из огня да в полымя! Везет как утопленникам. Убежали от служителей, попали в деревню оборотней. Да еще и неизвестно, что тут вообще творится. Что управляет людьми? Почему заставляет раз за разом возвращаться на круги своя?..

— Почти пришли, — жизнерадостно объявил предводитель.

Минута — и показалась широкая поляна, окруженная стеной деревьев. У мощного раскидистого дуба небольшая бревенчатая изба. Крыша густо заросла мхом и травами, окошки маленькие и подслеповатые. Но дверь обычная, деревянная. Да и некое подобие крыльца имелось. На обитель загадочного шамана не походило. Ни черепов зверей, ни магических рисунков, ни прочих атрибутов доморощенных колдунов. Зато много солнечного света. Слышалось пение птиц, басовитое жужжание шмелей и мух. Трава росла сочная и молодая. Воздух оказался знойным, напитанным сладковатыми ароматами.

Тень у стены избушки пошевелилась. Лучи осветили немолодого, но еще крепкого мужчину, широкоплечего и огромного, похожего на матерого медведя. Открытое и добродушное лицо с мясистым носом, тяжелой нижней челюстью и высоким лбом густо испещрили морщины. Под кустистыми бровями сверкали яркие голубые глаза, легкий ветер трепал седую бороду. Неизвестный был одет в простую рубаху из травяных стеблей, такие же порты и больше походил на обыкновенного крестьянина с юга Аримиона. Но загадочный блеск зрачков и умный внимательный взгляд говорил иное — тот самый шаман…

Мужчина занимался делом. Умело и спокойно строгал короткий и толстый сук. Быстрыми движениями лезвия вырезал какие-то символы, канавки. Осторожно сдувал стружки, смотрел на свет — правильно ли. Но, углядев чужаков, оставил занятие. Бережно положил сук на траву, нож воткнул в бревно.

— Ясного дня, дядюшка Остролист! — уважительно произнес предводитель воинов.

— И тебе того же, Ивак, — ответил шаман. — Вижу, гостей привел.

— С миром пришли, дядюшка, — сказал воин.

— Молодец! — усмехнулся хозяин поляны. — Хоть кто-то еще помнит… Приходи чаще, Ивак. И молодцев приводи. Солнечный свет поможет.

— Добро, — серьезно произнес предводитель охотников, ударил кулаком по груди. — Сегодня же явимся.

— Молодец, — повторил шаман. Мельком глянул на путников, нахмурился. — Оставь нас.

Воин махнул рукой собратьям. Те потеряли боевой вид, заулыбались. С явным облегчением удалились под сень леса. Птиц оглянулся напоследок, подметил: трое неуловимо изменились. Солнечный свет сделал фигуры тоньше, худосочнее. Сразу стало заметно, насколько бледны лица, худы тела. Хм… Оборотням нельзя показываться под солнцем? Тогда почему колдун сказал, чтобы приходили чаще?..