Серый маг - Джевага Сергей. Страница 50

— Не дождешься! — рыкнул Лохматый. И, помедлив, повернулся к Птицу: — Уходим! Кстати, как ты уничтожил того, первого?..

Ответить послушник просто не успел. Раздался низкий угрожающий гул, стены задрожали.

— Дураки, — шепнул король, горько скривившись. — Моя дочь являлась наместником Матушки. Баалон вырвется на поверхность, и вы…

— Легли и приготовились, — саркастически фыркнул бродяга. Повернулся к парню, махнул рукой. — Ты го… Тьма!..

Ирн не услышал грохота и возгласа нищего. Не почувствовал толчков. Сознание поглотила чудовищная боль. В солнечном сплетении вспыхнула горячая звезда, по жилам расползалась едкая кислота. Каждый удар сердца доставлял ни с чем не сравнимые страдания. Если бы послушник мог закричать, то непременно взвыл бы. Но парень утратил контроль над телом, рухнул в пропасть бессознательного. И вместо утраченных физических чувств пришли иные. Искаженные, чуждые и эфемерные.

Словно сквозь глубокий сон, Птиц зрел залитую кровью и засыпанную обломками опочивальню. Видел алые отблески огня на полу, тени, встревоженного бродягу. Часть разума еще держалась в теле. Но другая витала где-то высоко. Чувствовала и понимала, что на дворец надвигается беда. Чуждая всему живому Сила решила пойти в решительное наступление. А с противоположной стороны светилась золотистая искра, яркий всполох света в ночи. Обжигающий и равнодушный, но мыслящий…

«Безликий! — осознал парень. — Спутник Варда где-то недалеко. Следил, подстраховывал. И теперь начал действовать». Возник образ: тусклая белая тень посреди низкого запыленного помещения, темнота, обилие паутины. Похоже на чердак… Ирн услышал беззвучные слова, ощутил мольбу мага. Поначалу не понял, к кому молитва обращена. Но когда астральные сферы задрожали и с небес ударил обжигающий сноп света, осознал — к Алару!..

Боль не пустила страх в душу. Но Птиц затрепетал. Врата были открыты, и безжалостный зверь выпущен на свободу. С Небес спускался воин Светозарного, аватар Алара — пламенный солар. Шел, дабы остановить Мрак и покарать отступников. А сам послушник оказался беспомощен и перед Тьмой, и перед Светом… Проследить за нисхождением до конца не удалось. Чуждый обжигающий разум заметил присутствие Ирна. Мощный удар смял астральную оболочку, отбросил и испепелил. Студеный равнодушный мрак подхватил Птица, удержал на гигантских ладонях. Окутал и растворил в себе.

Вдалеке родилось светлое пятнышко. Пальцы правой руки пытались разжаться. Давили, отдирались от чего-то теплого и родного. Но парень воспротивился. Ощущение понравилось. Казалось, что удержать предмет очень важно.

— Демоны, да брось ты эту палку! — с недовольством проворчали на ухо.

На послушника обрушился водопад ощущений: звуки, запахи, свет. А следом пришла боль. Ныли ребра, ушибленная спина и суставы. Голова напоминала котел, полный кипящего олова. Сердце стучало рывками, в горле першило.

— Не дергайся! — прошипел бродяга.

— Больно, — пожаловался Птиц.

— Боль есть жизнь, — наставительно сказал Лохматый. — Терпи и наслаждайся.

— Утешил… — просипел послушник. С трудом приоткрыл веки.

Словно в мутном окошке появилась картинка: темный коридор, живописные полотна и роскошная мебель, далекие огни. Ноздри терзали запахи свечной гари и духов. Уши ловили потрескивание, шорох занавесок и низкий гул.

Сколько прошло времени? Не больше пяти минут. Но бродяга каким-то образом сумел вывести послушника из покоев, протащить на плечах добрую половину дворца. Каждой клеточкой тела Ирн ощущал угрозу. Солнечное сплетение омывали волны жидкого пламени, тело бил озноб. Послушник чувствовал, что в глубинах земли пробуждается нечто огромное и злобное. Потоки ярости и бешенства били сквозь пол, казались горячим ветром. А сверху нисходило иное существо — яркая искра, сгусток пламени.

Птиц задрожал как осиновый лист. Застонал, схватился за живот и согнулся пополам. Лицо побледнело, по щекам хлынули слезы. Но посох не позволил упасть. Гладкая древесина навеяла ощущение спокойствия. Приятное тепло поднялось по руке и разбило ледяные оковы вокруг сердца.

— Да что с тобой творится? — с недовольством проворчал Лохматый. Поддержал, помог выпрямиться.

— Идут… — прохрипел послушник. — Они идут… смерть…

Нищий скривился и недолго думая залепил сочную пощечину. Ирн дрогнул, рухнул на колени. Около минуты кашлял и плевался, стонал. Но вскоре немного пришел в себя. Лихорадочно пошарил по поясу, попытался нащупать лямки.

— Тут твоя поклажа, — буркнул Лохматый, показав мешок. Настороженно всмотрелся в темноту коридора, прислушался и хмуро спросил: — Что происходит?

— Мы… должны уйти, — отрывисто произнес парень. — Мрон… больно…

— Баалон? — догадался бродяга.

— Не только, — просипел Птиц. — Безликий вызвал нечто… сверху.

— Безликий? — изумился нищий, приподняв брови. — О чем ты?..

Бродяга схватил парня за плечи, встряхнул. Однако Ирн погрузился в полубессознательное состояние. Послышался грохот. Стены и потолок ощутимо дрогнули, дождем посыпалась пыль. Секунда спокойствия — и следом мощный удар, треск, скрежет. Перекрытия застонали, плиты на полу вздыбились. Порыв сквозняка потушил часть ламп, на миг установилась кромешная тьма. Потом где-то невдалеке раздались истошное визжание, топот. Алый луч света озарил коридор. Прямо из плотного мрака на путников вылетело бледное человекоподобное существо. Морда уродливая, глаза — алые бельма, в чрезмерно широкой пасти — множество игловидных зубов…

Тварь грозно рыкнула, прыгнула и ловко побежала прямо по стене. Через миг погасила скорость, изогнулась и ринулась на бродягу. Лохматый отпустил послушника и резко шагнул вправо, выставив клинок. Сверкнул металл, раздался угрожающий свист. Голова подобно страшному ядру покатилась по полу. Из обрубка шеи хлестнула кровь, взвился белесый туман. Но существо и не думало подыхать. Тело медленно поползло к утраченному органу. Острые когти царапнули монолиты, руки слепо ощупали стены.

Бродяга сделал шаг вперед, одним ударом отсек руки. И тут второй толчок потряс дворец. С потолка хлынул дождь мелких камешков и штукатурки. Раздался душераздирающий стон. Нищий не удержался, рухнул на колени, оглянулся. В дальнем конце коридора творилось нечто непонятное. Мелькали тени, слышались удары, вой и крики. А затем грозно взревело пламя, плотная волна горячего воздуха сбила со стен паутину. Потолочные перекрытия задымились, нагрелись. Из огненных объятий вырвались три вампира. Черные, как головешки, обожженные и израненные. От одежды остались жалкие лохмотья, кожа прогорела почти до костей. Твари трусливо заверещали, бросились улепетывать. Но световой луч настиг, ударил в последнего. По полу сыпануло пеплом, иссушенными чешуйками. Из глазниц метнулся фонтан кипящей крови…

— Становится весело, — глухо произнес бродяга. Глянул на недобитого монстра, поколебался. Но встал на ноги, бросился к послушнику. Взвалил парня на плечо и потащил прочь. Свернул налево, пролетел через пустующие покои. Затем — направо и вниз по узкой лестнице.

Позади разгоралось золотистое сияние. Яркие лучи полоснули по стенам и потолку, оставили после себя раскаленные дорожки. Ковры, картины и даже камень жарко полыхнули. А в середине пламенного цветка показалась белая человеческая фигура.

…Послушник чувствовал движение. Слышал частые удары, рев, ругательства нищего. Видел уродливые тени, которые вылетали из мрака, как призраки. Щерили острые зубы, рвали когтями воздух. Бродяга отмахивался, рубил на ходу и бежал дальше. Страшная боль не давала очнуться. Лупила подобно кузнечному молоту, крепко держала в раскаленных клещах. Ужас перед могучими и жестокими разумами сжимал сердце. Но вслед за страхом пришла злость. И Птиц рванулся из душных объятий чужой магии.

…В первую минуту парню показалось, что он ослеп. Вокруг густая чернота, ни проблеска света. Прохладный ветер ерошил волосы, овевал щеки. Слышались треск, скрежет камней. А еще — шаги и тяжелое дыхание.

— Где мы? — просипел парень.