Защитник Отечества - Корчевский Юрий Григорьевич. Страница 5

– Чего же слуг не наймёшь?

– Да нанять-то можно, только где я денег на всё возьму? Муж был – жили в достатке, он купец был. А как его не стало, быстро деньги кончились. Ежели согласен, комнату для жилья выделю, кормление за мой счёт, а вот денег дать не смогу, нету.

Были ли у меня варианты? И жить где-то надо, и есть что-то. Поживу пока, а там огляжусь – видно будет. Я согласился.

Дарья проводила меня в одну из комнат на первом этаже, сама хозяйка жила на втором. Я снял косуху, повесил её на деревянный штырь на стене. Больше никаких вещей у меня не было.

В углу висело зеркало, я подошёл и посмотрелся. Матерь Божья! Зарос щетиной, глаза впали, нечёсаные волосы. Бомж, да и только. Выйдя в коридор, окликнул хозяйку. Она выглянула из дверей кухни.

– Хозяйка, не найдётся ли гребня? И как насчёт помыться?

– Гребень сейчас дам, от мужа остались, а баню сам натопи – в углу двора она, и воды наноси.

Сначала я натаскал в баню воды из колодца. Тяжеловато, вёдер сорок вылил в большой железный чан. Это не в городе: открыл кран – горячая, второй повернул – холодная. Пока вуротом из колодца вытянешь ведро, перельёшь воду в деревянную бадейку, которая и пустая килограммов на пять тянет, да отнесёшь в баню, перельёшь в чан – будь здоров вспотеешь.

Затем настала очередь дров. Берёзовые чурбаки лежали в дровяном сарае; их надо было наколоть, снести в баню, развести огонь и следить, чтобы он не погас. Самое сложное было – развести огонь. Я не курил, зажигалки и спичек у меня не было. Что за мужик, если огонь добыть не может. Через минуту размышления я набрал лучин, сбегал на кухню, где кашеварила Дарья и, вернувшись с горящими лучинами, зажёг огонь под чаном с водой. Присел на полку, задумался. Хорошо, что здесь кухня была рядом, а как зажигают огонь вне города, скажем, в походе? Надо как-то узнать у местных.

Хуже всего, когда не знаешь житейских мелочей, это выглядит странно. Снова отправился в баню, подбросил дровишек, положил в бадейку берёзовых веников, что висели в предбаннике.

Это я знал ещё по совместным походам с Женькой в Сандуны. Как-то теперь Женька, что Юля делает? Для них ведь я пропал. Почему-то вспомнились милицейские объявления: ушёл из дома и не вернулся.

Вода согрелась, воздух в бане стал жарким, пора и помыться. Так, мочалки на стене, деревянные шайки на полке, это понятно. А вот чем грязь смывать? Мыла я не нашёл, или его здесь ещё не изобрели. Я встал в тупик. Надо идти к Дарье, хоть это и смешно выглядит, но надо спросить. Я зашёл на кухню, помявшись, сказал:

– Баня готова.

– Сейчас приду, – весело улыбнулась Дарья.

Я вернулся в баню, в предбаннике скинул футболку, джинсы и трусы и зашёл в парную; набрав в ковшик воды, плеснул на камни. Горячее облако пара чуть не перехватило дыхание. Взобрался на полку и прилёг. Надо попотеть, поры очистить. Я облился водой, слегка потирая себя мочалкой, и лёг снова.

Двери открылись, на пороге стояла Дарья. Ёшкин кот! Она была как есть нагая. Я слышал, конечно, что раньше люди мылись вместе в бане, семьями, дворами. Подготовив баню сегодня, я понял – почему. Дров и усилий ушло много.

Нимало не стесняясь, Дарья сказала:

– Я мужнино исподнее и рубаху принесла, твоё мыть надо. Вот щёлок, – она поставила глиняную корчагу с мелкой золой. Ага, вот что у них вместо мыла.

Дарья плеснула из ковшика на каменку водой, и всё заволокло паром. Дарья улеглась на вторую полку. Я лежал молча, не зная, как себя вести.

– Веничек возьми, обиходь.

Я взял распаренный веник, поводил над её телом, разгоняя горячий воздух, затем стал пошлёпывать веничком слегка, потом сильнее и сильнее. Дарья перевернулась на спину. Хороша! Налитая грудь, отличная попка, атласная кожа на упругих бёдрах. Соблазнительна, чертовка!

Я обиходил Дарью веничком, окатил тёплой водой. Мы поменялись местами, теперь она обрабатывала меня веником. В воздухе стоял запах берёзы. После, глядя, как Дарья намазывает и растирает себя золой, я сделал то же самое, смыл мочалкой, окатился водой и почувствовал себя посвежевшим и чистым.

Вышли в предбанник, обтёрлись приготовленными Дарьей полотенцами. Я натянул рубашку и подштанники, оставшиеся от мужа хозяйки. Тесноваты, маловаты оказались, при каждом телодвижении подозрительно потрескивали в швах.

На столе стояла корчага с пивом. После баньки – самое то.

Посидели, охлаждаясь после парной, выпили пива и пошли в дом. Я поблагодарил хозяйку за баню и пиво, отправился к себе. Какое блаженство – лежать чистым на мягкой постели. Когда всё это у тебя есть – не замечаешь; а стоит побыть голодным и поспать на земле – сразу вспоминаешь об утраченном. Уснул я мгновенно.

Далеко за полночь проснулся от какого-то шороха. Рядом с постелью стояла в ночной рубашке Дарья.

– Пусти погреться.

Я молча откинул одеяло, и женщина юркнула ко мне. Какое погреться, тело её было жарким, о саму греться можно. Не затем пришла.

Я начал покрывать её тело поцелуями. Женщина возбудилась, стала дышать шумно, по телу пробегала дрожь. Пора. Улёгшись сверху, осторожно вошёл. Дарья застонала от наслаждения.

Потом мы лежали полуобнявшись, разгорячённые, потные. Одеяло валялось на полу.

– Давно мне не было так хорошо, истосковалась по мужику. Уж год, как мой помер-то. Ты мне ещё на рынке приглянулся, решила, ежели не женатый, как-нибудь уговорю. В бане еле удержалась.

Дарья оказалась женщиной темпераментной, а мне – в охотку. Утром еле разлепил глаза, когда солнце уже било в окно, затянутое какой-то тонкой кожей.

Ни фига себе работник. Быстро встал, натянул мужнину рубаху и штаны, заботливо положенные Дарьей у изголовья. Рубашка была чуть коротковата, но нигде не жала; я уже заметил, что рубашки здесь были неохватные, любого размера: одел, подпоясался – и никаких мерок не надо. Вот с подпоясался – проблема.

Немного стесняясь, я вышел в коридор, Дарья уже хлопотала на кухне.

– Здравствуй, хозяюшка. Пояса не найдётся?

– Найдётся, как же, от мужа несколько штук осталось.

Дарья шустро сбегала на второй этаж, принесла пару ремней – хороших, кожаных. Я с трудом застегнул пояс на последнюю дырочку. Хлипковатый муж был у Дарьи, да и на том спасибо. Выйдя во двор, достал из колодца воды, умылся.

Позавтракали кашей и узваром из яблок.

– Ты грамоте обучен ли? – спросила Дарья.

Я чуть не поперхнулся, чуть не ляпнул, что у меня – высшее образование, но вовремя опомнился и кивнул.

– От мужа лавка торговая осталась, с неё кормлюсь; да приказчик уж больно хитёр, хочу записи проверить, поможешь?

– Помогу.

Выйдя во двор, осмотрел дом снаружи, постройки. Кое-где требовалось заменить доски, подправить забор. Найдя в сарае инструменты, взялся за работу. Надо всё-таки постель и харч отрабатывать. Поработал часа три, успел заменить несколько досок, поправить дверь в баню.

Дарья вышла нарядно одетая, оглядела хозяйство, ничего не сказала, но по лицу было видно – довольна.

Мы направились в лавку, шли квартала четыре. Лавка оказалась чуть не в центре. Да за такое место нынешние торгаши попередрались бы, а у неё дохода нет.

В лавке за прилавком стоял какой-то замызганный мужичонка. Увидев Дарью, выскочил навстречу, угодливо поклонился. Пока они разговаривали о своём, я осмотрелся. Лавка невелика, где-то четыре на шесть метров, на полках, по моему разумению, чистое барахло, откуда быть доходу? Надо срочно менять профиль. Дарья подала книгу, в которой приказчик скрупулезно писал доход и расход. Быстро прикинул – вроде всё сходится.

Дарья получила скромную выручку, и мы отправились домой. Усевшись за стол, я напрямую выложил Дарье своё мнение – с таким товаром дохода ждать не стоит. Надо заняться чем-нибудь другим.

– Чем, что делать, подскажи, – с надеждой в голосе спросила женщина.

– Дай подумать!

Я сидел и размышлял. Чтобы раскрутить любое дело, нужны вложения. Я не знал местной конъюнктуры, но быстрее всего окупается спиртное, да и первоначальные вложения не так и велики.