Том Джоу - Ильин Владимир Алексеевич. Страница 14

«Притобогиваемся» штатно, на границе космодрома видим кар спасателей, он пока к нам не едет — корпус бота еще не остыл.

Через пятнадцать минут нас встречает муж Анны — я видел его на фото в ее комнате. На мое рукопожатие вручает корпоративную форму, как у него, и деловито перетаскивает роботами наш груз из бота. Изучаю документы, вложенные в складку формы, — на фото я, зовут меня Томас Скарборо, младший лаборант. Когда их только успели сделать?

Анну ее муж подвозит до административного корпуса, сейчас туда подъедет разбуженный в ночную пору ее босс; меня же увозят в сторону жилых зданий, показывают просторную спальню и желают приятного сна.

ГЛАВА 7

— Здоровье у вас хорошее, операционное воздействие перенесете без проблем. — Высокий седой мужчина задумчиво смотрит на данные моего обследования. — Нет ни противопоказаний, ни аллергических реакций. Редкость в наше время. Это все, что касается хороших новостей.

— А плохие? — Настораживаюсь.

— Плохие есть. У вас мозг выглядит так, будто вы микроволновую печь использовали вместо подушки, причем долгие годы.

Ну, папаша — ну удружил. Так и знал, что аукнется мне четырехлетняя процедура.

— Чем это грозит? Вы можете это вылечить?

— Грозит деградацией до интеллектуального уровня грудного младенца. Вам еще повезло, что поврежденную область не тревожат импланты. Я могу замедлить процессы разрушения, но дам вам где-то год полноценной жизни, после этого начнется лавинообразный обвал жизненных функций по всем параметрам. — Разводит руками. — В связи с этим мы возвращаемся к нашему главному вопросу. Вы все еще настаиваете на глубокой коррекции внешности? Сами понимаете, это очень большой объем воздействий. Если вы не хотите ограничиваться косметическими изменениями, то для достижения новой фактуры тела придется менять практически весь скелет. У нас не самое новое оборудование, операция займет минимум месяц, это очень много. Можно жить и радоваться целых тридцать дней.

Из меня будто выдергивают стержень: я, оказывается, ходячий труп.

— Это вообще неизлечимо? — Звучит как вопрос отчаявшегося человека, что не далеко от истины.

— Излечимо, на другом оборудовании. Здесь, если вы не заметили, фронтир. У нас нет технологий лечения мозга.

— А у кого могут быть? — Равнодушие врача начинает бесить.

— Внутренние системы, военные, миллиардеры… список стандартный, молодой человек. Все, кто может себе это позволить.

— То есть я обречен?

— Я этого не говорил, тем более даже подсказал вполне приемлемый вариант — военные. У нас на планете есть центр рекрутинга, набирают в десант. В зависимости от заключенного контракта предоставляют медобеспечение, покрывают долги, оплачивают обучение родственников. Почему я сразу не сказал? — Доктор опережает мой вопрос. — Ваш случай с полным физическим восстановлением — двадцать лет десанта. Быть может, год роскошной жизни — я так понял, у вас есть деньги — это лучше, чем двадцать лет риска?

— С вашей точки зрения опытного человека — наверное, так. Но мне, если честно, тяжело осознавать мысль о скорой смерти.

— Я вас понимаю, молодой человек. Но поверьте мне, год можно провести так, что будет не стыдно за всю жизнь. Двадцать лет на солдатском пайке с высокой вероятностью смерти в какой-нибудь дыре до истечения контракта — гораздо худший вариант.

— И все же я хочу бороться.

— Похвально, похвально. Но я думаю, вы еще не раз вспомните мое предложение. Тем не менее всей душой с вами, юноша. Могу предложить замену имплантируемых пластиковых костей, частичную или полную, на высокопрочный скелет. Есть, правда, минусы — если вас начнет пожирать какая-нибудь ксенотварь, то ногу отстрелить не получится. Зато она наверняка подавится пластометаллом.

Шутник, м-мать его!

— Скелет на основе титана?

— Вы весьма осведомлены для вашего возраста.

— А возможна имплантация костей из другого металла? — Ребята из химлаборатории буквально слюной истекали на физико-химические характеристики спертого булыжника, по прочности он превосходил известные сплавы, к тому же был в полтора раза легче титана. Комплекс операций по смене внешности, даже без упрочнения костей, практически обнулит мои накопления, так что попробую сэкономить на материалах.

— Можно, если вы подготовите отливки самостоятельно. У нас тут нет литейной мастерской, только запас полуфабрикатов. Чертежи я вам скину по почте, они созданы на основе пройденного вами медицинского обследования. Отдельно приложил архивчик с военным вариантом скелета, материала потребуется больше из-за дополнительных защитных пластин, но думаю, в выбранной вами стезе подобные изменения пригодятся. И еще: если вы решили сделать скелет из золота или платиноидов — крайне не рекомендую! Это не лучший способ контрабанды: быстро узнают и в прямом смысле разрежут по частям.

— И не думал об этом, доктор. Вы в этом сможете убедиться. Просто титан, какой-то его сплав, достался по дешевке. — Я бы сказал, бесплатно… — Это ведь уменьшит стоимость процедуры?

— Безусловно, но хочу вас сразу оградить от цинка, сурьмы и прочих примесей, обязательно проведите химический анализ сплава, иначе долго не проживете.

— А что касается военных: они смогут залезть в мою бронированную черепушку?

— Проблем никаких, лечение мозга выполняется нанитами без вскрытия черепной коробки. И все же задумайтесь. Год рая куда ценнее двадцати лет ада.

— Обязательно, доктор, спасибо вам за помощь.

— Не за что, завтра я работаю с восьми, можете подходить без записи.

Выхожу от доктора в сторону цехов. Анна и ее муж оказались мировыми ребятами. У меня был страх, что золото застит им глаза, и они либо грохнут, либо сдадут меня планетарной полиции, но все обошлось. Жак, муж Анны, все организовал. Золотые и платиновые украшения, правда, ушли по цене лома соответствующих драгметаллов, но сумма все равно получилась очень приличная. Беда в том, что, если за год я что-то не придумаю, деньги мне уже будут не нужны. Устраивать себе «год рая», как выразился доктор, я сразу отказался.

Идея со скелетом из металлического куба-контейнера пришла во время разговора с врачом, раньше я об этом даже не задумывался. Изначально хотел продать или закопать куда подальше, но после анализа в химическом цехе идею с продажей пришлось бросить. Слишком много необычного для продажи, это даже не сплав. По кристаллической решетке это вообще какая-то органика, но с металлическими свойствами, прочностью и полной химической инертностью.

Химики бегали по потолку и умоляли подарить. Пойду, обрадую.

Скидываю главхимику чертежи из «архивчика» и делаю щедрое предложение — остаток после этих изделий остается им, за работу. Если спросят откуда, пусть говорят: с неба свалилось, но обо мне — ни слова. Главхимик смотрит влюбленным взглядом и кивает с пулеметной скоростью; они на все согласны. Тут же вываливает на меня кучу ненужной информации: какие они хорошие и по какой передовой технологии они все мне сделают. Даже настроение поднимается от такого энтузиазма.

Срок обещает — до утра, ночь спать не будут. Одно к одному: видимо, топать мне завтра к доктору… Напоследок просит завещать им в случае смерти мой скелет. Не дождется.

С утра принимаю несколько кофров с будущим своим скелетом, заглядываю внутрь — там все стерильно запаковано в прозрачные пакеты. Я видел людской скелет, но эти изделия мало похожи на стандартные: похоже, руки-ноги будут гнуться во все стороны. Грудная клетка прикрыта щитком, это ожидаемо. Зубы! Даже зубы мне поменяют. Они полые, спрашиваю — отвечают, мол, там контейнеры заложены по чертежу. Ладно, разберемся.

Благодарю, жму довольным химикам руки и двигаю к доку.

Господин врач уже ждет меня, будто бы мы договаривались прямо на утро. Одобрительно посматривает на содержимое кофров и обещает все сделать в лучшем виде.

Ложусь внутрь регкапсулы; легкий укол в шею — и весь мир уплывает.