Слабая ведьма - Цыганок Ирина. Страница 20

Вернувшись в хижину, Мирра уселась у едва теплящегося очага, сообщив провожатому, что замерзла в сыром лесу и желает согреться. Тот не возражал. Дождавшись, пока «серый брат» уляжется, она незаметно поднесла к огню кулак с сорванными растениями. Так и есть — ничего полезного, одна лесная вероника. Девушка бросила ее в угол очага, а сама принялась обирать с себя липкую паутину. На рукав серого платья вместе с клоком паутины прилепился и сам ее хозяин. Мирра собралась уже брезгливым щелчком сбросить паука в огонь. Но внезапно осенившая ее мысль удержала руку. Со всей осторожностью, поборов неприязнь к ползучим тварям, Мирра сняла с ткани восьминогого ткача.

— Помоги сестре-ткачихе. Отнеси мое посланье! — зашептала она зажатому в ладони паучку. — Улетай с рассветным ветром, заплети в дороге ветки, помоги моей погоне…

Подумав, Мирра выдернула из подола тонкую серую нить и привязала ее к низкой балке потолка:

— Прими начало для сети, прости, что разорила твои силки! — прошептала колдунья напоследок и поднесла паучка к свисающему краю нити. Тот, словно поняв намек, быстро-быстро заперебирал длинными ножками и вот уже скрылся в темноте под потолком.

Она еще некоторое время постояла у очага, потом прилегла рядом с подругой, натянув на себя теплый серый плащ. Натопленная с вечера хижина еще не успела остыть, да и огонь не вовсе догорел, но Мирру морозило.

Утром она проснулась совсем разбитой. Должно быть, сказывалось отсутствие привычки к длительным путешествиям. Ломило спину, болела голова и даже живот. С трудом она поднялась с жесткого пола, на котором они и их стражи спали вповалку.

Уже через час после рассвета вышли в дорогу. Мало того, что идти теперь приходилось пешком, так еще и тропа все время забирала в гору. Мирра, сначала радовавшаяся тому, что в отсутствие лошадей они существенно замедлят продвижение, теперь мечтала очутиться в тряской телеге и хоть ненадолго дать отдых ногам. Выходя в серое утро, она напоследок окинула внимательным взглядом их ночное пристанище. Ничего нового не добавилось к внешнему виду лесной хижины. Собственно, колдунья сама не знала, что могла увидеть: «Не думала же ты взаправду, что к утру хижина будет, словно кокон, оплетена паутиной! — одернула она себя. — Достаточно будет, если „запах“ заклинания достигнет Эйнара».

В полдень на привале она решила повторить свой опыт. Тот из «серых братьев», что шел впереди, прокладывая путь всеми отряду, снял на отдыхе сапоги. Длинные голенища абаданны для удобства приматывали к лодыжкам тонкими кожаными ремнями. Пройдя мимо сброшенных сапог, Мирра незаметно поменяла ремни у правого и левого сапога.

— Право-лево, лево-право, нога за ногу… — бормотала она.

Привал кончился, пленница и похитители вновь двинулись в путь. На этот раз отдых совсем не принес облегчения, с каждым шагом заплечная сума все сильнее давила на спину. При подъеме по стенке невысокого, в общем-то, оврага девушка упала. А поднимаясь, с удивлением обнаружила, что у нее пошла кровь носом, хотя падала она на бок и если чем и ударилась, то только бедром. Кровь не унималась. Пришлось сделать привал у ближайшего ручья, где Мирра долго лежала на спине с холодным компрессом на переносице. Наконец удалось остановить кровь, но идти сама пленница уже не могла. Голова кружилась и болела немилосердно. Ко всему этому прибавился кашель. «Серые братья», посовещавшись, уложили заболевшую на легкие носилки, те самые, на которых неделю назад уносили ее из Сан-Аркана. Мужчины по двое, в очередь несли носилки, Бинош досталось ташить еще одну суму. Абаданны шли быстро, но уйти далеко от той точки, откуда они вышли с утра, все не удавалось. Словно леший водил «братьев» по лесу, кружил их, заманивал делать петли. Вечером Мирра впервые за все дни путешествия услышала, как «серые» переругиваются между собой. Через минуту к ней подсела «сестра».

— Вроде они заблудились, — тихо и немного испуганно сообщила она. Колдунья только загадочно улыбнулась. Ее простенькие заклинания действовали.

— То ли еще будет! — про себя пообещала она, но тут же зашлась раздирающим легкие кашлем.

Глава 5

По странному стечению обстоятельств Эйнар как раз находился на городской стене возле Южных ворот, когда через них прошли четверо абаданнов с носилками на плечах. Аптекарь не разглядел в лежащем на носилках теле знакомые очертания, но взгляд его зацепился за серые приземистые фигуры в войлочных шляпах. Когда-то ученик мага частенько встречал людей, одетых подобным образом, но это было давно, очень давно. Правда, последнее время жизнь что-то уж слишком часто подбрасывала встречи из прошлого. Мысли аптекаря послушно обратились к детству и юности, прошедшим в Люцинаре. На северо-востоке, в нескольких днях пути от города, прямо из лесотундры, покрытой чахлой растительностью, вырастала стена Абрисского хребта. Бесплодная, каменистая почва и суровый климат делали здешние места почти необитаемыми, и все же на склонах гор уживалось странное и довольно многочисленное племя. Они называли себя сыновьями и дочерьми Адана и поклонялись одному богу, имя которого тщательно скрывали от чужаков. Никто в племени не знал имени своего отца или матери, ибо никто из абаданнов и не носил собственного имени. Все они были равны перед лицом своего тайного бога, а следовательно, никаких различий между ними не требовалось. Все носили серую одежду, преимущественно из войлока, и знак своей веры — овальный железный медальон с символом «погасшего солнца» (круг с лучами вовнутрь). Все подчинялись воле верховного жреца — Адана, который и руководил жизнью этой замкнутой общины, по мере необходимости сдавая ее членов «в аренду» представителям других народов.

В Люцинаре, ближайшем к Абрисскому хребту крупном городе, было полно слуг-абаданнов. Равно высоко ценились и наемники-мужчины, и служанки-женщины, те и другие были неприхотливы, выносливы, а главное, беззаветно преданны своим хозяевам, по крайней мере, на тот срок, за который было заплачено их жрецу.

Но Сан-Аркан лежал слишком далеко к югу от владений абаданнов, сюда редко забредали представители этого экзотического племени, разве что, сопровождая какого-нибудь северного купца. Правда, в окрестностях столицы Соединенного королевства жила одна дочь Адана — это была древняя старуха, отданная в вечную аренду местному землевладельцу, когда-то бывшему удачливым приказчиком в Люцинаре. Эйнар сам не раз встречал ее. Старуха все еще была крепкой и частенько приезжала на городской рынок за покупками для хозяина, благо тот мог, ни секунды не сомневаясь, доверить ей любые деньги.

Итак, аптекарь проводил глазами одетую в серое четверку. Вот и еще одно напоминание о прошлом. На душе у бывшего ученика мага стало неожиданно тревожно, и он поспешно засобирался домой, хотя первоначально хотел еще побродить по стене в поисках сухого пристенника — вьющегося растения с многочисленными целебными свойствами.

Проходя мимо булочной, недалеко от собственного дома, аптекарь втянул ноздрями приятный сладковатый запах, разливавшийся от расположившейся здесь же пекарни, и тут же схватился за грудь. Легкие, словно обожженные кислотой, отказывались принять очередную порцию воздуха. Эйнар прислонился к ближайшей стене, глотая ртом кислород, будто рыба, выброшенная на берег. Спустя несколько минут приступ удушья миновал и несчастный кое-как смог отдышаться. В воздухе все еще стояла мельчайшая магическая пыль и чувствовались остатки совершенного здесь заклинания.

Растерянный, он огляделся, поискав глазами, что могло быть носителем столь сильного колдовства. В щелях между булыжниками мостовой блеснули крохотные осколки стекла. Осторожно протянув руку, Эйнар дотронулся пальцем до одного из них, и тут же, словно ударной волной, его вновь отбросило к стене дома. Других улик не требовалось, печать с черным тиглем незримо витала в воздухе, пропахшем волшебным заклятьем.

— Аргол! — сдавленно прошептал бывший ученик мага. Начинали оправдываться самые худшие его опасения. И в это время на глаза попалась еще одна, куда более крупная, но поначалу не замеченная деталь. В щели между домами, раздавленная чьим-то сапогом, но вполне узнаваемая, валялась маленькая хлебная корзинка…