Дилетант галактических войн - Михеев Михаил Александрович. Страница 24

Впрочем, Ковалёв не унывал. За два месяца, прошедшие с момента захвата власти на Лейде (так, если немного упростить транскрипцию, называлась родина Шерра), на планете удалось навести относительный порядок. Точнее, порядок наводил новоявленный имперский наместник, а эскадра просто висела сверху и производила впечатление. Насколько удачно у неё это получалось, указывал тот простой факт, что попыток сопротивления армии не оказывал никто. Ну и с последствиями почти сорокалетней тупорылости постепенно справлялись, благо военные смогли грамотно организовать управление и мобилизовать имеющиеся ресурсы. До нормальной жизни было ещё как до Луны задним ходом, но положительные подвижки имелись. Измученный, но очень устойчивый организм человеческой цивилизации медленно приходил в себя. [15] А ведь планета имела кое-какой научно-технический потенциал, который сейчас спешно реализовывался.

Впервые после долгого перерыва заработали ремонтные заводы, приводя в относительный порядок трофейные корабли. Одновременно начали формироваться для них команды. Правда, отремонтированные корабли должны были вступить в строй не раньше чем через год, однако для создаваемых с нуля колониальных (а что вы хотели, сразу коронным миром стать?) сил империи это само по себе было достижение. Ну а пока надо было отбить кое-кому загребущие ручонки, для чего и стягивалась имперская эскадра…

Впрочем, всерьёз противника сейчас воспринимали только новички с «Империи» и прибывших с линкором кораблей охранения. Они в настоящем космическом бою ещё не были, а симуляторы остаются симуляторами, как бы совершенны они ни были. Вот и оставался у народа лёгкий мандраж, хотя для поднятия боевого духа Ковалёв и приказал прокрутить всем запись первого сражения, а заодно объявил, что разрешает использование главного калибра. Последнее было с энтузиазмом воспринято всеми — мужчины есть мужчины, им всегда нравится оружие, а уж когда есть возможность пострелять из чего-то большого и мощного… У-у-у…

Между тем флот Диктатора медленно, но верно приближался. Очевидно, те, кто им командовал, не очень представляли себе, с кем им придётся иметь дело. Во всяком случае, двух эсминцев, прикрытых маскировочным полем, с неё явно не замечали, хотя расстояние, на котором эти эсминцы шли от флота обнаглевшего вконец Диктатора, по космическим меркам было ничтожным. В принципе сражение можно было считать уже выигранным — те же эсминцы могли сейчас запросто, как в тире, снять вражеские флагманские корабли, благо вооружение позволяло, и нанести флоту такие потери, что уцелевшим оставалось бы только разбежаться.

Однако именно такого финала Ковалёв хотел избежать. Рвани корабли Диктатора в разные стороны одновременно, и всех их не переловить, кто-то обязательно уцелеет и потом ещё долго будет пакостить. А может, и не будет, но рисковать не хотелось. Куда интереснее было прихлопнуть противников всех и разом. Поэтому имперские корабли, прикрытые маскировочным полем, заняли позиции, приготовились к атаке на ничего не подозревающего и идущего походным строем противника и спокойно распределяли цели.

— Итак, господа, они будут здесь через два часа. Время принимать решение, но, как хотите, эти посудины мне не нравятся.

Ковалёв обвёл маркером интересующие его корабли. Числом три единицы, они не выделялись размерами, но форма корпуса у них была совершенно незнакомой. Похоже, другой дизайнер их лепил. И чувство симметрии у него было… но какое-то странное. Корабли выделялись меж остальных своей удивительной завершённостью и в то же время своей нестандартностью. Это всё, что можно было о них пока что сказать.

Шерр, чуть прищурившись, вгляделся в изображение и, ловко чиркнув пальцем по сенсорному экрану, увеличил изображение.

— Гляньте-ка сюда. Видите, здесь опознавательные знаки, но разобрать я их не могу. Похоже, что мы сейчас видим предел разрешения нашей аппаратуры.

— Ближе эсминцам подходить опасно…

— Война вообще опасная штука. Адмирал, — в голосе Шерра зазвенел металл, — отдайте приказ на эсминцы, пусть подойдут поближе.

Шерр вспоминал о своих правах руководителя всей этой авантюры не то чтобы часто, но всегда в тему. Пять минут спустя один из эсминцев, сблизившись с флотом Диктатора на опасно малую дистанцию, передал изображение непонятного корабля крупным планом и сразу же отскочил. Поле полем, но вблизи его элементарно могли обнаружить по инверсионному следу, оставляемому в космосе гравитационным двигателем, — он комкал пространство, как бумагу, и это вполне могли засечь даже слабенькие детекторы противника.

Однако пронесло — очевидно, в походе не предусматривался основательный режим безопасности, как в зоне боевых действий. Да и вряд ли Диктатор всерьёз чего-то опасался. Ну, прервалась связь с передовой эскадрой, не вышла она вовремя на связь — ну и что? Все, что угодно, может быть, от потери корабля-ретранслятора до перегоревшего транзистора на его передающей антенне. А то и просто гравитационный шторм прошёл, связь после этого всегда неустойчивая. В то, что кто-то может ему реально угрожать, Диктатор, похоже, совершенно не верил. А зря, батенька, зря, не так уж много лет вы не знали поражений, но уже забыли, что всё на свете имеет свойство кончаться.

Шерр увеличил изображение до упора. Странно. Убегающий квадрат, псевдоматематическая фигура. И что?

Похоже, такой вопрос возник разом у всех. Шерр потёр лоб, пробежал пальцами по возникшей перед ним виртуальной клавиатуре…

— Что-то мне это напоминает, — не слишком уверенно сказал он. — Что-то не слишком приятное. Но в основных базах данных корабля его нет, там только то, что требуется для сиюминутных нужд. Потом покопаюсь в архивах…

— Копайся-копайся, — откликнулся Ковалёв, задумчиво рассматривая вражеский строй. — Эй, на «Стремительном»!

Командир эсминца, только что сделавшего съёмку, откликнулся моментально. Совсем молодой парень… Из бывших лётчиков. Во время учебного полёта потерпел аварию, лишился зрения. Жена ушла сразу — зачем ей муж-калека? Тихо спивался. Сейчас он был здоров как бык и очень хорошо знал, кому этим обязан.

Ковалёв в двух словах объяснил ему задачу и прервал связь. Можно было не сомневаться, что как минимум один из непонятных кораблей к концу боя будет взят в качестве трофея. Остальные командиры, активно согласовывающие сейчас между собой цели, сделали себе пометку, в какую из них не стоило стрелять.

— А не поторопились ли мы?

Все удивлённо обернулись на реплику. Шурманов поёжился под недоуменными взглядами, но долго смущаться он не привык.

— Я говорю, не торопимся ли мы? Мы неплохо представляем, на что способно большинство из этих кораблей, но вот это трио меня очень смущает. Вдруг они окажутся эсминцу не по зубам? Давайте лучше расстреляем их. Тогда и риску меньше, и будет что исследовать…

— Ага, щас! — Руководитель научной группы, на Земле неудачливый аспирант, а здесь пыжащийся от осознания собственной важности гений-одиночка (он себя позиционировал именно так, остальные посмеивались про себя, но вслух парня не гнобили — дело своё он, надо признать, делал хорошо), воинственно упёр руки в бока. — После ваших методов остаётся только набор гаек. И что я по ним исследую? Удельный вес металлолома?

— Да хотя бы! Мы и так рискуем людьми, нашими людьми, заметь…

— Так давайте проведём переговоры. Они же разумные люди, должны понимать…

— Проф, ты вроде умный-умный, но иногда такой дурак, — осадил его Ковалёв. — Мы чем, по-твоему, занимаемся? Мы к переговорам как раз и готовимся. А самый весомый аргумент в переговорах — это девять на шестнадцать или, на худой конец, восемь на пятнадцать. [16] Поэтому, если захватывать эту жестянку будет слишком опасно, ты займешься сбором гаек. Но думаю, обойдёмся без этого — наши эсминцы они не засекли, а значит, техника у них примерно того же уровня, что и на остальных коробках.