Чистилище - Тармашев Сергей Сергеевич. Страница 59

— Внутрь! — проорал офицер, и оба ринулись в глубь танка.

Какой-то Хрипун умудрился вцепиться Штурвалу в руку, пытаясь вытянуть из дверей назад, но офицер ткнул его кувалдой в лицо так, что мут отлетел на пару шагов. Двери танка захлопнулись и тут же задрожали под грохотом ударов ломящихся в них мутантов.

— Огонь! — рявкнул Штурвал, и солдаты дали залп из картечниц. Смертельный ливень выкосил в атакующей толпе несколько десятков мутантов, заливая остальных густыми брызгами кровавой жижи, танк тронулся с места, и офицер махнул рукой танкистам: — Гудок!

Боевая машина оглушительно взревела, швыряя беснующуюся толпу мутов на землю, и начала набирать скорость. Штурвал прошел по танку, бросая взгляды в смотровые щели по обоим бортам, и приказал прекратить пальбу из орудий. Грохот картечниц стих, и Димка опустился на сиденье, потирая саднящие болью уши через обтянутую кольчужной защитой резину противогаза. За бортом очухивающиеся от гудка мутанты хватали трупы своих соплеменников, рвали их на части и бежали в сторону метро и к подземным норам. Димка устало выдохнул. Отбились. Так всегда бывает: стоит перестрелять мутов сотни две, как у остальных монстров голод пересиливает всё на свете, и они бросаются пожирать трупы. На суше жрать они не любят, им для этого вода нужна, и потому огромные толпы мутов, ещё несколько секунд назад бросавшиеся на танк, рвут мертвецов на части и разбегаются каждый со своим куском добычи. Так как в метро мутантов бесконечные тысячи, то на всех еды, ясное дело, не хватит, и потому счастливые обладатели пищи редко торопятся возвращаться именно в метро. Как правило, они спешат к норам, образовавшимся на месте канализационных люков, и скрываются в заполненных водой подземных коммуникациях. Там и обедают. А вообще основная пища мутов — это сами муты, потому что их миллионы, и на такую ораву никакой еды не хватит. Вот и жрут друг друга, когда другой еды найти не могут.

Впрочем, плодятся они с невероятной скоростью, так что надеяться на то, что рано или поздно мутанты сожрут друг друга, не приходится. Ученые говорят, что в затопленных тоннелях метрополитена и городских канализаций обитает от двадцати до тридцати миллионов мутов, в зависимости от всплеска или падения демографической ситуации. Инфекция заставила их голосовые связки мутировать в жабры, и они могут находиться под водой сутками. Дети мутантов вообще не выходят на сушу, пока маленькие, но с ростом организма небольшой размер жабр перестает справляться с потребностями выросшего тела, и содержание кислорода в крови монстров медленно падает. Когда оно снижается до критического, муты выходят на поверхность и слоняются неподалеку от нор по нескольку часов. За это время кровь насыщается кислородом, жабры отдыхают от нагрузки, и мутанты возвращаются в воду, где и сидят до тех пор, пока жабры опять не устанут. По этой причине возле набережных и станций метро постоянно кишат толпы мутов, причем вокруг метро их полно даже зимой. И сейчас всем очень повезло, что среди тех монстров, что были на поверхности, не оказалось самых опасных тварей.

В школе учили, что когда в мире вспыхнула эпидемия, половина людей погибла от инфекции, остальные либо мутировали, либо заразились и ждали своей участи. Спастись удалось лишь немногим, кто укрылся в подземных правительственных бункерах. Зато это была элита нации, и потому они успешно выжили и успешно живут до сих пор, используя сохраненные Технологии и восстанавливая утерянные. Эпидемия сожрала только тупых и посредственных людишек, навсегда отделив зёрна от плевел, потому что в момент вспышки было известно, по крайней мере, о тридцати различных бункерах в Москве и области, где успешно укрылись люди. Но дожить до наших дней сумело вдвое меньше, потому что не все оказались столь умны, чтобы найти способ не допустить эпидемию в свой бункер. Зато выжившие отлично себя чувствуют, и численность населения анклавов пусть и медленно, но растет. По подсчетам ученых только в московских анклавах проживает более десяти тысяч человек, а ведь есть ещё и подмосковные. Заражение оказалось не в силах сломить лучших!

А вот с остальными произошло то, что вполне укладывается в теорию естественного отбора. Так говорил препод по биологии, и он был абсолютно прав. Не особо отягощенные интеллектом зараженные, в конце концов, мутировали. Предварительно расплодись. Но никаких знаний и технологий своим детям не оставили. Племена заров примитивны, кто-то больше, кто-то меньше, и если из этого закона и есть исключения, то в Москве они точно не представлены. Разве что племя Аэропорта — в аэропорту Домодедово обитают очень злобные и опасные зары. Они живут внутри самолетов, ездят на лошадях и располагают оружием старого времени. В школе рассказывали, что они даже успевают обучать своих потомков обращению со всем этим прежде, чем мутируют. Но в Москву аэропортовские зары не ходят, а остальные племена не представляют собой серьёзной угрозы. Внутри племен зары вроде тоже не однородны. Кто-то из них менее глуп, кто-то более, но это не особо серьёзная разница. Единственное, в чем сила зараженных, это количество. Заров в Москве больше трехсот тысяч, это раз в тридцать больше, чем Чистых. Единого фронта у зараженных нет, племена конфликтуют за угодья для скота, но, собравшись в толпу, то или иное племя может напасть на следопытов или торговый караван. Поэтому боевые подразделения отстреливают заров при любой возможности. Вообще, зары боятся мощных Технологий анклавов и предпочитают обстреливать Чистых примитивными метательными снарядами из засад, рассчитывая застать врасплох, перебить и захватить высокотехнологичные предметы, назначения которых они порой не в состоянии понять. Открыто же зары нападают редко, только когда их больше в разы или им повезет отыскать в обветшалом городе арбалеты или оружие старого времени. Что случается редко, потому что зары не знают, где искать, не знают, что искать, и зачастую даже не имеют понятия, как использовать то, что всё-таки нашли.

Другое дело мутанты. Эти вечно голодны и рвутся в атаку, едва завидев даже подобие пищи. И мутация сделала их не только бесконечно многочисленными, но разными и смертельно опасными. Мало того что они исключительно живучи, быстро регенерируют и убить их можно только выстрелом в сердце или голову. Они ещё и растут в пять раз быстрее человека, что доказывает не-торжественность их с людьми. Или не-тоджественность, фиг его знает, как правильно, на этом термине Димка в школе особо не заморачивался, его интересовал бизнес, а не фундаментальная наука. Потому что все ученые работают на бизнесменов и генералитет, и, как говорит наш полковник, плох тот солдат, кто не мечтает стать генералом. Отсюда, кстати, несложно сделать выводы о Штурвале, но речь не об этом. Короче, самка мутанта вынашивает детеныша менее двух месяцев, и через четыре года он достигает размеров двадцатилетнего человека. Но умственное развитие у него, как у четырехлетнего, поэтому муты такие тупые. Но отсутствие мозгов им заменяет физическая сила и способности, намного превосходящие человеческие.

Хрипуны не особо могучи, но их всегда бесконечное количество, у них острый слух, нюх, зрение, и ещё они способны чувствовать друг друга. Бегуны носятся так, что от них и на танке не уехать, Прыгуны прыгают далеко и резко, от них не убежишь, тут единственный шанс выжить вне танка — это отбиться силой оружия. Клыкари и Крушители не такие быстрые, но им в сердце вообще стрелять бесполезно, если только из самого мощного нарезного оружия старого времени. Да и бошки у них исключительно крепкие, так просто не прострелишь. Зато они тебя угробят в два счета. Клыкарь способен прокусить даже офицерскую резинокольчугу, а Крушитель, если дотянется до тебя ударом, то переломает ребра и кости прямо через защиту. В общем, смерть от внутреннего кровотечения тебе обеспечена, в таких случаях никто не выживает. Элитные виды брони и экипировки, вроде той, что замутил себе Штурвал, способны выдержать атаку и того, и другого, но стоят целого состояния, на которое более умный человек начал бы собственный бизнес, и в случае успеха ему уже никогда не придётся рисковать собой.