Хлеб с ветчиной - Буковски Чарльз. Страница 33

— Да я знаю, что ты классный боксер, Джини. К тому же, я буду в полсилы.

Джини кивнул в знак согласия, и я зашнуровал на нем перчатки. У меня это здорово получилось.

Они сошлись. Гибсон танцевал вокруг Джини, готовясь к атаке. Он нырял то вправо, то влево, то наскакивал, то отступал и вдруг нанес мощный прямой слева. Удар пришелся Джини точно между глаз. Джини попятился, Гибсон стал преследовать. Он настиг Джини у цыплячьей изгороди, отвлек легким обманным движением слева в лоб и затем припечатал правой в левый висок. Младший брат завалился на проволочную изгородь, соскользнул по ней к забору и, закрываясь перчатками, попятился вдоль забора. Он не отвечал на удары. Во двор вышел Дэн с куском льда, обернутым в тряпку. Он уселся на ступеньки веранды и приложил тряпку ко лбу. Джини продолжал отступать вдоль забора. Гарри загнал его в угол между забором и гаражом. Ударом левой в живот он заставил Джини согнуться, а затем выпрямил мощным апперкотом справа. Мне не нравилась эта бойня. Гибсон бил не в полсилы, как обещал. Я не стерпел.

— Въеби этому гаду, Джини! Он трус! Бей его!

Гибсон опустил руки, посмотрел на меня, потом подошел.

— Что ты сказал, щенок?

— Я подбадривал своего кореша.

Дэн сошел с веранды и стал снимать с Джини перчатки.

— Я не ослышался? Ты назвал меня трусом?

— Ты сказал, что будешь драться в полсилы, а сам долбил на полную катушку.

— Ты хочешь сказать, что я врун?

— Ты не сдержал слова.

— Эй, идите сюда и наденьте на этого молокососа перчатки!

Братья подошли и стали натягивать на меня перчатки.

— Спокойно, Хэнк, — сказал мне Джини. — Помни, он уже вымотался.

Однажды мы с Джини бились на кулаках с 9 утра до 6 вечера. Джини значительно превосходил меня. Во всем виноваты мои короткие руки. Если у вас короткие руки, то вы должны или иметь сокрушительный удар, или же виртуозно владеть боксерской техникой. Ни того, ни другого в достаточной степени у меня не было. На следующий день все мое тело пестрело синяками, губы опухли, и не хватало двух передних зубов. Теперь мне предстояло драться с парнем, который запросто уложил Джини, чье превосходство для меня было неоспоримо.

Гибсон заплясал вокруг меня: сначала влево, потом вправо, затем — прямой выпад. Я не заметил его удара слева. Я даже не понял, куда он попал мне, но рухнул навзничь. Удар безболезненный, но сногсшибательный. Я вскочил. Если левая способна на такое, то что ожидать от правой? Я должен был что-то предпринять.

Гарри Гибсон снова заходил на меня слева. Но вместо того, чтобы отступать вправо, на что он рассчитывал, я ринулся навстречу и закрутил мощнейший боковой слева прямо ему в голову. Он выглядел удивленным, во мне затеплилась надежда. Если я зацепил его один раз, зацеплю и второй.

Мы прыгали друг перед другом, он попер на меня и ударил. Но я пригнулся и быстро нырнул в сторону. Его правая просвистела над самой моей макушкой — он промахнулся. Я ринулся вперед, вошел в клинч и провел короткий удар по ребрам. Мы разошлись, и я почувствовал желание стать профи.

— Ты можешь его сделать, Хэнк! — орал Джини.

— Давай, сделай его! — вопил Дэн.

Я сделал стремительный выпад и попытался достать Гибсона правой. Но промахнулся и взамен получил молниеносный удар в челюсть слева. Пока я созерцал зелено-желто-красные круги перед глазами, Гибсон присовокупил прямой правой в живот. Мне показалось, что он пронзил меня до самого позвоночника. Я обхватил Гибсона и блокировал. Но я не испугался, просто мне нужно было отдышаться.

— Я убью тебя, козел! — прорычал я.

Потом мы расцепились и стали молотить друг друга с ближней дистанции. Его удары были быстрее, точнее и жестче. Но я тоже несколько раз крепко зацепил его, и это снова впрыснуло в меня порцию уверенности. Чем больше он бил меня, тем меньше я чувствовал его удары. У меня открылось второе дыхание, мне нравилось такое грубое действие. Но в этот момент Джини и Дэн вклинились между нами и растащили нас.

— В чем дело? — орал я. — Не вмешивайтесь! Сейчас я порву ему очко!

— Кончай, Генри, — оборвал меня Джини. — Посмотри на себя.

Я посмотрел. Вся рубашка была в кровавых и гнойных пятнах. Видно, несколько фурункулов лопнули под ударами Гибсона. В драке с Джини такого не было.

— Ерунда, — отмахнулся. — Это случайно. Мне не больно. Отойдите, сейчас я свалю его!

— Нет, Хэнк, у тебя может быть заражение, — упрямился Джини.

— Ну, хорошо, черт бы вас побрал! — сдался я. — Снимайте перчатки.

Джини принялся ослаблять шнуровку. Когда он стянул с меня перчатки, я заметил, что руки у меня дрожат, особенно кисти. Я запустил их в карманы. Дэн отдал перчатки Гарри.

Гибсон посмотрел на меня и сказал:

— А ты классный парень, салага.

— Спасибо. Ладно, пока, ребята, — ответил я и пошел со двора.

Скрывшись из виду, я достал сигарету, спички и хотел прикурить, но руки просто ходили ходуном, и у меня ничего не получалось. Тогда я потряс ими, чтобы полностью расслабить, сделал несколько махов, прикурил и пошел дальше.

Вернувшись домой, я посмотрелся в зеркало. Убойное зрелище. Я чувствовал, что значительно продвинулся в нужном направлении.

Скинув с себя рубашку, я забросил ее под кровать. Мне нужно было найти способ отстирать с нее кровь. Рубашек у меня было немного, и исчезновение одной родители обнаружили бы моментально. Но я не сильно беспокоился на этот счет, ведь в кои веки день прошел для меня удачно.

38

Эйб Мартинсон настолько ничего не представлял собой, что только и годился, что для моего окружения. Но все же он был искренен в своем идиотизме. Можно простить идиота за то, что он честно ведет себя как идиот и никого не пытается одурачить. Хуже обстоит дело с идиотами-мошенниками. У Джимми Хэтчера были прямые черные волосы, чистая кожа, он не был так силен, как я, но старательно выпячивал грудь, одевался лучше, чем многие из нас, и умел со всеми ладить. Любил он это дело — со всеми ладить. Мать его работала прислугой в баре, а отец покончил с собой. Еще Джимми обладал красивой улыбкой, зубы у него были совершенные, и девчонки любили его даже несмотря на то, что он был беден. Я всегда видел его за разговором с какой-нибудь девчонкой. О чем он с ними беседовал? Я вообще не понимал, о чем может парень разговаривать с девчонкой. Женский пол был недосягаем для меня, и я делал вид, что его вовсе не существует.

Но с Хэтчером у меня складывалась другая ситуация. Гомиком он не был, я знал это, но все же продолжал липнуть ко мне.

— Слышь, Джим, чего ты таскаешься за мной? Мне не нравятся такие, как ты.

— Ах, завязывай, Хэнк, мы же друзья.

— Да?

— Да.

Он даже додумался до того, что однажды на уроке английского языка встал перед всем классом и прочитал свое сочинение под названием: «Достоинства дружбы». И пока он читал свою писанину, постоянно поглядывал на меня. Сочинение было глупое, бесформенное и пестрело штампами, но класс аплодировал, когда он закончил декламацию. А я сидел и думал: «Вот, значит, как думают люди. Что же я могу ответить на это?» И я написал контрсочинение под названием: «Достоинства недружелюбия». Но учительница не дала мне прочитать его перед классом. Она поставила мне «D».

Джимми, Плешивый и я каждый день вместе возвращались из школы. (Эйбу Мартенсону было с нами не по пути, что и спасало нас от его компании). Однажды, как обычно, мы втроем шли домой, и вдруг Джимми предложил:

— Эй, давайте зайдем к моей подружке. Я хочу вас познакомить.

— Раз хочешь, вот и ебись сам, — сказал я.

— Нет, нет, — запротестовал Джимми, — она классная девчонка. Просто познакомлю вас и все. Я ее еб только пальцем.

Я видел его девчонку — Анну Уизертон — она действительно была красивая — длинные каштановые волосы, большие карие глаза, спокойная и с отличной фигурой. Я никогда с ней не разговаривал, но знал, что она ходит с Джимми. Богатые парни пытались отбить ее у Джимми, но она отшивала их. Первоклассная девица.