Мир Трех Лун - Орловский Гай Юлий. Страница 15

Я услышал, как первый произнес важно и покровительственно:

— Королеве Орландии недостает решительности. Все, что делает, это просто удерживает власть. Боится сделать лишнее движение…

Второй уточнил с некоторым подобострастием:

— Боится вообще сделать движение! Для нее любое движение — лишнее. А это гибель…

Вид у него предельно презрительный, я подумал, что хоть и гад, но прав: любая формация без движения закисает и загнивает.

Первый подумал, сказал с брезгливостью:

— Однако ж у нас мирно, вот на чем играет. Народ, дескать, богатеет, а у соседей войны, мятежи, перевороты…

Второй громко фыркнул:

— Мирно! Даже эту мирность ей подсказывают глерд Мяффнер и глерд Тархантер. Я бы таких советников… Они от старости вот-вот рассыплются, потому и за мирность. А Орландия выполняет их советы лишь потому, что советуют ничего не делать, сидеть тихо и устраивать балы!

Они прошли вдалеке, продолжая беседу, голоса стихли, я с неохотой повернулся в сторону колодца.

Мужики поглядывают на меня с интересом, что-то уже услышали о новичке, а я сказал с почтительным изумлением:

— Чан никогда не переполняется? Или воду берут с той стороны, в зале?

Один из поворачивающих рычаг ворота сказал словоохотливо:

— Дальше вода сама.

— Ножками, — сказал второй.

— Нет, — возразил первый, — ползком. Как ящерица.

Толстая баба, переливавшая воду в ведерко, сказала ворчливо:

— Парень, не слушай зубоскалов. Вода просто течет, как обычно. Просто не вниз, а вверх.

Мужик шлепнул ее по заднице и засмотрелся заинтересованно, долго ли будет колыхаться.

— Э-э, — выговорил я, — как это вверх?

— Внутри стены, — ответил он, — и до самого верха. Прости, дружище, но, как это карабкается наверх, вместо того чтобы по щелям вниз, тебе никто не объяснит.

Второй гоготнул:

— А кто-то разъяснит, почему течет вниз?

Я преувеличенно громко ахнул:

— Магия?

Он усмехнулся:

— Как здорово, да? С магией всегда все понятно. А ты что так уставился? Это ты Улучшатель? И тут можешь что-то улучшить?

— Вряд ли, — ответил я. — Но если бы магией заведовал я, то воду попросту выжимал бы из туч. Это и проще, и вода там намного чище.

Он посмотрел как на дурака.

— Как может быть что-то чище колодезной воды?

— Вода из туч, — объяснил я. — Та вообще дистиллированная.

— А что такое… дистиллированная?

— Не стану же, — сказал я с достоинством, — вас приучать самогон гнать? Нехорошо. Налейте мне в ведерко, иначе Терда прибьет, если вернусь с пустым.

Они посмеялись, а, пока вытаскивали очередную бадью и наливали мне, я смотрел, как через двор прошел невысокий и грузный человек в плаще до земли и в широкополой шляпе с высокой тульей. При каждом шаге мерно тюкает в пол массивным посохом, здесь их именуют жезлами, хотя жезл в моем представлении нечто коротенькое, но когда посох вырезан из слоновой кости, украшен золотом и драгоценными камнями, то посохом называть уже как-то не то, посохи только у диких пастухов, которыми гоняют овец, а жезл даже звучит… э-э… звучно.

В двух шагах от меня остановились Карнар и еще один из слуг, бледный и неприметный, отзывается на имя Фрийд, постоянно согнутый, но с вечно недовольным лицом комнатного бунтаря и революционера.

— Маг Строуд, — пробормотал Карнар и сплюнул через плечо. — Ему лучше на глаза не попадаться.

Фрийд смолчал, и так знает, а я поинтересовался:

— Почему?

Он сказал зло:

— А вдруг болезнь нашлет?.. Просто так, чтобы позабавиться?.. Или потому, что ему суп пересолили…

— Лишь бы в жабу не превратил, — сказал Фрийд желчно. — Не хочу быть жабой. Вот бы в птицу.

— Нас не превратит, — ответил Карнар авторитетно. — Трудов много, а толку никакого. Это если бы нашего управителя…

— Тот обвешан амулетами, — напомнил Фрийд, — на все случаи жизни. Пойдем, а то уже смотрят.

С хриплым карканьем на край телеги села ворона и, сложив крылья, начала чистить перья, то и дело настороженно поглядывая в нашу сторону.

Карнар хмуро посмотрел на пернатое, но смолчал, только со вздохом подошел к телеге, где громоздятся мешки с зерном, взялся за углы мешка. Ворона почистилась и улетела, не отыскав, что украсть, Карнар сразу же присел отдохнуть, а мне велел:

— Хватит им воды! Помогай нам.

Я в недоумении посмотрел вслед исчезнувшей вороне, но смолчал, зато Фрийд бросил на меня беглый взгляд.

— Еще не знаешь?

— Чего? — спросил я.

Он сказал мрачно:

— Колдуны могут смотреть их глазами.

— Ух ты, — сказал я восхищенно.

Он поморщился:

— Что хорошего? Не люблю, когда наблюдают.

— А кто любит, — сказал я резонно, — да только у нас какие секреты? Пусть смотрят, не жалко. Да и не станут смотреть за нами, кому мы нужны?.. Это за голыми девками или за королевой разве что…

Он покачал головой:

— За королевой не получится. Там маги на каждом этаже. Не допустят.

— А если глазами мухи? — спросил я. — Муху могут и не заметить.

— Заметят, — ответил он. — Да и нельзя глазами мухи. У нее совсем другие глаза… Проще всего глазами собаки, коня, коровы, куда труднее глазами птиц… А вот рыбой еще никто не смотрел.

— А домашними или дикими? — спросил я.

Он хмыкнул:

— Интересуешься? Можно и дикими, но с ними трудно. Зато заглянуть удается дальше… Ладно, бери вон тот мешок, он побольше, ты вон какой здоровый, а я возьму этот… И вообще, не понимаю, что у тебя на уме? Ты должен думать сейчас, к кому пробраться в постель: к Алате или Терде. У Алаты сиськи покрупнее, зато у Терды задница шире… И ничего, что старая. Она не старая, это она не то снадобье однажды попробовала.

— Потому что дура, — сообщил знающе Фрийд. — Женщины все дуры. А ты не знал?

— Это все знают, — возразил я, — но мы же политкорректны, потому помалкиваем. А зачем она снадобье…

Карнар буркнул:

— Бородавку с носа хотела свести, У нее была размером с орех!..

— Свела?

— Не только с носа, — ответил он, — отовсюду! Да только постарела с виду, а была ж красивее Алаты. Они ровесницы…

— Да, — сказал я, — трудный выбор. А нельзя такую, чтоб и сиськи, и задница?

— Много хочешь, — буркнул он.

— Много, — согласился я. — Но это же хорошо?

— Но опасно, — ответил он.

— Кто не рискует, — сказал я, — тот не…

Он оглядел меня внимательно.

— Похоже, ты рискуешь здесь больше всех.

Холодок страха проскользнул у меня между лопатками, но я растянул губы в беспечной улыбке.

— Разве? За Алату набьют морду?

— Набьют, — согласился он. — Но это неважно. Мне кажется, начинаешь интересоваться даже тем, что тебя не касается.

Я изумился как можно правдоподобнее:

— Разве?

— Я видел, — проговорил он, — как ты прислушиваешься к разговору глердов Финнегана и Джуэла. Мой тебе совет, держись от такого подальше. Если и услышишь что-то нечаянно, постарайся уйти с того места и сразу забудь, что слышал. Не нашего ума это дело.

— Да я ничего, — ответил я как можно беззаботнее, — а о чем они там говорили? Мне если не о бабах, то и неинтересно. А чего они тут расходились? У нас же помещения для слуг?

— Через наш двор, — объяснил он обстоятельно, — ходить иной раз короче. Вот и ходят. И тогда это их двор! Потому что все принадлежит глердам… А теперь бери свое ведро и неси Терде. Сюда показывайся пореже, понял? Для тебя же лучше.

— Хорошо-хорошо, — сказал я успокаивающе. — Уже бегу.

Подхватив ведро, я сделал два шага, как за спиной раздался повелительный окрик.

В мою сторону уверенно идет крепкий мужчина, глерд, даже высокий глерд, судя по расшитому камзолу и обилию цепей на груди, к тому же на груди две крупные многолучевые звезды с гербами посредине.

Глава 11

На меня остро взглянули серые холодные глаза, сам глерд источает спокойную уверенность человека, который командует всем на свете.