Некромантка поневоле (СИ) - Некромантка Янка. Страница 61

  - Что же голубки мои не воркуете? Или нечем поделиться с напарником? - ворковал непонятного вида демон, совсем не крупных размеров, а глаза его прожигали насквозь, представляя собой две бездны. Я старалась не встречаться взглядами с этим безумцем. - Ну, девица стесняется, а ты, мой дружок, неужели темы не нашел? Как же так, мальчик из высшего общества, а не сумел заинтересовать девку?

   Выговаривая все это, отшельник готовил инструменты для пыток, а посмотреть здесь было на что. Я заметила пять плетей с различной толщиной волос, самые толстые из хвоста твари внешне похожей на лошадь, своим видом она и заманивает доверчивых людей, весьма ядовитая особа, инструмент в процессе изготовления несколько раз вымачивается в этом яде. Но самой интересной считалась плеть из нгорна, давно вымершей твари Бездны, волосы хвоста очень тонкие, создают обманчивое впечатление о мягкой пытке, он тоже вымачивается неделю в ядовитой железе твари, и свойства яда сохраняются навечно. Каждая волосинка плети наносит сначала едва ощутимые ранки, по мере использования инструмента, яд не позволяет крови свертываться и вызывает невыносимое жжение внутри ран, самое страшное пыточное орудие. Однажды мне довелось беседовать с бывшим палачом одного городка, он-то мне и поведал об удивительных пытках. Тогда же я узнала, что большой набор инструментов говорит о неопытности истязателя, самыми искусными считаются плеточники, способные свести с ума своим мастерством. Судя по набору пыточных инструментов, наш палач относился к последним.

   Он внимательно посмотрел на меня, взял плеточку средней толщины, и начал с оттяжкой, наслаждаясь процессом, охаживать парня. Тот сначала терпел, но потом его вопль огласил камеру, и уже не смолкал, пока он не потерял сознание. При этом философ смотрел больше на мою реакцию, я ничем не выдала жалость к юноше.

  - Что же, раз тебе безразличен красивый парень, посмотрим, так ли равнодушна ты к своему телу, - мягко говорил демон, приготавливая плеть из нгорна.

   Да, палач не соврал, первые семь ударов боль не так сильно ощущалась, но потом, словно огонь охватил мое тело, я кричала, извивалась под ударами. В какой-то момент пытки реальность утратила смысл, я снова была маленькой пятилетней девочкой, когда отец в очередной раз высек ведьму-дочь. Причиной тому было съеденное мной варенье, извращенная память подсказала, как я его доставала и ложкой быстро поглощала. Уже через мгновение вспомнила, что была невиновата, это средний брат украл, но сказал отцу будто ведьма, т.е. я попутала его. Вот за колдовство над братцем меня и высекли, неделю спать могла только на животе, до мяса добрался ремнем. Лицо отца начало изменяться, странно искажаясь, вместо него опять перед глазами был отшельник. Пытка продолжалась, много раз я то уходила в спасительное небытие, то снова возвращалась в камеру. В конце, я уже никак не реагировала, висела на браслетах безвольной тряпичной куклой. Наконец, палач тоже утомился и покинул нас, сначала хотелось плакать, но я взяла себя в руки и стала рассматривать причудливый узор заклинания на наручниках и цепи. Суть сводилась к всасыванию этим милым украшением как моей магии, так и жизни. Долго я так не выдержу, ещё одни сутки пыток и мой рассудок покинет меня навечно. Пока я думала, кого позвать, мои губы начали сами зов.

  - О, Великий Сет! Услышь меня, умоляю тебя о спасении моем, пришли своих слуг, клянусь не быть рабыней богов никогда!

   За кощунство последних слов стало страшно самой, прошу помощи, а сама так дерзко говорю. Ответа не было, я решила, что затея моя провалилась, придется погибать под пытками, а ещё этот сосущий мою жизнь артефакт. Конечно, я ожидала увидеть нечто великое по размерам и величавое по сути своей, потому не сразу заметила маленькую змейку, что ползла от трещины в полу. Она была очень красивой, грациозной и ядовитой, медленно поднялась по стене, повисла на браслетах, с клыков капнули две капли яда на мои раны. От страшной боли мое сознание замутилось, кричать я совершенно не могла, и с легкостью отключилась из реального мира.

   Когда я вновь открыла глаза, посмотрела на заклинание и удивилась, теперь накопитель отдавал мне энергию жизни, блокируя проявление магии. Часть ран заросла, боль уменьшилась, спасительницы моей не наблюдалось, раздались тяжелые шаги, снова явился палач. Начал он с парнишки, приговаривая, как ему жаль нас бедных, видеть тела видим, но слиться в экстазе не можем, даже просил прощения. Я почти не слушала его бредовые речи, на этот раз мне казалось, что пытки длились дольше, хотя, вероятнее всего, просто организм ослабел и сдался раньше. Свою спасительницу я в этот раз не видела, пребывая в глубоком обмороке, а когда очнулась, посмотрела на юношу, и содрогнулась от сострадания, жить ему оставалось совсем мало, если не прекратятся пытки.

   Я хорошо запомнила третье испытание, потому что, когда философ начал избиение мальчика, я дико расхохоталась.

  - Что же ты так слабенько его ласкаешь? Дай ему как следует, отомсти за все издевательства его дружков надо мной!

  - Ты в этом так уверена? Тогда мне жаль, - проговорил с сожалением палач и отошел от демона, который с ненавистью смотрел на меня.

   На этот раз пытки длились действительно дольше, значительно дольше, меня раз семь окатили ледяной водой из ведра, возвращая в сознание. Мне было все равно, главное, что парня оставили в покое, а я выдержу, должна выдержать. Сознание возвращалось медленно и очень неохотно, вместе с ним возобновлялась боль. Я забыла, каково это, когда ты свободна, мне начало казаться, будто я родилась в камере, единственный путь существования, это пытки.

   Вот снова явился мой персональный палач, после того раза, он перестал смотреть в сторону парнишки, и шуточки закончились. Плетки он менял, иногда раза три за время пыток, мне было все равно, какое орудие впивается в мое тело, оно висело кровавым мешком на цепи. Когда я очнулась после очередной серии избиения, то меня пронзила мысль о необходимости сообщить кому-нибудь о моей беде. Первые минуты не могла вспомнить ни одного лица, чтобы оформить Зов, неожиданно припомнила каникулы у демонов и их Правителя, вот уж кто не полезет в пекло ради жалкой человечки, так это он. Никто другой упорно не шел ему на смену, я усмехнулась мысленно, сосредоточилась и послала жалкое подобие вызова.

  - Я занят, не сейчас, - раздался ответ, а вокруг Кронвальда сидели его Советники и спорили между собой.

   Надо же, как мне везет, даже говорить не захотел, последняя надежда на спасение рухнула, даже не оформившись до конца. Мне было очень больно, причем болела и страдала измученная душа. Столько знакомых, да таких влиятельных, а спасти от какого-то жалкого безумца некому. До Раэна я не смогу достучаться, потому что Второй сильнее его, просто блокирует связь с этим местом. Друзья не услышат, в силу молодости, а Правителю я безразлична. Сет исполнил, что мог, сохраняя мою жизнь и рассудок, большего требовать от бога глупо. С такими мрачными мыслями я висела на цепи, и безразлично смотрела перед собой в никуда. Я настолько глубоко ушла внутрь, что не замечала ни камеры, ни висящего передо мной обнаженного демона.

   Дальнейшие события слились для меня в один, не прекращающийся поток боли и страданий. Периодически я возвращалась в разные периоды собственного детства, когда родной отец наказывал меня за все провинности моих старших братьев и сестры. Не могу сказать, что была идеальным ребенком, иногда наказывали за мои проступки, но их было в несколько раз меньше, чем следовало наказаний. Мой рассудок привык, что одно лицо, расплываясь, переходит в другое, потом возвращается.

  Так было первое время, настал день, когда я оказалась в пустыне, под босыми ногами раскаленный песок, а над головой палящее солнце, больше ничего нет.

  - Сестра, терпи, ты нужна миру! Постарайся впитать в себя благословенный жар, однажды, только он спасет тебя от жгучего холода. Расслабься, наслаждайся теплом, не спеши, ступай мягко, прочувствуй тепло, что идет от песчинок, - раздался голос, а я послушно исполняла его волю.