Героев не убивают - Топильская Елена Валентиновна. Страница 16

«Але, Осетрина, ты где там?»

Опер посмотрел на меня, я махнула ему рукой, и он, не отвечая, отключился от соединения.

— Какая такая Осетрина? — спокойно спросил он, кладя телефон на пол рядом с трупом.

— Неужели сам Асатурян? — спросила я, присаживаясь на корточки, чтобы лучше разглядеть лицо трупа, повернутое в профиль.

В торговый зал из служебных помещений вышел Горчаков и сообщил, что колье в сейфе, а клиента звали Теодор Сергеевич.

— Ну да, Асатурян, — подтвердила я, не поднимаясь с корточек и глядя снизу вверх на Горчакова, казавшегося мне из такого положения совсем огромным, высоким и толстым.

«Туда же, — мстительно подумала я, — престарелый отец семейства, пузо отрастил и лысину, а бес в ребро…»

Опер потребовал объяснений. Я, как крупный специалист в области борьбы с организованной преступностью, рассказала ему про криминального авторитета Асатуряна по кличке Осетрина, который нажил себе немалое состояние на оригинальном бизнесе. Его соотечественники похищали людей, как правило, небедных армян, грузин, иногда — азербайджанцев, требовали выкуп, причем суммы заламывали несусветные. Родственники похищенных не знали, что делать, в милицию идти боялись, и тут кто-то советовал обратиться к авторитетному человеку — Теодору Сергевичу. Родственники шли к Осетрине, плакались, что миллион долларов собрать они не смогут. Теодор Сергеевич, выслушав ходоков, выяснял, а какую сумму они могут собрать реально, после чего обещал помочь, договориться с похитителями, чтобы те снизили до разумных пределов размер выкупа. Похитители, немного поломавшись, естественно, снижали. Родственники в результате получали обратно похищенного, живого и невредимого, а похитители и Осетрина делили пополам выкуп, и все были довольны. Но, насколько я знала, Осетрина уже несколько лет как отошел от дел. Он прикупил себе колбасный заводик, исправно получал с него дивиденды и, судя по намерению приобрести дорогущее украшение авторской работы, чтобы надеть его на шею прекрасной девушке, вовсю наслаждался жизнью.

Горчаков подтвердил сообщенную мной информацию и добавил, что касса не тронута, так как выручки в ней не было в связи с тем, что магазин только что открылся, да и вообще она в соседнем зале, и кассирша к моменту нападения еще даже не вышла из служебного помещения. По предварительным прикидкам работников магазина, пропало несколько золотых украшений с бриллиантами на общую сумму около трехсот тысяч рублей. Я пожала плечами — на мой взгляд, на полу валялось бранзулеток на гораздо большую сумму.

— Ну что, Леша, начинаем, благословясь? — спросила я Горчакова, увидев через окно, как к магазину подъезжает главковская машина, а в ней наверняка эксперты-медики.

Я не ошиблась, осталось только посчитать докторов — специалистов в области судебной медицины. Из машины вывалилась сладкая парочка — Задов и Панов. Пока «айболиты» с шутками и прибаутками преодолевали ступеньки, ведущие в магазин, мы с Горчаковым оперативно распределили обязанности по осмотру: я пишу трупы под диктовку судебных медиков, а Лешка с участием работников магазина занимается ценностями. Со стороны Горчакова это было благородно: если еще можно было прогнозировать по опыту, сколько времени займет осмотр трупов, то описание драгоценностей могло продлиться до морковкиных заговинок. Написав трупы, я ухожу собираться в дорогу, а Лешка остается улаживать все формальности. Прокурор одобрил наши планы и, убедившись, что прибыли медики, уехал в контору.

Наконец вошли доктора, размахивая экспертными сумками и отпуская шуточки, но, окинув взглядом побоище и реально оценив объем работы, приуныли.

Охая и вздыхая, они достали из сумок резиновые перчатки, стали дуть в них и крутить, чтобы легче было надевать, а мы с Горчаковым послали за понятыми и устроили себе походные письменные столы для написания протокола осмотра. Как раз в тот момент, когда Панов изготовился диктовать мне первый труп, к магазину подъехала еще одна машина. Мы с Горчаковым переглянулись — на месте происшествия явно не хватало профессиональных борцов с организованной преступностью. Но приехали не рубоповцы. В магазин, ловко миновав кордон из постовых милиционеров, вошел человек без особых примет, но с большим обаянием, это сразу бросалось в глаза. Он улыбчиво огляделся, впился в меня глазами и безошибочно направился ко мне и Горчакову. Подойдя, он каким-то совершенно факирским движением показал нам из ладони удостоверение майора ФСБ. Не знаю, почему, но в тот же момент все работники милиции, бесцельно передвигавшиеся по месту происшествия и трогавшие без надобности различные предметы, как-то рассосались, не обращая на нас никакого внимания. Вдруг притихли судебные медики, отойдя в угол, и мы оказались практически одни с майором. Он пожал руку Горчакову, как старому знакомому, кивнул мне и, показывая глазами на распростертое на полу тело Асатуряна, легко спросил:

— Ну как?

Мы с Горчаковым одновременно раскрыли рты, но сказать нам не дали.

Майор легко продолжал:

— Руководство беснуется. Дело в город пойдет?

Мы опять раскрыли рты, но майор не умолкал:

— Что будете возбуждать?

Он легонько тронул носком ботинка окровавленную руку трупа. Горчаков откашлялся и обрел дар речи:

— Э-э… Сто пятую…

— Ну, это понятно, а по каким признакам?

— Ну-у, двух и более… В связи с осуществлением лицом служебной деятельности, — Горчаков кивнул на мертвого охранника, — общеопасным способом, из корыстных побуждений, сопряженное с разбойным нападением, с целью облегчить совершение другого преступления…

— Угу. Разбоя? — переспросил майор ФСБ.

— Да. Поскольку у нас нет данных, что нападение было совершено группой, пока о бандитизме говорить оснований нет.

— А что это ваше ведомство заинтересовалось этим разбоем? — спросила я.

— Большой общественный резонанс, — ответил майор с улыбкой. — Мы должны быть в курсе.

Я кивнула.

— Скажу вам по секрету, — майор наклонился к моему уху, — здешняя директриса — подружка жены нашего главного. Ну, вы же понимаете…

Мы немного помолчали.

— Потерпевших установили? — как бы невзначай продолжил майор.

— Асатурян Теодор Сергеевич, женщина пока не установлена. Продавщица и охранник известны, — отрапортовал Лешка, а мне все происходящее перестало нравиться.

Я уже собралась потребовать подтверждения полномочий уважаемого майора, поскольку сплошь и рядом на места происшествий под видом дежурных оперов и ответственных от руководства наезжают из смежных организаций специалисты по «кровельным работам» и выясняют для себя: пора прятать накопления в швейцарских банках или еще можно подождать, а иногда еще заметают следы своих подопечных или крадут вещдоки, тьфу-тьфу-тьфу!.. Но именно в этот момент к нам приблизился начальник розыска с мобильным телефоном в руке и протянул мне его со словами:

— Мария Сергеевна, вас.

Звонил замначальника Управления по расследованию особо важных дел из городской прокуратуры. Он извинялся, что своих прислать никого не может, выражал надежду, что мы справимся своими силами, и предупреждал, что происшествием заинтересовалась ФСБ, на место подъедет их сотрудник, майор Царицын. «Не гоните», — сказал он.

Вернув телефон по принадлежности, я услышала диалог между майором Царицыным и следователем Горчаковым.

— Асатурян — личность известная, — говорил эфэсбешник. — Может, разборки?

— Да ну, тогда бы уж валили на входе в магазин, — возражал Горчаков. — Зачем напрашиваться на лишние неприятности? В магазине охрана, киллеров могли запомнить…

— Но ведь не запомнили? — Майор показал глазами на труп охранника.

— Все равно, зачем переться убивать в людное место? И потом, ведь кое-какие драгоценности забрали. Если бы это были киллеры — сделали бы свое дело, и восвояси.

— Ну, может быть, может быть… Вам виднее.

Я уже совсем было собралась прервать их увлекательную беседу, как подбежавший опер объявил о том, что прибыла пресса. Горчаков тут же кинулся на меня: