Своих не сдаю - Михайлов Максим. Страница 12

Люд уже выбросил из головы бестолкового бойца, все равно в предстоящей схватке рассчитывать можно было лишь на своих, неоднократно проверенных и побывавших во всяческих передрягах. От комендачей теперь требовалось только не путаться под ногами.

— Копыто! Копыто! — позвал он, не высовываясь из-за забора.

— Ответил! — долетел крик из-за дома.

— Что там у тебя?

— Дух с оружием хотел из дома выскочить! — проорал Копыто. — Меня заметил и пальнул. Я ответил, но не попал. Он обратно через забор прыгнул.

— С той стороны подход к дому есть?

— Нет, чехи из окон секут, не сунешься!

— Хорошо! Будь там, следи, чтобы не выскочили!

— Принял!

— И сам не высовывайся!

— Понял, Вы осторожнее, тащ капитан!

— Без сопливых, — проворчал Люд, невольно улыбнувшись, и вновь заорал, напрягая горло: — Тунгус! Тунгус!

— Ответил! — откликнулся разведчик.

— Как у тебя?

— Тихо, за окнами я смотрю!

— Хорошо! Будь там!

— Принял!

— Ну что, Жердяй? Как сук выкуривать будем? — подмигнув сержанту, спросил Люд.

— На кой хрен нам их выкуривать? — пожал плечами Жердяй. — Вон пусть комендатура и выкуривает. Их проблемы…

— Да нет, сержант, теперь это и наша проблема… — задумчиво проговорил Люд, еще раз осторожно выглянув на улицу.

Кардинально там за прошедшее время ничего не изменилось, только белобрысый Леха окончательно затих, да комендачи возились за своим ненадежным укрытием не то, пытаясь устроиться поудобнее, не то, надеясь, не привлекая внимания стрелка, отползти из зоны его видимости по змеящейся вдоль улицы неглубокой канаве. В принципе положение было конечно патовое. Чехи не могли покинуть окруженный дом, вряд ли их там больше трех-четырех человек, так что на прорыв особо не пойдешь, разве что под прикрытием пулеметного огня, хотя тоже мало реально, да и пулеметчик в этом случае остается на верную смерть. Разведчики и комендачи в свою очередь не располагали достаточными силами для штурма, но время работало на них, стрельба посреди полностью подконтрольного федералам села остаться незамеченной не могла, наверняка сюда уже спешит поднятая по тревоге дежурная смена из комендатуры, а когда она будет здесь духов выкурят тем или иным способом, можно не сомневаться.

— Эй, в доме! — донеслось с улицы, и Люд узнал голос Степченко. — Вы окружены! Сопротивление бесполезно! Выходите без оружия с поднятыми руками! Всем кто сдастся, гарантирую жизнь и справедливый суд!

— Пищел в жоп, пидар! — откликнулся со второго этажа звонкий молодой голос.

— В противном случае вы все будете уничтожены! — невозмутимо закончил майор.

— Заибесся! — тут же отозвались из дома.

— О как! — с осуждением покачал головой Люд. — Грубим… Наглеем… Жердяй, ну-ка, мухой метнись к «шишарику» и на нем к нашим. Там возьмешь у Бизона два «Шмеля», они во вьюке должны быть, он знает. И назад с низкого старта. На все десять минут. Усек?

— Усек, — понятливо кивнул Жердяй и, согнувшись в три погибели, чтобы не мелькать над забором, рванул вдоль по улице.

«Шишарик» вернулся даже раньше отведенных десяти минут, подкатил почти вплотную и встал, лишь когда Люд свирепо замахал водиле рукой. Из кабины вывалился тяжело нагруженный вьюком из двух толстых зеленых цилиндров Жердяй и потрусил, пригибаясь к замершему у угла забора командиру.

— Доставил, тащ капитан, все в ажуре!

— Молодец, Родина тебя не забудет, — улыбнувшись, хлопнул сержанта по плечу Люд. — Ну, распаковываем! Один тебе, один мне, по-братски.

Много времени на то, чтобы перевести «Шмели» из походного положения в боевое не потребовалось, уже удерживая на плече готовую к применению зеленую трубу с откинутым прицелом и рукоятью Люд начал инструктаж:

— Так, ты, воин, отползи подальше, открой рот и не отсвечивай. Жердяй, готов?

— Всегда готов, — улыбнулся непослушными прыгающими губами сержант.

— Молодец. Тогда слушай и запоминай. Сейчас я выскочу из-за угла и выстрелю по второму этажу, потом сразу ныряю обратно. Тут же выскакиваешь ты и целишься тоже во второй этаж, на случай если я промазал. Если я попал, стреляешь по первому этажу, понял?

Жердяй молча закивал.

— Не ссы в компот, щас вахов на шашлык пустим! — ободряюще гаркнул командир.

Жердяй опять лишь вяло кивнул, однако Люд предпочел не заметить явного мандража охватившего подчиненного при одной только мысли о том, что придется выскочить пусть всего на секунду под возможный пулеметный огонь. Сам он был весел и оживлен, в мозгу приятно пульсировала до предела накачанная адреналином кровь, рождая бодрость и звенящий яростно-злой кураж. «Щас, суки, щас…», — шептал про себя капитан, размахивая руками, чтобы привлечь внимание залегших в канаве за деревом комендачей. Без их участия, план превратился бы в чистое самоубийство, просто необходимо было, чтобы огнеметчиков прикрыли огнем, оттягивая на себя внимание чехов.

Наконец взаимопонимание было достигнуто, и комендачи, приготовив автоматы к бою, уставились на поднятую высоко вверх руку разведчика. Как только он опустит ее вниз, будет открыт шквальный огонь. И в этот момент в конце улочки взрыкивая двигателем показался БТР, облепленный облаченными в каски и броники бойцами. Степченко в международном жесте всех водителей показал Люду скрещенные руки и махнул в сторону подходящей брони. Завязывай, мол, подкрепление прибыло, теперь и так разберемся. Однако Люд лишь досадливо скривился и резко опустил поднятую руку. Грохнуло несколько очередей, все это время ждавшие сжавшись в канаве от страха, сигнала бойцы с удовольствием принялись опустошать магазины своих автоматов. Так было легче. Стреляли они кто куда, не заботясь особо о том, чтобы целиться, ствол направлен в нужную сторону и ладно. Да, впрочем, точность от них и не требовалась. Пулеметчик немедленно откликнулся, положив несколько длинных очередей прямо перед канавой, в которой корчились, поднимая автоматы над головой, солдаты.

— А-а-и-и-я! — неожиданно тонко взвизгнул Люд, одним прыжком выскакивая на улицу.

Оптический прицел бросил к самому лицу выбитое окошко с торчащим пулеметным стволом, показалось даже, что мелькнула где-то в глубине темной комнаты оскаленная бородатая рожа стрелка. Но уверенности в этом у Люда не было, потому что в этот момент он уже жал спуск, еще в полете, еще не закончив движения, но почему-то, точно зная, что промаха не будет. По ушам ударил басовитый вой, и темная капсула ушла к оконному проему, а разведчик уже метнулся обратно за угол, где, прижавшись спиной к стене, ждал его белый, как мел, Жердяй.

— Ну! — рявкнул Люд прямо в его бледное, мелко дрожащее лицо.

И уперся глазами в пустой расфокусированный взгляд подчиненного.

— Дай сюда! — в бешенстве зарычал он, пытаясь вырвать из судорожно сведенных пальцев сержанта огнемет.

И тут грохнуло, да так, что заложило уши, мгновенно лишая окружающий мир звуков, превращая его в гротескное немое кино. Тяжелым раскаленным ветром пронеслась упругая воздушная подушка взрывной волны. И даже сквозь забившую уши вату донесся сильно приглушенный, будто долетевший с другого конца земли восторженный вопль комендачей.

Жердяй рванулся на улицу, выдергивая огнемет из рук Люда, в глазах его плескался предельный ужас.

— На, падла!!! — расслышал разведчик истошный крик.

А потом вновь свирепый вой разбуженной огненной смерти. Струя обратного пламени лизнула угол забора в паре метров от его лица. И снова грохот взрыва. Люду даже показалось, что землю под ногами ощутимо тряхнуло. В мозгу молнией мелькнула мысль о том, что, похоже, шарик раскололся на части, и они все сейчас окажутся в холодном вакууме плывущими среди опаленных огнем кусков планеты.

Из-за угла вывалился, шатаясь и зажимая руками уши, оглушенный Жердяй из под плотно прижатых к голове ладоней сочились тонкие струйки крови. Глаза бессмысленно мазнули по Люду и вновь уставились куда-то вдаль.

— Эй, боец! — окликнул все еще лежащего носом в землю комендатурского солдатика Люд.