Дамы с заначкой - Чацкая Ангелина. Страница 4

Второй брак Клавы был удачным. Самым большим преимуществом этого замужества было наличие необыкновенно доброй и самоотверженной свекрови. К моменту знакомства с Клавой Вероника Павловна Арефьева была врачом на пенсии. Очень рано овдовев, она смогла воспитать единственного сына Виктора интеллигентным и в то же время приспособленным к жизни человеком. Окончив с отличием отделение психиатрии медицинского института, он очень долго не женился. Объяснялось это не тем, что его мать не устраивали кандидатки в невестки, напротив, Вероника Павловна мечтала о том дне, когда ее Виктор обзаведется супругой и наследниками. Но сам Арефьев считал, что к созданию семьи нужно тщательно подготовиться. Была куплена кооперативная квартира в зеленом микрорайоне города, машина «Волга» и несколько дорогих костюмов. Впервые он увидел Клавдию в книжном магазине, она покупала там что-то для сынишки. У сорокалетнего Арефьева эта незнакомая молодая женщина вызвала чувства удивительной симпатии и теплоты. Но он не был сторонником уличных знакомств и не верил в любовь с первого взгляда, поэтому прошел мимо, а к вечеру благополучно забыл о незнакомке. Каково же было его изумление, когда через неделю он увидел ее распивающей кофе в ординаторской своего отделения Она пришла навестить свою подругу. Виктор Васильевич приосанился и решил начать ухаживания. Не остановило его и наличие сына у женщины, которой он так неожиданно увлекся.

Поженились они через год, Арефьев усыновил Филиппа, а еще через пять месяцев Клавдия порадовала мужа известием, что скоро он станет отцом. Вероника Павловна была на седьмом небе от счастья. Невестка понравилась ей с самого начала, а уж перспектива наконец-то в шестьдесят лет стать бабушкой и вовсе превратила ее в настоящую подругу и наперсницу Клавы. Анастасия родилась слабенькой, и свекровь целыми днями носилась то за козьим молоком, то за массажисткой, то за продуктами Виктор семью любил, но он был слишком занят на работе" и поэтому женщины не хотели обременять его еще и домашними хлопотами Клава оставила работу и полностью посвятила себя детям и мужу. Когда Настеньке было пять лет, Арефьевы купили небольшой домик в частном секторе города себе «на старость», надеясь потом кое-что в нем переделать и создать там необходимые удобства. Но их совместная старость, видимо, не входила в планы того, кто вершит судьбы людей. В сорок восемь лет Виктор Арефьев полюбил другую женщину, двадцатилетнюю практикантку, и ушел из семьи. Для успевшей привыкнуть к стабильности Клавы это был настоящий удар. Вероника Павловна переживала вместе с невесткой и наотрез отказывалась понимать сына. Он пытался разговаривать с женой как врач и как психолог, рассуждая о разности полов, о необходимых ему в его возрасте свежих ощущениях и т, д.

Как ни странно, Клава смогла понять его чувства. Именно тогда она решила, что психология — это удивительная наука, которая поможет ей до конца простить Виктора и пережить случившееся. Она с детьми переехала в дом, который при разделе имущества достался им, и пошла учиться на психолога Свекровь посвящала все свободное время внукам, Клаве, ее учебе, а затем работе. Виктор исправно помогал материально, но навещал их крайне редко. Молодая жена, ее кандидатская и его докторская занимали все его время. Он был совершенно спокоен за свою мать, благополучно порученную заботам бывшей жены Правда, Вероника Павловна не нуждалась в чьей-либо опеке, а Клава никогда не чувствовала той разницы в тридцать шесть лет, что была между ними.

Увлечение психологией очень изменило Клавдию — зерно упало в благодатную почву. И без того терпеливая, она и вовсе стала философски относиться к любым человеческим слабостям и недостаткам Но самое главное — она научилась прощать себя. Клава и раньше не отличалась собранностью, а теперь она воспринимала подобное качество абсолютно спокойно. «Не мы живем для вещей, а вещи — для нас» — было ее девизом в быту. Она не испытывала угрызений совести, когда, зачитавшись интересной книгой, вдруг вспоминала о немытой посуде или неубранных комнатах. Она сделает все это потом, когда у нее появится желание заняться домашними делами. Нужно жить, находясь в постоянной гармонии со своим внутренним "я" — так считала Клавдия Арефьева. Изменилось отношение и к воспитанию детей. Осознав недостатки излишней опеки, она предоставила своим чадам возможность развиваться самодостаточными творческими личностями. Сейчас, когда Филиппу было восемнадцать лет, а Насте четырнадцать, Клава стала свидетелем незаурядной самостоятельности своих детей, которых не испортила даже самоотверженная любовь бабушки. Большую часть времени они пребывали в автономном режиме, иногда в течение всего дня даже не пересекаясь с матерью. Клава же за восемь лет своей практики, не без помощи Вероники Павловны, обросла клиентурой и была очень занята работой. В ее деятельности было одно неоспоримое преимущество: она могла сама планировать свой рабочий день.

— Слышь, мам! Сижу я в туалете, поднимаю голову, а там — звезды!

— Это твоя учеба весь день перед компьютером! Комета Галея там не пролетала?

— Да ты что, не веришь мне? Я тебе говорю: звезды!!!

— Звезды, Филя, бывают на небе, а не на потолке туалета.

С этими словами и рассуждениями о том, что всякий раз, когда у нее находится время для интеллектуального самосовершенствования, ее безбашенные детки обязательно придумают поводке отвлечь, Клава двинулась к туалету. Крыша наверху этого культурного сооружения действительно отсутствовала. Вернее, она лежала на земле в некотором отдалении, как купол поверженного в сорок пятом Рейхстага.

— ?!

— Ну, что я говорил? Комета Галея, комета Галея, — возник рядом Филипп.

— И что теперь? Кто ее снял?

— Водяной вылез из дырки, встал во весь рост, и она сама отлетела, — не унимался сынок.

— Я сейчас возьму вон тот дрын, и чья-то глупая башка тоже отлетит.

— Да ладно тебе, мам. Я ведь просто прикалываюсь.

— Я думаю, что это ветер. Сегодня с утра такой ураган был, — вступила в их диалог Настя, вытирая полотенцем мокрые волосы.

— Марш в дом! — скомандовала Клава. — А ты, Филька, давай теперь что-нибудь придумывай. Позвони этому своему мерину…

— Не мерину, а Мерлину, мать! Сколько раз тебя просил, ну сядь, почитай Толкиена, приобрети хоть элементарное представление о таком могучем жанре литературы, как фэнтази.

— А может, мне еще Гарри Поттера почитать?

— Да. Лучше начать с него, а то Толкиен у тебя пойдет со скрипом, надо смазать шестеренки.

— Я тебе сейчас смажу! Вот лишу вкусненького на ужин…

— И будешь питаться только виртуальной пищей от своего компьютера, — съязвила Настя.

— Ты еще тут?! Господи, ну что за дети! И откуда вы только взялись такие?

— Сами удивляемся, откуда, — брякнул Филя и быстро юркнул в дом.

Полетевший ему вслед тапок ударился об уже закрытую дверь. На одной ноге Клава проскакала к порогу, и только собиралась войти, как раздался звонок. Дремавший во дворе, на старой раскладушке Лорд, голубой дог элитных кровей, встрепенулся и с недоверием посмотрел на калитку. Периодически он все-таки вспоминал о своих обязанностях, хотя и предпочел бы ими пренебречь.

— Лялька! Вот здорово, что заехала! У меня тут полный атас. Туалет капитулировал.

— Как капитулировал?

— Снял перед всеми головной убор! Иди сама посмотри.

Через полчаса в доме закипела бурная деятельность. Приехал Мерлин, детина-переросток с сорок шестым размером обуви, треугольной бородкой и на удивление умными глазами. Под яростное «Духаст михь» в исполнении группы «Рамгштайн» крыша перекочевала на свое исконное место. Из кухни доносился аппетитный аромат фирменных Клавкиных булочек. Я никак не могла улучить момент, чтобы рассказать подруге о причине моего внезапного визита. Лишь через час мы остались одни.

— Клава, тебе о чем-нибудь говорит фамилия Привалова?

— Конечно, говорит, Все в городе, по-моему, знают эту мадам. Страшная и денег куры не клюют!