Бита за Рим (Венец из трав) - Маккалоу Колин. Страница 123

Когда Страбон с четырьмя легионами выступил на юг через Пицен, он оставил своего сына в Риме с матерью, чтобы тот продолжил образование. Но сын Помпея также не был интеллектуалом и к тому же во многом сформировался под влиянием отца. Так что юный Помпей уложил свои вещи и отправился домой, в Северный Пицен, чтобы замешаться в среду центурионов, оставленных там для превращения Помпеевых клиентов в легионеров, и самому пройти суровую школу военной подготовки, прежде чем надеть мужскую тогу. В отличие от своего отца, Помпей-младший был всеми любим. Он называл себя просто Гней Помпей, без последнего имени — Страбон, потому что глаза у него вовсе не были косыми. Глаза у Помпея-младшего были большие, широко открытые, очень голубые, просто замечательные. Как говорила безумно любящая его мать, глаза поэта.

В то время как Помпей-младший удирал домой, Помпей Страбон продолжал двигаться на юг. Когда он переходил реку Тинна вблизи Фалерна, на него из засады напали шесть легионов пиценов под командованием Гая Видацилия, и ему пришлось обороняться на заболоченной местности, которая почти не давала возможности для маневра. Его положение осложнилось еще больше, когда подошел Тит Лафрений с двумя легионами вестинов, а Публий Веттий Скатон привел два легиона марсов! Каждый италик хотел принять хоть какое-то участие в первом сражении этой войны.

Битва не принесла победы ни одной из сторон. Столкнувшись с огромным численным превосходством противника, Помпей Страбон сумел выбраться из реки почти без потерь и загнал свою драгоценную армию в приморский город Фирм, где заперся и приготовился к длительной осаде. По всем правилам италики должны были уничтожить его, но пока они еще не усвоили одного важного обстоятельства: едва ли не самое непременное воинское качество римлян — быстрота. В данном случае Помпей Страбон оказался победителем, даже если сама битва и окончилась в пользу италиков.

Видацилий оставил Тита Лафрения под стенами Фирма, а сам отправился вместе со Скатоном сеять повсюду смуту, в то время как Помпей Страбон послал гонца к Целию в Италийскую Галлию с просьбой оказать помощь как можно быстрее. Его положение не было совсем уж отчаянным: он достиг моря и небольшого римского флота, который, забытый всеми, стоял тут. Фирм был латинской колонией и сохранял верность Риму.

Как только италики узнали, что Помпей Страбон выступил, их чувство справедливости было удовлетворено. Итак, Рим оказался агрессором. Мутил и Силон теперь получили в большом совете полную поддержку, на которую так рассчитывали. Пока Силон оставался в Италике, послав Видацилия, Лафрения и Скатона на север сражаться с Помпеем Страбоном, Гай Папий Мутил повел шесть легионов к Эзернии. Никакие римские поселения отныне не будут нарушать автономию Италии! Эзерния должна пасть.

Сущность двух младших легатов Луция Цезаря сразу же проявилась самым неловким образом: Сципион Азиаген и Луций Ацилий переоделись рабами и бежали из города еще до появления самнитов. Дезертирство младших легатов, от страха позабывших обо всем на свете, отнюдь не смутило защитников Эзернии. Прекрасно укрепленный и хорошо снабженный город закрыл ворота и вывел на стены пять когорт рекрутов. Мутил сразу же понял, что осада может затянуться. Поэтому он оставил под стенами Эзернии два своих легиона, а сам с двумя другими двинулся к реке Вольтурн, пересекающей Кампанию с востока на запад.

Когда новости о передвижении самнитов дошли до Луция Цезаря, он решил переместиться из Капуи в Нолу, где пять когорт Луция Постумия пытались подавить мятеж.

— Пока я не выясню, каковы планы Мутила, думаю, нужно стать гарнизоном в Ноле с нашими двумя легионами ветеранов, — сказал он Сулле, готовясь покинуть Капую. — Продолжай работу. У них огромный численный перевес. Сразу же, как только сможешь, пошли войска под командованием Марселла в Венафр.

— Это уже сделано, — лаконично ответил Сулла. И пояснил: — Кампания всегда была излюбленным местом поселения ветеранов после отставки. Они валят толпой, желая присоединиться к нам. Все, что им нужно, это шлем на голову, кольчуга — прикрыть тело, меч и щит — занять руки. Я экипирую их так быстро, как только могу. Наиболее опытных отбираю для службы в качестве центурионов. Я направляю их в те места, где требуются наши гарнизоны. Публий Красс и его двое старших сыновей выступили вчера в Луканию с легионом отставных ветеранов.

— Ты должен был сообщить об этом мне! — проговорил Луций Цезарь с некоторым раздражением.

— Нет, Луций Цезарь, не должен, — твердо ответил Сулла, не теряя спокойствия. — Я нахожусь здесь для реализации твоих планов. Ты говоришь мне, кто, куда и с чем должен идти, а моя задача состоит в наблюдении за тем, чтобы твои приказы были выполнены. Тебе незачем спрашивать, а мне тем более незачем докладывать.

— Тогда скажи, кого я послал в Беневент, — попросил Луций Цезарь, поняв, что его слабости начинают проявляться: задачи командования оказались для него чрезвычайно обширными.

Но они вовсе не были таковыми для Суллы, который, впрочем, ничем не выдал своего удовлетворения. Рано или поздно дела такого масштаба окажутся не под силу Луцию Цезарю — и тогда настанет черед Суллы. Он не стал мешать перемещению Луция Цезаря в Нолу. Сулла знал, что, когда придет весть об осаде Эзернии, Луций Цезарь вернется в Капую, сочтя правильным двинуться на выручку Эзернии. Однако центральные области Кампании вокруг Вольтурна были охвачены открытым восстанием. Легионы самнитов находились сразу повсюду, и, по слухам, сам Мутил двинулся в направлении Беневента.

[Карта "Центральная Италия"] [10]

Северная Кампания все еще оставалась безопасной, она до сих пор сохраняла лояльность по отношению к Риму. Но Луций Цезарь повел два своих ветеранских легиона через города Теан Сидицин и Интерамну, намереваясь приблизиться к Эзернии по вражеским землям. Кто же мог знать, что марс Публий Веттий Скатон отделится от осаждающих Помпея Страбона в Фирме и двинется по западному берегу вокруг Фуцинского озера, также направляясь к Эзернии! Он спустился с водораздела реки Лирис, обошел Сору и встретил Луция Цезаря между Атиной и Казином.

Ни одна из сторон не ожидала этого. Они столкнулись в узком проходе. Завязался случайный бой, и Луций Цезарь потерпел поражение. Он отступил назад, к Теану Сидицину, потеряв убитыми две тысячи драгоценных солдат-ветеранов, а Скатон беспрепятственно прошел к Эзернии. На этот раз италики имели все основания объявить о крупной победе — и они не преминули сделать это.

Города Южной Кампании, которые никогда до конца не смирялись с римским правлением, один за другим присоединялись к Италии, в том числе Нола и Венафр. Марк Клавдий Марцелл выбрался со своими войсками из Венафра, не дожидаясь приближающейся самнитской армии. Но вместо того, чтобы отступить в безопасные римские земли, например в Капую, Марцелл и его люди решили двинуться к Эзернии. Они обнаружили, что она полностью окружена италиками: с одной стороны — марсами Скатона, а с другой — самнитами. Однако сторожевая служба у италиков была налажена слабо, и Марцелл сумел этим воспользоваться. Всем римлянам удалось ночью проникнуть в город. У Эзернии теперь имелись храбрый и способный комендант и десять когорт римских легионеров.

Подавленный, смятенный Луций Цезарь мрачно зализывал раны в Теане Сидицине, как старый пес, проигравший схватку. А тут на него одна за другой начали обрушиваться недобрые вести: Венафр пал, Эзерния в тяжелой осаде, в Ноле попали в плен две тысячи римских солдат вместе с претором Луцием Постумием, а Публий Красс и его сыновья загнаны в Грумент луканами, также примкнувшими к восстанию под весьма способным руководством Марка Лампония. В довершение всего лазутчики Суллы донесли, что апулийцы и венусины готовы провозгласить свое присоединение к Италии.