Когда невозможное возможно: Приключения в необычных реальностях - Гроф Станислав. Страница 60

На следующий день мать подробно описала те переживания, которые испытала в ту ночь, когда ее состояние стало критическим, и те, что последовали за инъекцией кортизона. Вскоре после того как я сделал ей укол, она увидела индийского святого, возникшего в слепящем ярком свете. По густым волосам и длинному красному одеянию она узнала в нем Сатья Саи Бабу. Он проник в ее тело и чудесным образом исцелил ее. Мать не сомневалась, что его вмешательство стало поворотным пунктом в ее физическом и эмоциональном состоянии; она была убеждена, что именно Саи Баба, а вовсе не кортизон вернул ее от порога смерти.

В Индии Сатья Саи Бабу считают новой инкарнацией Саи Бабы из Ширди, что в штате Махараштра, известного индийского святого. Во всем мире он известен своими сиддхи, сверхъестественными деяниями, которые демонстрировали власть его разума над материальным миром. Среди них можно выделить его умение материализовывать различные предметы, от золотых колец и небольших изображений божеств до большого количества священного пепла вибхути. Также говорили, что он может появляться в нескольких местах одновременно. Многие люди верили, что он — современный аватар, один из немногих примеров в истории человечества, когда божество решило воплотиться в человеческом облике, чтобы влиять на ход событий в мире.

Мы с Кристиной встречались с Саи Бабой во время нашего визита в Индию в 1980 году в Путтапартхи, где он жил в своем богатом доме. Наша недельная поездка совпала с рождественскими каникулами, временем, когда Саи Баба уделял особое внимание представителям западной культуры. У нас появилась возможность на близком расстоянии увидеть сиддхи в действии. Одним быстрым движением руки он сотворил большое количество свечей, которые раздал детям, и несколько горстей вибхути, которым он мазал лоб своих последователей. Рукава его одежды были короткими, что делало любые трюки иллюзиониста делом весьма затруднительным, особенно в случае с пеплом.

Для моей матери источником информации о Саи Бабе стал Эл Драккер, массажист, специалист по акупунктуре и руководитель одного из эсаленских семинаров. Эл по образованию был математиком и физиком, работавшим на правительство Соединенных Штатов в качестве эксперта по расчету траектории полета снарядов. После сильных духовных переживаний, которые сделали его работу на производстве вооружений невозможной по морально-этическим соображениям, он оставил свое занятие и приехал в Эсален. Он слышал о Саи Бабе и решил отправиться в Путтапартхи и проверить утверждение о том, что этот человек способен материализовывать объекты, феномен, который поразил Эла как физика.

Среди других невероятных дел, которым Эл был свидетелем во время визита в Путтапартхи, была материализация серебряного кольца, которое он тут же превратил в золотое. В результате Эл вернулся в Калифорнию страстным приверженцем, намеренным нести людям послание Саи Бабы. Моя мать, которая живо интересовалась духовными философиями Эсалена, встретила здесь Эла, и они стали друзьями. Он рассказал матери множество историй о Саи Бабе и дал ей несколько книг о нем. Его собственная связь с Саи Бабой была настолько сильной, что позднее он переехал в Индию, получил индийское гражданство и стал «правой рукой» Саи Бабы.

Я уже говорил о давнем интересе моей матери к восточным религиям и философиям. Она принадлежала к последователям Пола Брайтона, английского писателя и философа, популяризатора индийской философии. Она также читала Шри Рамана Махариши, Шри Ауробиндо, Рабиндраната Тагора и других духовных учителей. В конце 1960-х годов я был ее проводником на трех сессиях с высокой дозой ЛСД, результатом которых стали очень глубокие духовные переживания. Они также возбудили в ней интерес к глубинам психологии. Приезжая в Эсален, она принимала участие в наших месячных семинарах, которые в качестве гостей посещали духовные учителя, ученые новой парадигмы и трансперсональные психологи.

Она получила большое удовольствие от теоретических лекций, читавшихся на семинаре, но особенно ее заинтересовали сессии по холотропному дыханию, которые были стандартной и очень важной частью программы. Когда я пригласил ее на семинар, который я проводил в Скандинавии и Швейцарии, у нее было несколько возможностей побывать на сессиях и в качестве сиделки, и лично. Я знаю, что ей понравилась эта работа, но тогда я и не подозревал, куда заведет ее этот интерес.

Когда мать вернулась в Прагу, мы постоянно переписывались, и, после смерти отца, ее письма стали очень печальными и пессимистичными. Она писала о неуклонно сужающемся круге ее друзей, что вполне естественно для человека, приближающегося к восьмидесятилетнему рубежу. Там были сообщения о болезнях и операциях родных и знакомых — ударах, сердечных приступах, раке, артритах и проблемах с позвоночником. Время от времени в письмах моей матери встречался некролог, сообщающий о смерти кого-то из соседей.

Но однажды тон писем резко изменился. Мать написала мне, что хочет провести сессию холотропного дыхания с несколькими друзьями и знакомыми, в том числе и с двумя моими бывшими пациентами. Воодушевленная своим первым опытом, она решила продолжать в том же духе. Новости о холотропном дыхании распространялись по всему миру, в том числе и с помощью рассказов и растущего круга клиентов моей матери, вскоре включившего в себя и юных психиатров и психологов, жаждущих испытать и изучить новую технику.

Упоминания старости, болезней и смерти исчезли из ее писем и сменились отчетами о тех переживаниях, которым она была свидетелем на сессиях холотропного дыхания. Она спрашивала меня о новых подборках музыки для сессий, поскольку очень скучно было постоянно проигрывать одни и те же куски. Она также консультировались со мной по поводу конкретных ситуаций, складывавшихся во время сессий холотропного дыхания. Однажды она с гордостью сообщила мне, что число участников ее группы (в основном достаточно молодых) достигло сорока человек. Было ясно, что способ ее существования в мире радикально изменился, словно произошло возрождение жизненных сил. Внезапно она получила сильное чувство смысла жизни, жизненные силы и невероятную жажду жизни.

К тому времени когда мать отпраздновала свой восемьдесят пятый день рождения, ситуация в Чехословакии изменилась настолько, что я смог приехать в Прагу и принять участие в этом прекрасном юбилее. По этому поводу я был приглашен прочесть лекцию и провести семинар по холотропному дыханию на кафедре психиатрии медицинского факультета Карлова университета, моей старой доброй альма-матер. Два психиатра приехали на семинар из Словакии. Они рассказали, что несколько недель тому назад они присутствовали на семинаре, который вела моя мать. Это был семинар по холотропному дыханию для словацких психиатров и психологов, за которым последовала теоретическая дискуссия.

Я не мог поверить в то, что услышал. До того, как моя мать встретила моего отца и вышла за него замуж, она была прекрасной и успешной пианисткой, но, несмотря на свой большой талант и совершенную технику, выступления на публике доставляли ей неприятные переживания, так как она боялась сцены. Сама мысль о том, что она будет вести семинар для психиатров и психологов в области, в которой у нее нет ни подготовки, ни большого опыта, казалась фантастикой. Но мои словацкие коллеги заверили меня, что практический семинар имел большой успех и во время обсуждения моя мать, к всеобщему удовлетворению, ответила на все теоретические и технические вопросы.

Я был совершенно сбит с толку и в тот же самый вечер поднял тему словацкого семинара в разговоре с матерью после ужина.

— Я так понял, что ты недавно проводила семинар по холотропному дыханию для словацких психиатров и психологов. Как он прошел? — спросил я, как только мы закончили ужин.

— Замечательно, — сказала она немного застенчиво, возможно потому, что знала, что мы разрешаем проводить публичные семинары только тем, кто прошел полный курс обучения и получил сертификат фасилитатора. — Похоже, им понравилось.