Мартовскіе дни 1917 года - Мельгунов Сергей Петрович. Страница 155

[280]

В изложеніи Шульгина Керенскій сказал Мих . Ал., что он принадлежит к партіи которая запрещает соприкасаться с лицами императорской крови (!). Еще бол?е образно представил это Андр. Владиміровичу Караулов. Керенскій заявил, что «поступился вс?ми своими партійными принципами ради блага отечества и лично явился сюда», за что его «могли бы партійные товарищи растерзать»...

[281]

По отзыву Караулова Керенскій «наибол?е ярко характеризовал момент». Он сказал, что «вчера еще бы согласился на конституціонную монархію, но сегодня, посл? того, что пулеметы с церквей разстр?ливали народ, негодованіе слишком сильное, и Миша (это запись Ан. Вл.), беря корону, становится под удар народнаго негодованія, из под котораго вышел Ники. Успокоить умы теперь нельзя, и Миша может погибнуть, с ним и они вс?». Эта передача, очевидно, может установить только смысл р?чи оратора, а не подлинныя его слова, равно как и термины «вчера» и «сегодня» должны быть понимаемы относительно.

[282]

По воспоминаніям Керенскаго («Новый Журнал»), Шульгин «просто промолчал».

[283]

В изложеніи Милюкова, Мих. Ал. все время молчал. В процитированных строках воспоминаній Родзянко говорится о вопросах, поставленных Мих. Ал. — в?роятно, это было уже тогда, когда они остались наедин?. По словам Керенскаго, Вел. Кн. все время проявлял активный интерес, много раз вм?шивался, переспрашивал и просил повторить.

[284]

Милюков говорит, что отд?льная бес?да была только с Родзянко, но и Караулов разсказывал Андр. Влад. о бес?д? с Родзянко и Львовым.

[285]

Информатор Палеолога передавал ему, что Керенскій попросил Мих. Ал. только не сов?товаться с женой, на что М. А. отв?тил: «Успокойтесь, А. Ф., моей жены сейчас н?т зд?сь. Она осталась в Гатчин?». Сам Палеолог занес в дневник, что Вел. Кн. не там легко уступил бы, если бы «честолюбивая и ловкая» кн. Брасова была в Петербург?.

[286]

Впрочем, нельзя быть ув?ренным в том, что опред?ленная точка зр?нія Набокова не установилась под вліяніем поздн?йших размышленій над протекшими событіями. По крайней м?р? ген. Куропаткин при свиданіи с Набоковым 1 мая (17 г.) записал в дневник: «Набоков не очень спокойно относится к происходящему. Говорит, что совс?м не то они ожидали. Что надо было, чтобы Михаил нашел в себ? мужество принять престол. Тогда разрухи и безначалія не было бы. Теперь н?т власти».

[287]

Проф. Платонов, преподававшій Мих. Ал. исторію, дал в 1903 г. члену Гос. Сов., руководившему изв?стным «Имп. Рус. Ист. Общ.» Поворцову, такую, расходящуюся с традиціонным представленіем, характеристику Великаго Князя: «им?ет чрезвычайно сильную волю и без торопливости, с неуклонной твердостью достигает раз нам?ченной ц?ли. К сожал?нію, умственно л?нив».

[288]

Впрочем, и Караулов, отм?чавшій большое «волненіе», которое испытывали члены Сов?щанія, разсказывал Андр. Влад., что они «все время посматривали в окно, не идет ли толпа, ибо боялись, что их могут вс?х прикончить».

[289]

Ниже будет особо разсмотр?но отношеніе фронта к февральскому перевороту.

[290]

Ген. Краснов разсказывает, что 5-го и 6-го в 4 кав. корпус? он объявил под «громкое ура» на парад? о воцареніи Михаила Александровича и награждал именем новаго императора георгіевскими крестами.

[291]

См. мою книгу «Судьба имп. Николая II посл? отреченія».

[292]

«А ргіогі, — пишет он, — можно привести очень сильные доводы в пользу благопріятных посл?дствій положительнаго р?шенія принятія Михаилом престола, несмотря на порочность с точки зр?нія юридической с самаго начала этого акта». «Прежде всего оно сохранило бы преемственность аппарата власти... сохранены были бы основы государственнаго устройства Россіи, и им?лись на лицо вс? данныя для того, чтобы обезпечить монархіи характер конституціонный... Устранён был бы роковой вопрос о созыв? Учр. Собранія во время войны. Могло бы быть создано не Временное Правительство, формально облеченное диктаторской властью, фактически вынужденное завоевать... эту власть, а настоящее конституціонное правительство на твердых основах закона... Изб?гнуто бы было то великое потрясеніе всенародной психики, которое вызвано было крушеніем престола».

[293]

В текст? воспоминаній самого Керенскаго сказано, что он заявил Мих. Ал., что берет обязательство защищать Вел. Князя от вс?х. «Мы пожали друг другу руку. И с этого момента мы остались в добрых отношеніях. Правда, мы встр?тились только раз в ночь отъ?зда Царя в Тобольск, но... я им?л н?сколько раз случай оказать услугу в. князю, облегчая ему немного жизнь в новой обстановк?, в которой он находился». Как характерен этот абзац для Керенскаго-мемуарнста! В иностранных изданіях своих воспоминаній он не упомянул, что Мих. Ал. в август? был арестован по личному распоряженію тогдашняго главы правительства.

[294]

Б?дный Шульгин, им?вшій, в?роятно, н?сколько потрепанный вид посл? псковских перипетій, не изб?г обвиненій в демагогической приспособляемости ко вкусам толпы. Так кн. Брасова говорила Маргуліесу, что монархист Шульгин «нарочно не брился» и «над?л самый грязный пиджак», «когда ?хал к Царю, чтобы р?зче подчеркнуть свое изд?вательство над ним».

[295]

Затрудненія, которыя испытывала военная власть на фронт? при быстротечном ход? событій и при условіях, что верховный главнокомандующій находился на Кавказ?, Ставка в Могилев?, правительство в Петербург?, можно иллюстрировать прим?ром, по существу, может быть, и второстепенным. Первый приказ верховнаго главнокомандующаго, пом?ченный 3-м мартом, совпал с опубликованіем «манифеста» Михаила. В них им?лось р?зко бросающееся в глаза противор?чіе. Ник. Ник. говорил, обращаясь к солдатам: «...что касается вас, чудо-богатыри, сверхдоблестные витязи земли русской, то я знаю, как много вы готовы отдать за благо Россіи и престола»... В манифесте 3 марта выдвигалось Учредительное Собраніе. В Псков? обратили вниманіе на такое «серьезное» противор?чіе. Рузскій хот?л вычеркнуть слово «престол», но его штаб запротестовал (сообщ. Болдырева). Данилов настаивал на замедленіи выпуска приказа и вступил в переговоры со Ставкой, указывая, что «войскам трудно будет разобраться в таком сличеніи времени отдачи приказа верховнаго главнокомандующаго и манифеста в. кн. Мих. Ал., ибо оба документа пом?чены третьим марта. Получается безусловное впечатл?ніе несогласованности очень тяжелое в таких государственной важности и деликатных для сов?сти каждого вопросах». Ставка в лиц? Лукомскаго считала «недопустимым» задержку приказа верховнаго. Нач. штаба, как видно из слов Лукомскаго, не считал возможным какія-либо дальн?йшія задержки, «пока не получится все черное по б?лому», ибо «проволочка» привела уже к тому, что «балтійскій флот окончательно взбунтовался». Мы увидим, что этот формальный вопрос послужил прелюдіей довольно больших осложненій тогда, когда приказ в. кн. Ник. Ник. дошел до Сов?та Р. Д.