Мартовскіе дни 1917 года - Мельгунов Сергей Петрович. Страница 85

5. Правительство и Ставка.

При т?х настроеніях на фронт?, которыя отм?чала даже офиціальная сводка, Ставка в март? не могла сд?латься "центром контр-революціи". Жизнь всем?рно толкала ее на сближеніе с Временным Правительством. Первые дни, посл?довавшіе за стабилизаціей переворота, 4-6 марта, буквально заполнены настойчивыми призывами высшаго командованія, обращенными к Правительству, — помочь и поддержать моральный авторитет начальников для того, чтобы "пережить благополучно совершающійся бол?зненный процесс в организм? арміи" и предотвратить армію от "заразы разложенія", начавшагося в тылу. Поражает пассивность, с которой воспринимались эти призывы центром, хотя война и стояла в его сознаніи "на первом план?" (интервью Милюкова).

Революціонная стихія, д?йствительно, наступала на тыловую часть фронта. Д?ло, конечно, было не в т?х самозванных вооруженных "депутаціях", якобы от '"рабочей партіи", а в сущности от разб?жавшихся нижних чинов петербургскаго гарнизона, которыя стали появляться в тыловых м?стностях фронта, обезоруживая не только жел?знодорожную полицію, но и офицеров, производя аресты и освобождая заключенных — это были "неминуемые", как признал Алекс?ев, отголоски того, что было уже пережито в Петербург?. В офиціальной переписк? упоминалось лишь о двух таких эпизодах, которые были обобщены и которым придали совершенно несоотв?тствующее значеніе. 2 марта штаб Западнаго фронта получил сообщеніе, что из Великих Лук на Полоцк ?дет "депутація в 50 челов?к от новаго правительства и обезоруживает жандармов". Главнокомандующій Эверт в связи с этим приказал просить Ставку "сношеніем с предс?дателем Гос. Думы установить, как правило, чтобы о всяких командированіях на фронт сообщалось... дабы узнать, что прибывающіе не самозванцы, каких теперь будет много". На другой день, на основаніи донесенія коменданта Полоцка, Алекс?ев им?л возможность сообщить Родзянко уже бол?е опред?ленныя св?д?нія о характер? петербургской "делегаціи". Прибыло "пятьдесят нижних чинов", истребовавших от коменданта разоруженія жандармов от имени "офицера, который остался в вагон?". В это время "показался на станціи взвод драгунов... и вс? прі?хавшіе солдаты разб?жались, в вагон? же никакого офицера не оказалось..." Алекс?ев убедительно просил "принять необходимый м?ры, чтобы из Петрограда на фронт не появлялись банды солдат и какія либо странныя и самозванныя депутаціи". Родзянко лаконически отв?тил, что "'никакой делегаціи Врем. Ком. Г. Д. на фронт не посылал". 4-го Алекс?ев получил новое сообщеніе от нач. штаба С?вернаго фронта: "Прибывшіе сегодня днем из Петербурга в Р?жицу (район 5-ой арміи) вооруженные делегаты рабочей партіи освободили везд? вс?х арестованных, обезоружили полицію, начали обезоруживать офицеров... Ходили даже для этого по квартирам. Примкнули нижніе чины гарнизона. Сожгли и управленіях начальника гарнизона, коменданта и в полицейских участках ссудныя и арестантскія д?ла. Кровопролитія и особых безпорядков не было". Рузскій просил о "срочном сношеніи с представителями власти по принятіи самых р?шительных м?р к прекращенію таких явленій, могущих деморализовать всю армію". В отв?т Алекс?ев ув?домил кн. Львова, что он предписал, "в случа? появленія таких шаек", немедленно захватывать их и предавать на м?ст? военно-полевому суду.

Исп. Ком. Сов?та, в?роятно, не им?л никакого отношенія к делегатам "рабочей партіи", появившимся в Р?жиц? — о полоцкой "делегаціи" нечего и говорить. Но д?ло осложнилось бы, если приказ 4 марта был бы прим?няем к т?м идейным агитаторам, которые стали просачиваться во фронтовые районы, и которые нер?дко именовали себя делегатами и уполномоченными сов?тских учрежденій, не им?я на то офиціальных мандатов. Отсутствіем формальностей и дезорганизаціей большевицкіе д?ятели, как сами они признают в воспоминаніях, пользовались для того, чтобы снабжать "мандатами"' агитаціонной комиссіи Исп. Ком. своих посланцев, отнюдь не стремившихся усилить "боеспособность" арміи. Эти почти "неуловимые элементы" были для арміи бол?е страшной язвой, ч?м революціонно-разнузданныя "шайки"... Приказ Алекс?ева, появившейся 8-го на столбцах "Изв?стій", вызвал необычайное негодованіе петербургских большевизанствующих демагогов и долго служил центральным пунктом обвиненія и. д. верховнаго главнокомандующаго в "контр-революціонности", хотя никаких реальных поводов практическое прим?неніе распоряженія ген. Алекс?ева не давало.

Рузскій. как главнокомандующій фронтом, наибол?е территоріально близким к революціонному горнилу, был особенно заинтересован принятіем "незамедлительных м?р центром для огражденія арміи и сохраненія ея боеспособности". Он обращался с рядом заявленій. Поддерживая его, Алекс?ев в телеграмм? военному министру 5 марта еще раз, с своей стороны, настаивал на том, чтобы "военным чинам в тылу, населенію и гражданским властям" опред?ленно было указано на "преступность вышеупомянутых д?яній (аресты и избраніе солдатами новых начальников и т. д.) и на строгую законную отв?тственность за совершеніе их". Эта телеграмма была послана в 11 час. утра; в 5 час. посылается другая, адресованная уже не только Гучкову, но и кн. Львову и Родзянко: "Каждая минута промедленія в буквальном смысл? слова грозит роковой катастрофой... необходимо правительственное объявленіе, что никаких делегацій и депутацій им не посылалось и не посылается для переговоров с войсками... Броженіе начинает распространяться в войсках, ближайших к тылу. Эти волненія можно объяснить исключительно т?м, что для массы... непонятно истинное отношеніе правительства к начальствующим лицам в арміи и недов?ріе, что посл?днія д?йствуют согласно директивам и р?шеніям новаго правительства. Ради спасенія арміи, а вм?ст? с ней и родины, прошу не медлить ни одной минуты". На другой день сам Рузскій непосредственно обращается к Львову, Гучкову, Керенскому: "Ежедневные публичные аресты генеральских и офицерских чинов, несмотря на признаніе вс?ми новаго государственнаго строя, производимые при этом в оскорбительной форм?, ставят командный состав, нер?дко георгіевских кавалеров в, безвыходное положеніе... Аресты эти произведены в Псков?, Двинск? и других городах. Вм?ст? с арестами продолжается, особенно на жел?знодорожных станціях, обезоруженіе офицеров, в тол числ? ?дущих на фронт, гд? эти офицеры должны будут вести в бой нижних чинов, товарищами которых им было нанесено столь тяжелое и острое оскорбленіе и при том вполн? незаслужено... При таких условіях представляется серьезная опасность разложенія арміи, перед которой предстанет грозный вопрос о возможности усп?шной борьбы с нашим противником". Рузскій настаивал на "авторитетном разъясненіи центральной власти" и на экстренном прі?зд? "дов?ренных правительственных комиссаров" с ц?лью успокоить в том, что "вс?ми признанному новому строю никакой опасности не угрожает". Алекс?еву Рузскій жаловался в связи с полученіем из Петербурга сов?тскаго "приказа № 2" на то, что вс? его телеграммы остаются "без отв?та" . В свою очередь в обращеніи к предс?дателю Думы, к предс?дателю Сов?та министров и к военному министру, сд?ланном почти ночью (в 11 ч. 50 м. веч.) 6 марта, посл? телеграммы Рузскаго, Алекс?ев "с грустью" жалуется, что его "многочисленныя... представленія правительству по аналогичным вопросам остаются без отв?та, что д?ятельность учрежденій, не им?ющих отношенія к арміи, развивается, подобные приказы малоуловимыми способами проникают в части д?йствующей арміи, грозя разрушить ея нравственную силу и боевую ея пригодность, ставя начальников в невыразимо тяжелое положеніе отв?тствовать перед родиной за сохраненіе нравственной устойчивости вооруженной силы и не им?ть способов бороться с потокам распоряженій, подобных приказу № 2. Или нам нужно оказать дов?ріе или нас нужно заменить другими, которые будут способны вести армію даже при наличіи фактов, в корн? подтачивающих основы существованія благоустроеннаго войска".

Не возлагая надежды на правительственную иниціативу, Рузскій обратился непосредственно к Сов?ту — им была послана особая делегація, пос?тившая Исп. Ком. 6-го [344]. Д?ло касалось "крайне вреднаго" вліянія приказа № 1, который получил распространеніе на С?верном фронт?. Исп. Ком. отнесся с полным вниманіем к заявленію делегаціи ген. Рузскаго. Не надо забывать, что вліяніе большевиков в Исп. Ком. было невелико, и в "первыя нед?ли"' преобладало в нем, по выраженію Шляпникова, "эсэровское м?щанство". Исп. Ком. сознательно отнюдь не склонен был поддерживать анархію на фронт?, понимая, что эта анархія падет на "собственную голову" — через анархію при неустойчивом еще положеніи "могла придти реставрація стараго порядка" (Суханов). В протокол? Исп. Ком. записано: "Делегація от ген. Рузскаго сообщает, что ...начинается полное неподчиненіе власти [345]. Положеніе крайне тяжелое. Необходим прі?зд на фронт изв?стных популярных общественных работников, чтобы внести хоть какое-нибудь спокойствіе в арміи. По обсужденіи этого вопроса признано необходимым командировать одного представителя в Псков, задержать приказ № 2 [346] и послать телеграммы на фронт, разъясняющія, что приказы №№ 1-2 относятся к петроградскому гарнизону, а по отношенію к арміи фронта будут немедленно выработаны особыя правила в соотв?тствіи с основным положеніем новаго государственнаго строя [347].