Мартовскіе дни 1917 года - Мельгунов Сергей Петрович. Страница 9

Подражаніе "великому историческому стоянію" в декабрьскіе дни 1825 г. оказалось излишним, и собравшіеся 27-го на Дворцовой пл. ушли в казармы! Вечером, в 7 час, старшіе офицеры во глав? с командиром полка "сошлись вновь в том же офицерском собраніи и р?шили признать власть временнаго правительства. В энтузіазм? младшіе преабраженцы б?гут в казармы, произносят пламенныя р?чи о той свобод?, которую ждали бол?е "ста л?т". В разгар энтузіазма появился в. кн. Кир. Вл., который присоединился "вс?м сердцем" к происшедшему. Было сообщено в Думу. В третьем часу ночи в Преображенскій полк прибыл назначенный комендантом возставших частей полк. Энгельгардт и прив?тствовал героическое р?шеніе команднаго состава, прекратившее вс? колебанія Родзянко встать во глав? Времен. Комитета: теперь можно сказать, что мы уже поб?дили". Утром Преображенскій полк с оркестром музыки двинулся по Милліонной ул. к Гос. Дум?.

Канва разсказа шита б?лыми нитками — искусственность ея очевидна — она находится в коренном противор?чіи с т?м, что показывал ген. Хабалов: дв? роты Преображенскаго полка вошли в тот правительственный отряд, который днем был направлен против бунтовщиков под начальством полк. Кутепова. К вечеру, между 5-6 час, 27-го на Дворцовой пл. был сосредоточен правительственный резерв, в состав котораго входили снова дв? роты Преображенскаго полка под начальством командира полка Аргутинскаго-Долгорукова в соотв?тствіи с разработанным ран?е расписаніем случай возможнаго возникновенія безпорядков. Сюда же в район № 1, по расписанію с музыкой прибыли павловцы, отнюдь не для антиправительственной демонстраціи. Прі?зжал на Дворцовую пл. и в. кн. Кирилл для того, чтобы осв?домиться, как поступить ему с гвардейским экипажем. По словам Хабалова, он ему сказал: если части будут д?йствовать против мятежников, "милости просим", если против своих не будут стр?лять, пусть лучше остаются в казарм?. Вел. кн. прислал дв? наибол?е надежныя роты учебной команды. Павловцы и преображенцы, однако, ушли с Дворцовой пл. — может потому, что у них не оказалось патрон и достать их негд? было (и "?сть было нечего"), может быть, потому, что нач. ген. шт. Занкевич, которому было передано общее командованіе, поговорив с солдатами, признал собранный резерв ненадежным и не задерживал части, которыя казались сомнительными. Все это очень далеко от героической идилліи, создавшейся вокруг Преображенскаго полка. И т?м не мен?е изв?стная фактическая база под ней им?лась. Чл. Врем. Ком. Шидловскій разсказал в мемуарах, что вечером, когда Родзянко размышлял — принимать ли предс?дательствованіе, ему по телефону позвонил племянник, бывшій офицером в Преображенском полку и сообщил, что офицеры полка постановили "предоставить себя в распоряженіе Думы". Под вліяніем этого сообщенія Родзянко, д?йствительно, дал свое согласіе и просил Шидловскаго съ?здить на Милліонную и "поговорить" с офицерами. В собраніи Шидловскій застал "в полном сбор? весь офицерскій состав полка и значительное количество важных генералов из команднаго состава гвардіи". По впечатл?нію мемуариста "бол?е или мен?е разбиравшимся в том, что происходило, оказался лишь один офицер, остальные же ничего не понимали". Шидловскій объявил, что на сл?дующій день к ним прі?дет полк. Энгельгардт для того, чтобы дать "дальн?йшія указанія". На сл?дующій день, по утвержденію Шидловскаго, "Преображенскій полк прибыл в Таврическій дворец в образцовом порядк? с оркестром во глав?, без единаго офицера, с каким-то никому неизв?стным штабc капитаном. Оказалось, что полк ушел без "в?дома офицеров". Сейчас же посланы были автомобили, чтобы привезти офицеров, но офицеры вовремя не попали. (Эпизод этот подтверждается сохранившимся в архив? военной комиссіи приказом прапорщика Синани с двумя автомобилями направиться на Милліонную в казармы Преображенскаго полка и "привезти с собой офицеров этого полка". Приказ за подписью Ржевскаго был пом?чен 4 ч. 55 м. дня). Шидловскій пытался выяснить у солдат недоразум?ніе и получил отв?т, что офицеры полка вообще "держатся как-то странно, все собираются в своем собраніи, о чем-то толкуют, принимают какія-то р?шенія, но солдатам ничего не объясняют".

Эпизод с Преображенским полком, хотя очень далекій от легенды, но подчеркивающій пассивность и колебанія военной среды, должен был произвести впечатл?ніе в думском комитет?, показав, что "первый полк" имперіи отнюдь не представляет собой боевую силу в правительственном лагер?. Св?д?нія из других полков были приблизительно аналогичны. Впосл?дствіи отсутствіе боевого настроенія у команднаго состава отм?тил в своих показаніях перед Чр. Сл. Ком. Хабалов, требовавшій соглашенія с Думой. (Есть свид?тельство, что ген. Безобразов, находившійся в Адмиралтейств?, предлагал попытаться взять приступом революціонную цитадель, но не встр?тил сочувствія в окружающем офицерств?).

Наибол?е яркую иллюстрацію к предреволюціонному настроенію н?которой части команднаго состава дает тот самый Балтійскій флот, гд? событія так трагически обернулись для морских офицеров. В эту психологическую обстановку наканун? переворота вводит нас интересн?йшій дневник кап. 1 ранга Рейнгартена, активнаго члена кружка прогрессивных моряков, сгруппировавшихся около адм. Непенина (см. мою книгу "На путях к дворцовому перевороту"). Дружески связанные между собою члены кружка систематически собирались на интимныя бес?ды для обсужденія "текущих вопросов". Так собрались они и 27-го в 6 час. вечера в ц?лях обм?няться мн?ніями о "современном политическом положеніи". Они еще не знали того, что произошло в Петербург? в день их очередной бес?ды, но знали о начавшихся волненіях в столиц?, которыя отнюдь не восприняли, как начало революціи. "В Петербург? — безобразія: вс? говорят об участіи правительства в провокаціях ,— записал Рейнгартен [28], хотя сам он за н?сколько дней перед т?м говорил в дневник?: "мы в?рно ускоренным двіженіем приближаемся к великим событіям". "Событія приняли грозный оборот", — продолжает запись 27-го. "Обстоятельства не допускают промедленія. Момент уже пропущен. Нужны немедленные поступки и р?шенія. Дума и вс? общественные д?ятели вялы и мягкот?лы. Надо дать им импульс извн?, для этого надо им?ть опред?ленный план". Эта "программа д?йствій" в представленіи собравшихся на бес?ду 27-го активную роль отводила "отв?тственным политическим д?ятелям" — Государственной Дум?, которая совм?стно с Гос. Сов?том должна составить "Законодательный Корпус" и избрать отв?тственную перед посл?дним исполнительную власть. "Происшедшее должно быть доведено до св?д?нія полковника" (т. е. Государя). По нам?чаемому плану предварительно на фронт должны быть посланы "авторитетныя лица" к высшим военным начальникам, которые должны обезпечить "спокойствіе" в д?йствующей арміи во время "дальн?йших д?йствій в тылу".

Политически единомышленники, собравшіеся 27-го, допускали, что перед флотом может встать дилемма не подчиниться "Ставк?" и "Царю", если оттуда посл?дует распоряженіе "поддержать старый порядок". "И мы обязаны сд?лать, все. что в наших силах, чтобы р?шеніе адмирала (т. е. Непенина) шло к спасенію Россіи". "Постановили мы так: по очереди итти к командующему и откровенно к р?шительно высказать свои взгляды на вещи, указав на полную невозможность выполнить такой его приказ, который пошел бы в разр?з с нашими уб?жденіями". (Как поступил Непенин, когда в Гельсингфорс дошло ''потрясающее изв?стіе" о том, что Гос. Дума образовала Временное Правительство и что к нему примкнули "пять гвардейских полков", будет разсказано ниже). Событія опередили нам?ченный план устройства предварительнаго сов?щанія с общественными д?ятелями с ц?лью повліять на них и сказать, что "н?которые круги флота настойчиво просят д?йствовать, ибо нельзя оставаться мягкот?лыми и пасивными сейчас". — "Чаша терп?нія переполнилась".

В момент, когда Рейнгартенскій кружок принимал "р?шеніе", в Гельсингфорс пришли юзограммы о "безпорядках в войсках [29] — они реально поставили представителей Гос. Думы в т? же вечерніе часы 27-го перед проблемой, которую теоретически обсуждала группа моряков. Продолжавшіяся колебанія Временнаго Комитета вызывались сознаніем неопред?лености положенія. Вот как охарактеризовал вечерніе часы 27-го один из авторов "Коллективной" Хроники февральской революціи и непосредственный участник движенія в индивидуальной стать?, посвященной памяти вольноопред?ляющагося Финляндскаго полка Федора Линде, который сум?л проявить организаціонную иниціативу и своим вліяніем на солдатскую стихію закр?пить "поле битвы за революціей" [30]; "сгущались сумерки, падало настроеніе, появились признаки сомн?нія и тревоги... Сознаніе сод?яннаго рисовало уже мрачную картину возмездія. Расползалась видимость коллективной силы. Возставшая армія грозила превратиться в сброд, который становился т?м слаб?е, ч?м он был многочисленн?е. Наступил самый критическій момент перелома в настроеніи. И революція могла принять характер бунта, которому обычно уготован один конец: самоистребленіе"...