Одиссея (пер. В.А. Жуковского) - Гомер. Страница 14

Песнь четырнадцатая

Тою порою из пристани вкруть по тропинке нагорной

Лесом пошел он в ту сторону, где, по сказанью Афины,

Жил свинопас богоравный, который усерднее прочих

Царских рабов наблюдал за добром своего господина.

Он на дворе перед домом в то время сидел за работой; 5

Дом же стоял на высоком, открытом и кругообразном

Месте, просторный, отвсюду обходный; его для свиных там

Стад свинопас, не спросясь ни с царицей, ни с старцем Лаэртом,

Сам, поелику его господин был отсутствен, из твердых

Камней построил; ограда терновая стены венчала; 10

Тын из дубовых, обтесанных, близко один от другого

В землю вколоченных кольев его окружал; на дворе же

Целых двенадцать просторных закут для свиней находилось:

Каждую ночь в те закуты свиней загоняли, и в каждой

Их пятьдесят, на земле неподвижно лежащих, там было 15

Заперто – матки одни для расплода; самцы же во внешних

Спали закутах и в меньшем числе: убавляли, пируя,

Их женихи богоравные (сам свинопас принужден был

Лучших и самых откормленных им посылать ежедневно);

Триста их там шестьдесят боровов налицо оставалось; 20

Их сторожили четыре собаки, как дикие звери

Злобные: сам свинопас, повелитель мужей, для себя их

Выкормил. Сидя тогда перед домом, кроил он из крепкой

Кожи воловьей подошвы для ног; пастухи же другие

Были в отлучке: на пажити с стадом свиней находились 25

Трое, четвертый самим повелителем послан был в город

Лучшую в стаде свинью женихам необузданным против

Воли отдать, чтоб, зарезав ее, насладились едою.

Вдруг вдалеке Одиссея увидели злые собаки;

С лаем они на него побежали; к земле осторожно, 30

Видя опасность, присел Одиссей, но из рук уронил он

Посох, и жалкую гибель в своем бы он встретил владенье,

Если бы сам свинопас, за собаками бросясь поспешно,

Выбежать, кинув работу свою, не успел из заграды:

Крикнув на бешеных псов, чтоб пугнуть их, швырять он большими 35

Камнями начал; потом он сказал, обратись к Одиссею:

«Был бы, старик, ты разорван, когда б опоздал я минуту;

Тяжким упреком легло б мне на сердце такое несчастье;

Мне же и так уж довольно печалей бессмертные дали:

Здесь, о моем господине божественном сетуя, должен 40

Я, для незваных гостей боровов Одиссеевых жирных

Прочить, тогда как, быть может, он сам без покрова, без пищи

Странствует в чуждых землях меж народов иного языка

(Если он только еще где сиянием дня веселится).

В дом мой последуй за мною, старик; я тебя дружелюбно 45

Пищею там угощу и вином; отдохнувши, ты скажешь,

Кто ты, откуда, какие беды и напасти где встретил».

Кончил, и в дом с Одиссеем вошел свинопас богоравный;

Там он на кучу его посадил многолиственных, свежих

Сучьев, недавно нарубленных, прежде косматою кожей 50

Серны, на ней же он спал по ночам, их покрыв. Одиссею

Был по душе столь радушный прием; он сказал свинопасу:

«Зевса молю я и вечных богов, чтоб тебе ниспослали

Всякое благо за то, что меня ты так ласково принял».

Страннику так отвечал ты, Евмей, свинопас богоравный: 55

«Если бы, друг, кто и хуже тебя посетил нас, мы долг свой

Гостя почтить сохранили бы свято – Зевес к нам приводит

Нищих и странников; дар и убогий Зевесу угоден.

Слишком же щедрыми быть нам не можно, рабам, в беспрестанном

Страхе живущим, понеже теперь господа молодые 60

Властвуют нами. Кронион решил, чтоб лишен был возврата

Он, столь ко мне благосклонный; меня б он устроил, мне дал бы

Поле, и дом, и невесту с богатым приданым, и, словом,

Все, что служителям верным давать господин благодушный

Должен, когда справедливые боги успехом усердье 65

Их наградили, как здесь и меня за труды награждают;

Так бы со мною здесь милостив был он, когда б мог достигнуть

Старости дома; но нет уж его… о! зачем не Еленин

Род истреблен! От нее сокрушились колена славнейших

Наших героев: и он за обиду Атрида с другими 70

В Трою неволей пошел истребить Илион многоконный».

Так говорил он и, поясом легкий хитон свой стянувши,

К той отделенной закуте пошел, где одни поросята

Заперты были; взяв двух пожирней, он обоих зарезал,

Их опалил, и на части рассек, и, на вертел наткнувши 75

Части, изжарил их; кончив, горячее мясо он подал

Гостю на вертеле, ячной мукою его пересыпав.

После, медвяным вином деревянный наполнивши кубок,

Сел против гостя за стол и, его приглашая к обеду:

«Странник, – сказал, – не угодно ль тебе поросятины, нашей 80

Пищи убогой, отведать – свиней же одни беспощадно

Жрут женихи, не страшась никакого за то наказанья;

Дел беззаконных, однако, блаженные боги не любят:

Правда одна и благие поступки людей им угодны;

Даже разбойники, злые губители, разные земли 85

Грабить обыкшие, – многой добычей, им данной Зевесом,

Свой нагрузивши корабль и на нем возвращаясь в отчизну, –

Страх наказанья великий в душе сохраняют; они же

(Видно, им бога какого пророческий слышался голос),

Веря, что гибель постигла его, ни свое, как прилично, 90

Весть сватовство не хотят, ни к себе возвратиться не мыслят,

В доме, напротив, пируют его и бесчинно всё грабят;

Каждую Зевсову ночь там и каждый ниспосланный Зевсом

День не одну и не две мы свиньи на съеденье им режем;

Так же они и вино, неумеренно пьянствуя, тратят. 95

Дом же его несказанно богат был, никто из живущих

Здесь благородных мужей – на твердыне ли черного Зама

Или в Итаке – того не имел; получал он дохода

Боле, чем десять у нас богачей; я сочту по порядку:

Стад криворогих быков до двенадцати было, овечьих 100

Также, и столько ж свиных, и не менее козьих (пасут их

Здесь козоводы свои и наемные); также на разных

Паствах еще здесь гуляет одиннадцать козьих особых

Стад; и особые их стерегут на горах козоводы;

Каждый из тех козоводов вседневно, черед наблюдая, 105

В город с жирнейшей козою, меж лучшими выбранной, ходит;

Так же вседневно и я, над стадами свиными здесь главный,

Лучшего борова им на обед посылать приневолен».

Так говорил он, а гость той порою ел мясо, усердно

Пил и молчал, женихам истребление в мыслях готовя. 110

Пищей божественной душу свою насладивши довольно,

Кубок он свой, из которого сам пил, хозяину подал

Полный вина – и его свинопас с удовольствием принял;

Гость же, к нему обратившися, бросил крылатое слово:

«Друг, расскажи о купившем тебя господине, который 115

Был так несметно богат, так могуч и потом, говоришь ты,

В Трое погиб, за обиду отмщая Атреева сына;

Знать я желаю: не встретился ль где он случайно со мною?

Зевсу и прочим бессмертным известно, могу ли в свою вам

Очередь что про него рассказать – я давно уж скитаюсь». 120

Так свинопас, повелитель мужей, отвечал Одиссею:

«Старец, теперь никакой уж из странников, много бродивших,

Радостной вестью об нем ни жены не обманет, ни сына.

Часто в надежде, что их, угостив, одарят, здесь бродяги

Лгут, небылицы и басни о нем вымышляя; и кто бы, 125

Странствуя в разных землях, ни зашел к нам в Итаку, уж верно

Явится к нашей царице с нелепою сказкой о муже;

Ласково всех принимает она и рассказы их жадно

Слушает все, и с ресниц у внимающей падают капли

Слез, как у всякой жены, у которой погиб в отдаленье 130

Муж. Да и ты нам, старик, небылицу расскажешь охотно,

Если хламиду тебе иль хитон за труды посулим мы.

Нет, уж конечно, ему иль собаки, иль хищные птицы

Кожу с костей оборвали – и с телом душа разлучилась,

Или он рыбами съеден морскими, иль кости на взморье 135

Где-нибудь, в зыбком песке глубоко погребенные, тлеют;

Так он погиб, в сокрушенье великом оставив домашних

Всех, наипаче меня; никогда, никогда не найти уж

Мне господина столь доброго, где бы я ни жил, хотя бы

Снова по воле бессмертных к отцу был и к матери милой 140

В дом приведен, где родился, где годы провел молодые.

Но не о том я крушуся, хотя и желал бы хоть раз их

Образ увидеть глазами, хоть раз посетить их в отчизне, –

Нет, об одном Одиссее далеком я плачу; ах, добрый

Гость мой, его и далекого здесь не могу называть я 145

Просто по имени (так он со мною был милостив); братом

Милым его я, хотя и в разлуке мы с ним, называю».

Царь Одиссей хитроумный сказал, отвечая Евмею:

«Если, не веря вестям, утверждаешь ты, друг, что сюда он

Боле не будет, и если уж так ты упорен рассудком, 150

Я не скажу ничего; но лишь в том, что наверное скоро

К вам Одиссей возвратится, дам клятву; а мне ты заплатишь

Только тогда, как входящего в дом свой его здесь увидишь:

Платье тогда подаришь мне, хитон и хламиду; до тех пор,

Сколь ни великую бедность терплю, ничего не приму я; 155

Мне самому ненавистней Аидовых врат ненавистных

Каждый обманщик, ко лжи приневоленный бедностью тяжкой;

Я же Зевесом владыкой, твоей гостелюбной трапезой,

Также святым очагом Одиссеева дома клянуся

Здесь, что наверно и скоро исполнится то, что сказал я; 160

Прежде, чем солнце окончит свой круг, Одиссей возвратится;

Прежде, чем месяц наставший сменен наступающим будет,

Вступит он в дом свой; и мщенье тогда совершится над каждым,

Кто Пенелопу и сына его дерзновенно обидел».

Страннику так отвечал ты, Евмей, свинопас богоравный: 165

«Нет, ни за вести свои ты от нас не получишь награды,

Добрый мой гость, ни сюда Одиссей не придет; успокойся ж,

Пей, и начнем говорить о другом; мне и слышать об этом

Тяжко; и сердце всегда обливается кровью, когда мне

Кто здесь хоть словом напомнит о добром моем господине. 170

Также и клятвы давать не трудись; возвратится ли, нет ли

К нам господин мой, как все бы желали мы – я, Пенелопа,

Старец Лаэрт и подобный богам Телемах, – но о сыне

Боле теперь, чем о славном, родившем его Одиссее,

Я сокрушаюсь: как ветвь молодая, воспитан богами 175

Был он; я мнил, что со временем, мужеской силы достигнув,

Будет подобно отцу он прекрасен и видом и станом, –

Знать, неприязненный демон какой иль враждующий смертный

Разум его помутил: чтоб узнать об отце отдаленном,

В Пилос божественный поплыл он; здесь же, укрывшись в засаде, 180

Ждут женихи, чтоб, его умертвив на возвратной дороге,

В нем и потомство Аркесия всё уничтожить в Итаке.

Мы же, однако, оставим его – попадется ль им в руки

Он, избежит ли их козней, спасенный Зевесом, – теперь ты

Мне расскажи, что с тобой и худого и доброго было 185

В свете? Скажи откровенно, чтоб мог я всю истину ведать:

Кто ты? Какого ты племени? Где ты живешь?

Кто отец твой? Кто твоя мать? На каком корабле и какою дорогой

Прибыл в Итаку? Кто были твои корабельщики? В край наш

(Это, конечно, я знаю и сам) не пешком же пришел ты». 190

Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:

«Все расскажу откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать.

Если б мы оба с тобой запаслися на долгое время

Пищей и сладким питьем и глаз на глаз осталися двое

Здесь пировать на просторе, отправив других на работу, 195

То и тогда, ежедневно рассказ продолжая, едва ли

В год бы я кончил печальную повесть о многих напастях,

Мной претерпенных с трудом несказанным по воле бессмертных.

Славлюсь я быть уроженцем широкоравнинного Крита;

Сын я богатого мужа; и вместе со мною других он 200

Многих имел сыновей, им рожденных и выросших дома;

Были они от законной супруги; а я от рабыни,

Купленной им, родился, но в семействе почтен как законный

Сын был отцом благородным, Кастором, Гилаксовым сыном;

Он же от всех обитателей Крита, как бог, уважаем 205

Был за богатство, за власть и за доблесть сынов многославных;

Но приносящие смерть, беспощадно-могучие Керы

В область Аида его увели; сыновья же, богатства

Все разделив меж собою по жеребью, дали мне самый

Малый участок и дом небольшой для житья; за меня же 210

Вышла богатых родителей дочь; предпочтен был другим я

Всем женихам за великую доблесть; на многое годный,

Был я в деле военном не робок… но все миновалось;

Я лишь солома теперь, по соломе, однако, и прежний

Колос легко распознаешь ты; ныне ж я бедный бродяга. 215

С мужеством бодрым Арей и богиня Афина вселили

Мне боелюбие в сердце; не раз выходил я, созвавши

Самых отважнейших, против врагов злонамеренных в битву;

Мыслью о смерти мое никогда не тревожилось сердце;

Первый, напротив, всегда выбегал я с копьем, чтоб настигнуть 220

В поле противника, мне уступавшего ног быстротою;

Смелый в бою, полевого труда не любил я, ни тихой

Жизни домашней, где милым мы детям даем воспитанье;

Островесельные мне корабли привлекательней были;

Бой, и крылатые стрелы, и медноблестящие копья, 225

Грозные, в трепет великий и в страх приводящие многих,

Были по сердцу мне – боги любовь к ним вложили мне в сердце:

Люди не сходны, те любят одно, а другие другое.

Прежде, чем в Трою пошло броненосное племя ахеян,

Девять я раз в корабле быстроходном, с отважной дружиной 230

Против людей иноземных ходил – и была нам удача;

Лучшее брал я себе из добыч, и по жеребью также

Много на часть мне досталось; свое увеличив богатство,

Стал я могуч и почтен меж народами Крита; когда же

Грозно гремящий Зевес учредил роковой для ахеян 235

Путь, сокрушивший колена столь многих мужей знаменитых,

С Идоменеем, царем многославным, от критян был избран

Я с кораблями идти к Илиону; и было отречься

Нам невозможно: мы властью народа окованы были.

Девять там лет воевали упорно мы, чада ахеян; 240

Но на десятый, когда, ниспровергнув Приамов великий

Град, мы к своим кораблям возвратилися, бог разлучил нас.

Мне, злополучному, бедствия многие Зевс приготовил.

Целый месяц провел я с детьми и с женою в семейном

Доме, великим богатством моим веселясь; напоследок 245

Сильно в Египет меня устремило желание; выбрав

Смелых товарищей, я корабли изготовил; их девять

Там мы оснастили новых; когда ж в корабли собралися

Бодрые спутники, целых шесть дней до отплытия все мы

Там пировали; я много зарезал быков и баранов 250

В жертву богам, на роскошное людям моим угощенье;

Но на седьмой день, покинувши Крит, мы в открытое море

Вышли и с быстропопутным, пронзительнохладным Бореем

Плыли, как будто по стремю, легко; и ничем ни один наш

Не был корабль поврежден; нас, здоровых, веселых и бодрых, 255

По морю мчали они, повинуясь кормилу и ветру.

Дней через пять мы к водам светлоструйным потока Египта

Прибыли: в лоне потока легкоповоротные наши

Все корабли утвердив, я велел, чтоб отборные люди

Там на морском берегу сторожить их остались; другим же 260

Дал приказание с ближних высот обозреть всю окрестность.

Вдруг загорелось в них дикое буйство; они, обезумев,

Грабить поля плодоносные жителей мирных Египта [ 90 ]

Бросились, начали жен похищать и детей малолетних,

Зверски мужей убивая, – тревога до жителей града 265

Скоро достигла, и сильная ранней зарей собралася

Рать; колесницами, пешими, яркою медью оружий

Поле кругом закипело; Зевес, веселящийся громом,

В жалкое бегство моих обратил, отразить ни единый

Силы врага не поспел, и отвсюду нас смерть окружила; 270

Многих тогда из товарищей медь умертвила, и многих

Пленных насильственно в град увлекли на печальное рабство.

Я благовременно был вразумлен всемогущим Зевесом.

(О, для чего избежал я судьбины и верной не встретил

Смерти в Египте! Мне злее беды приготовил Кронион.) 275

Сняв с головы драгоценно-украшенный кожаный шлем мой,

Щит мой сложивши с плеча и копье медноострое бросив,

Я подбежал к колеснице царя и с молитвой колена

Обнял его; он меня не отвергнул; но, сжалясь, с ним рядом

Сесть в колесницу велел мне, лиющему слезы, и в дом свой 280

Царский со мной удалился – а с копьями следом за нами

Много бежало их, смертию мне угрожавших; избавлен

Был я от смерти царем – он во гнев привести гостелюбца

Зевса, карателя строгого дел злочестивых, страшился.

Целых семь лет я провел в стороне той и много богатства 285

Всякого собрал: египтяне щедро меня одарили;

Год напоследок осьмой приведен был времен обращеньем;

Прибыл в Египет тогда финикиец, обманщик коварный,

Злой кознодей, от которого много людей пострадало;

Он, увлекательной речью меня обольстив, Финикию, 290

Где и поместье и дом он имел, убедил посетить с ним:

Там я гостил у него до скончания года. Когда же

Дни протекли, миновалися месяцы, полного года

Круг совершился и Оры весну привели молодую,

В Ливию с ним в корабле, облетателе моря, меня он 295

Плыть пригласил, говоря, что товар свой там выгодно сбудем;

Сам же, напротив, меня, не товар наш, продать там замыслил;

С ним и поехал я, против желанья, добра не предвидя.

Мы с благосклонно-попутным, пронзительнохладным Бореем

Плыли; уж Крит был за нами… Но Дий нам готовил погибель; 300

Остров из наших очей в отдаленье пропал, и исчезла

Всюду земля, и лишь небо, с водами слиянное, зрелось;

Бог громовержец Кронион тяжелую темную тучу

Прямо над нашим сгустил кораблем, и под ним потемнело

Море; и вдруг, заблистав, он с небес на корабль громовую 305

Бросил стрелу; закружилось пронзенное судно, и дымом

Серным его обхватило; все разом товарищи были

Сброшены в воду, и все, как вороны морские, рассеясь,

В шумной исчезли пучине – возврата лишил их Кронион

Всех; лишь объятого горем великим меня надоумил 310

Вовремя он корабля остроносого мачту руками

В бурной тревоге схватить, чтоб погибели верной избегнуть;

Ветрам губящим во власть отдался я, привязанный к мачте.

Девять носившися дней по волнам, на десятый с наставшей

Ночью ко брегу феспротов высокобегущей волною 315

Был принесен я; Федон, благомыслящий царь их, без платы

Долго меня у себя угощал, поелику я милым

Сыном его был, терзаемый голодом, встречен и в царский

Дом приведен: на его я, покуда мы шли, опирался

Руку; когда же пришли мы, он дал мне хитон и хламиду. 320

Там я впервые узнал о судьбе Одиссея; сказал мне

Царь, что гостил у него он, в отчизну свою возвращаясь;

Мне и богатство, какое скопил Одиссей, показал он:

Золото, медь и железную утварь чудесной работы;

Даже и внукам в десятом колене достанется много – 325

Столько сокровищ царю Одиссей в сохраненье оставил;

Сам же пошел, мне сказали, в Додону затем, чтоб оракул

Темно-сенистого Диева дуба [ 91 ] его научил там,

Как, по отсутствии долгом – открыто ли, тайно ли, – в землю

Тучной Итаки ему возвратиться удобнее будет? 330

Мне самому, совершив возлияние в доме, поклялся

Царь, что и быстрый корабль уж устроен, и собраны люди

В милую землю отцов проводить Одиссея; меня же

Он наперед отослал, поелику корабль приготовлен

Был для феспротов, в Дулихий, богатый пшеницею, шедших; 335

Он повелел, чтоб к Акасту царю безопасно я ими

Был отвезен. Но они злонамеренным сердцем иное

Дело замыслили, в бедствие ввергнуть меня сговорившись.

Только от брега феспротов корабль отошел мореходный,

Час наступил, мне назначенный ими для жалкого рабства. 340

Силой сорвавши с меня и хитон и хламиду, они мне

Вместо их бедное рубище дали с нечистой рубашкой,

В жалких лохмотьях, как можешь своими глазами ты видеть.

Вечером прибыли мы к берегам многогорной Итаки.

Тут с корабля крепкозданного – прежде веревкою, плотно 345

Свитою, руки и ноги связав мне – все на берег вместе

Вышли, чтоб, сев на зыбучем песке, там поужинать сладко.

Я же от тягостных уз был самими богами избавлен.

Голову платьем, изорванным в тряпки, свою обернувши,

Бережно с судна я к морю, скользя по кормилу, спустился; 350

Бросясь в него, я поспешно, обеими правя руками,

Поплыл и силы свои напрягал, чтоб скорее из глаз их

Скрыться; в кустарнике, густо покрытом цветами, лежал я,

Клубом свернувшись; они ж в бесполезном искании с криком

Бегали мимо меня; напоследок, нашед неудобным 355

Доле напрасно бродить, возвратились назад и, собравшись

Все на корабль свой, пустилися в путь; так самими богами

Был я спасен, и они же меня проводили в жилище

Многоразумного мужа: еще не судьба умереть мне».

Страннику так отвечал ты, Евмей, свинопас богоравный: 360

«Бедный скиталец, все сердце мое возмутил ты рассказом

Многих твоих приключений, печалей и странствий далеких.

Только одно не в порядке: зачем о царе Одиссее

Ты помянул? И зачем так на старости лет бесполезно

На ветер лжешь? По несчастью, я слишком уверен, что мне уж 365

Здесь не видать моего господина; жестоко богами

Был он преследуем; если б он в Трое погиб на сраженье

Иль у друзей на руках, перенесши войну, здесь скончался,

Холм гробовой бы над ним был насыпан ахейским народом,

Сыну б великую славу на все времена он оставил… 370

Ныне же Гарпии взяли его, и безвестно пропал он.

Я же при стаде живу здесь печальным пустынником; в город

К ним не хожу я, как разве когда Пенелопой бываю

Призван, чтоб весть от какого пришельца услышать; они же

Гостя вопросами жадно, усевшись кругом, осыпают 375

Все – как и те, кто о нем, о возлюбленном, искренне плачут,

Так и все те, кто его здесь имущество грабят без платы.

Я ж не терплю ни вестей, ни расспросов о нем бесполезных

С тех пор, как был здесь обманут бродягой этольским, который,

Казни страшась за убийство, повсюду скитался и в дом мой 380

Случаем был заведен; я его с уважением принял; –

Видел я в Крите, в царевом дворце Одиссея, – сказал он, –

Там исправлял он свои корабли, потерпевшие в бурю.

Летом иль осенью (так говорил Одиссей мне), в Итаку

Я и товарищи будем с несметно-великим богатством. – 385

Ты же, старик, испытавший столь много, нам посланный Дием,

Баснею мне угодить иль меня успокоить не думай;

Мной не за это уважен, не тем мне любезен ты будешь –

Нет, я Зевеса страшусь гостелюбца, и сам ты мне жалок».

Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный: 390

«Подлинно, слишком уж ты недоверчив, мой добрый хозяин,

Если и клятва моя не вселяет в тебя убежденья;

Можем, однако, мы сделать с тобой уговор, и пускай нам

Будут обоим поруками боги, владыки Олимпа:

Если домой возвратится, как я говорю, господин твой – 395

Дав мне хитон и хламиду, меня ты в Дулихий, который

Сердцем так жажду увидеть, отсюда отправишь; когда же,

Мне вопреки, господин твой домой не воротится – всех ты

Слуг соберешь и с утеса низвергнешь меня, чтоб вперед вам

Басен нелепых не смели рассказывать здесь побродяги». 400

Страннику так, отвечая, сказал свинопас богоравный:

«Друг, похвалу б повсеместную, имя бы славное нажил

Я меж людьми и теперь, и в грядущее время, когда бы,

В дом свой принявши тебя и тебя угостив, как прилично,

Жизнь дорогую твою беззаконным убийством похитил; 405

С сердцем веселым Крониону мог бы тогда я молиться.

Время, однако, нам ужинать; скоро воротятся люди

С паствы – тогда и желанную вечерю здесь мы устроим».

Так говорили о многом они, собеседуя сладко.

Скоро с стадами своими пришли пастухи свиноводы; 410

Стали свиней на ночлег их они загонять, и с ужасным

Визгом и хрюканьем свиньи, спираясь, ломились в закуты.

Тут пастухам подчиненным сказал свинопас богоравный:

«Лучшую выбрать свинью, чтоб, зарезав ее, дорогого

Гостя попотчевать, с ним и самим насладиться едою; 415

Много тяжелых забот нам от наших свиней светлозубых;

Плод же тяжелых забот пожирают без платы другие».

Так говоря, топором разрубал он большие полена;

Те же, свинью пятилетнюю, жирную, взяв и вогнавши

В горницу, с ней подошли к очагу: свинопас богоравный 420

(Сердцем он набожен был) наперед о бессмертных подумал;

Шерсти щепотку сорвав с головы у свиньи светлозубой,

Бросил ее он в огонь; и потом, всех богов призывая,

Стал их молить, чтоб они возвратили домой Одиссея.

Тут он ударил свинью сбереженным от рубки поленом; 425

Замертво пала она, и ее опалили, дорезав,

Тотчас другие, рассекли на части, и первый из каждой

Части кусок, отложенный на жир для богов, был Евмеем

Брошен в огонь, пересыпанный ячной мукой; остальные ж

Части, на острые вертелы вздев, на огне осторожно 430

Начали жарить, дожарив же, с вертелов сняли и кучей

Все на подносные доски сложили. И поровну начал

Пищею всех оделять свинопас: он приличие ведал.

На семь частей предложенное все разделив, он назначил

Первую нимфам, и Эрмию, Майину сыну, вторую; 435

Прочие ж каждому, как кто сидел, наблюдая порядок,

Роздал, но лучшей, хребтового частью свиньи острозубой

Гостя почтил; и вниманьем таким несказанно довольный,

Голос возвысив, сказал Одиссей хитроумный: «Да будет

Столь же, Евмей, и к тебе многомилостив вечный Кронион, 440

Сколь ты ко мне, сироте старику, был приветлив и ласков».

Страннику так отвечал ты, Евмей, свинопас богоравный:

«Ешь на здоровье, таинственный гость мой, и нашим доволен

Будь угощеньем; одно нам дарует, другого лишает

Нас своенравный в даяньях Кронион; ему все возможно». 445

С сими словами он, первый кусок отделивши бессмертным

В жертву, пурпурным наполненный кубок вином Одиссею

Градорушителю подал; тот сел за прибор свой; и мягких

Хлебов принес им Месавлий, который, в то время как в Трое

Царь Одиссей находился, самим свинопасом из денег 450

Собственных был, без согласья царицы, без спроса с Лаэртом,

Куплен, для разных прислуг, у тафийских купцов мореходных.

Подняли руки они к приготовленной лакомой пище.

После ж, когда насладились довольно питьем и едою,

Хлеб со стола был проворным Месавлием снят; а другие, 455

Сытые хлебом и мясом, на ложе ко сну обратились.

Мрачно-безлунна была наступившая ночь, и Зевесов

Ливень холодный шумел, и Зефир бушевал дожденосный.

Начал тогда говорить Одиссей (он хотел, чтоб хозяин

Дал ему мантию, или свою, иль с кого из других им 460

Снятую, ибо о нем он с великим радушием пекся):

«Слушай, Евмей, и послушайте все вы: хочу перед вами

Делом одним я похвастать – вино мне язык развязало;

Сила вина несказанна: она и умнейшего громко

Петь, и безмерно смеяться, и даже плясать заставляет; 465

Часто внушает и слово такое, которое лучше б

Было сберечь про себя. Но я начал и должен докончить. О,

Для чего я не молод, как прежде, и той не имею

Силы, как в Трое, когда мы однажды сидели в засаде!

Были Атрид Менелай с Одиссеем вождями; и с ними 470

Третий начальствовал я, к ним приставший по их приглашенью;

К твердо-высоким стенам многославного града пришедши,

Все мы от них недалеко в кустарнике, сросшемся густо,

Между болотной осоки, щитами покрывшись, лежали

Тихо. Была неприязненна ночь, прилетел полуночный 475

Ветер с морозом, и сыпался шумно-холодной метелью

Снег, и щиты хрусталем от мороза подернулись тонким.

Теплые мантии были у всех и хитоны; и спали,

Ими одевшись, спокойно они под своими щитами;

Я ж, безрассудный, товарищу мантию [ 92 ] отдал, собравшись 480

В путь, не подумав, что ночью дрожать от мороза придется;

Взял со щитом я лишь пояс один мой блестящий; когда же

Треть совершилася ночи и звезды склонилися с неба,

Так я сказал Одиссею, со мною лежавшему рядом,

Локтем его подтолкнув (во мгновенье он понял, в чем дело): 485

«О Лаэртид, многохитростный муж, Одиссей благородный,

Смертная стужа, порывистый ветер и снег хладоносный

Мне нестерпимы; я мантию бросил; хитон лишь злой демон

Взять надоумил меня; никакого нет средства согреться».

Так я сказал. И недолго он думал, что делать: он первый 490

Был завсегда и на умный совет, и на храброе дело.

Шепотом на ухо мне отвечал он: «Молчи, чтоб не мог нас

Кто из ахеян, товарищей наших, здесь спящих, подслушать».

Так отвечав мне, привстал он и, голову локтем подперши,

«Братья, – сказал, – мне приснился божественный сон; мы далеко, 495

Слишком далеко от наших зашли кораблей; не пойдет ли

Кто к Агамемнону, пастырю многих народов, Атриду,

С просьбой, чтоб в помощь людей нам прислать с кораблей не замедлил».

Так он сказал. Поднялся, пробудившись, Фоас Андремонид;

Сбросив для легкости с плеч пурпуровую мантию, быстро 500

Он побежал к кораблям; я ж, оставленным платьем одевшись,

Сладко проспал до явления златопрестольной Денницы.

О, для чего я не молод, не силен, как в прежние годы!

Верно, тогда бы и мантию дали твои свинопасы

Мне – из приязни ль, могучего ль мужа во мне уважая. 505

Ныне ж кто хилого нищего в рубище бедном уважит?»

Страннику так отвечал ты, Евмей, свинопас богоравный:

«Подлинно чудною повестью нас ты, мой гость, позабавил;

Нет ничего неприличного в ней, и на пользу рассказ твой

Будет: ни в платье ты здесь и ни в чем, для молящего, много 510

Бед испытавшего странника нужном, отказа не встретишь;

Завтра, однако, в свое ты оденешься рубище снова;

Мантий у нас здесь запасных не водится, мы не богаты

Платьем; у каждого только одно: он его до износа

С плеч не скидает. Когда же возлюбленный сын Одиссеев 515

Будет домой, он и мантию даст и хитон, чтоб одеться

Мог ты, и в сердцем желанную землю ты будешь отправлен».

Кончив, он встал и, пошед, близ огня приготовил постелю

Гостю, накрывши овчиной ее и косматою козьей

Шкурою; лег Одиссей на постель; на него он набросил 520

Теплую, толсто-сотканную мантию, ею ж во время

Зимней, бушующей дико метели он сам одевался;

Сладко на ложе своем отдыхал Одиссей; и другие

Все пастухи улеглися кругом. Но Евмей, разлучиться

С стадом свиней опасаясь, не лег, не заснул; он, поспешно 525

Взявши оружие, в поле идти изготовился. Видя,

Как он ему и далекому верен, в душе веселился

Тем Одиссей. Свинопас же, на крепкие плечи повесив

Меч свой, оделся косматой, от ветра защитной, широкой

Мантией, голову шкурой козы длинношерстной окутал, 530

После копье на собак и на встречу с ночным побродягой

Взял и в то место пошел ночевать, где клычистые свиньи

Спали под сводом скалы, недоступным дыханью Борея.

Грабить поля плодоносные жителей мирных Египта… – Разбойничьи нападения каких-то «морских народов» на Египет засвидетельствованы многочисленными письменными памятниками Древнего Египта. Весьма вероятно, что этими «морскими народами» были греки, достигшие в эпоху критской культуры большого могущества на море. Из египетских документов знаем мы и о людях с севера, поступавших на службу к фараонам. Таким образом, в основе вымышленного рассказа Одиссея лежат подлинные исторические воспоминания.

…в Додону затем, чтоб оракул… Диева дуба… – Жрецы оракула Дия (Зевса) в Додоне предсказывали будущее по шелесту листьев священного дуба или по пению птиц на нем.

Мантия. – Так Жуковский переводит слово «хлена» (см. прим. к «Илиаде», песнь вторая, стих 202).