Гроза в Безначалье - Олди Генри Лайон. Страница 69

Наконец все слова были произнесены, и царевна умолкла, глядя в землю. Пусть решают. И если даже святые отшельники откажут ей – значит, и впрямь нет для Амбы места в этом мире! Останется только самой взойти на собственный погребальный костер – может быть, в другой жизни ей повезет больше! Вот если бы еще перед смертью успеть отомстить проклятому Гангее! Да и Шальва тоже хорош…

– Нас тронула твоя история, царевна, – прервал ее мысли голос вчерашнего старца. – Теперь мы понимаем, почему ты решила удалиться от мира. Но не слишком ли поспешно твое решение? Может быть, тебе стоит вернуться домой, к своему отцу?

– Ни за что, – глухо ответила Амба. – Грозный и Шальва опозорили меня, лишив дороги назад.

– Ты это твердо решила?

– Да, благочестивые отшельники.

– Что ж, я так и думал, так и думал, – покивал старик, которого, похоже, ответ Амбы ничуть не удивил. – Одно скажу: путь аскезы связан со многими трудностями и лишениями. Тебе, бенаресской царевне, придется вставать задолго до восхода солнца, сочетая молитву с тяжким трудом, ибо на одной милостыне не проживешь! – опять же умерщвление плоти, посты… Выдержишь ли? У себя во дворце ты ведь привыкла к роскоши! Подумай еще раз, царевна!

На сей раз Амба долго молчала.

– Я вижу, ты неспроста завел эту речь, добрый отшельник, – заговорила она наконец, тщательно взвешивая каждое слово. – Ты уже понял, что домой я не вернусь, мой жених меня отверг, а в обители мне придется тяжело – я и сама это понимаю. И, тем не менее, я готова терпеть тяготы. Но… может быть, ты хочешь предложить мне какой-то другой выход, который мне самой не пришел в голову? Ты стократно мудрей меня, о достойнейший из дваждырожденных – и я готова выслушать твой совет, если он у тебя есть!

– Есть, – улыбнулся старик, отчего на мгновение показался не таким уж старым. – Отрадно слышать разумные и почтительные речи от столь юной девы…

Амба вспомнила безобразную драку в церемониальной зале, объяснение с Шальвой – и ей стало стыдно. Видел бы ее старик в те минуты! "Разумную и почтительную"! Но ведь в том, что случилось, действительно нет ее вины!

– …Тебя обидели двое: Гангея по прозвищу Грозный и твой жених царь Шальва. Желаешь ли ты, чтобы один из них загладил свою вину, сняв с тебя позор?

– Конечно, желаю! Но каким образом? А, поняла! – царевна просияла. – Вы, святые отшельники, проклянете их, и они горько пожалеют о том, как поступили со мной! Верно?

– Не все так просто, царевна, – поджал узкие губы старик. – Конечно, у любого из нас хватит Жара, чтобы наше проклятие неминуемо сбылось! Но мы не станем клясть людей, которые лично нам не сделали ничего дурного. Грешник понесет наказание – но произойдет это не от нашего проклятия. Я говорил о другом.

– О чем же? – Амба с трудом сдержала подымавшееся в ней раздражение.

– Хочешь ли ты по-прежнему выйти замуж за кого-либо из этих двоих?

– За Шальву или Гангею?

– Да.

– За Шальву – ни за что! Грозный по крайней мере действовал в неведении, а этот шакал… Но увы! – Грозный дал обет. И вам это известно не хуже меня.

– Известно, – важно кивнул старый подвижник. – Пожалуй, даже мы не смогли бы заставить Грозного отступиться от данного им обета. Да и кто мы такие? – смиренные аскеты, удалившиеся от мира! А вот если бы к Грозному обратился его учитель…

– Учитель?

– Ты знаешь, о ком я говорю?

– Да кто ж на Земле не знает Раму, сына Пламенного Джамада, прозванного…

– Парашурамой, то есть Рамой-с-Топором. Думаю, этот светоч подвижников сумел бы заставить своего ученика жениться на тебе. Как ты полагаешь?

– Конечно! – радостно вокликнула царевна. – Но… согласится ли такой великий человек, как Парашурама, помочь мне? И даже если согласится – где мне искать аскета? Идти пешком к Махендре, лучшей из гор, и погибнуть в поисках его обители?!

– Да, Махендра далеко, – хитро прищурился брахман. – Но сейчас у меня почему-то возникло предчувствие…

И почти сразу старика перебили.

– Да не покинет благодать милостивого Шивы вашу обитель! Рад видеть вас в добром здравии, святые отшельники!

– И мы рады видеть тебя, – отозвался брахман, – о достойный Акритаварна, ученик великого Парашурамы!

Последнее уточнение явно предназначалось для ушей Амбы, и было отнюдь не лишним.

Пока Акритаварна – долговязый горец-кирата с орлиным носом и таким же орлиным взором – совершал ритуальный обход вокруг хозяев, царевна успела оглянуться. И убедиться, что "предчувствие" старого брахмана имело объяснение вполне прозаическое: с того места, где старик сидел, хорошо просматривалась боковая тропинка, так что приближение ученика Рамы-с-Топором отшельник заметил еще издалека.

Ритуал приветствия и обмен любезностями занял едва ли не больше времени, чем соответствующая церемония во дворце, после чего отшельники рьяно принялись за совместное восхваление покровителя-Шивы.

Когда же и с этим важным делом было покончено, Акритаварна поинтересовался:

– А кто эта молодая женщина, сидящая в вашем кругу, о достойные, и что она здесь делает?

Разумеется, в ответ последовал подробный пересказ истории царевны, в котором сама Амба не участвовала – сидела, слушала и нервно кусала ногти.

– …Вот мы, посоветовавшись, и решили просить о помощи твоего учителя, великого Парашураму, – подвел наконец итог седобородый брахман.

– Несомненно, долг дваждырожденного: укрощать гордецов и помогать обиженным, – согласился гость, весьма своеобразно трактуя жреческий долг. – Не сомневаюсь, что мой достославный учитель сумеет заставить Грозного жениться на царевне Амбе.

– Тем более, что регент Хастинапура является его учеником, – не преминул ввернуть отшельник как бы невзначай. – Подобно тебе, уважаемый!

– Совершенно верно, – на птичьем лице Акритаварны не дрогнул ни один мускул. – И добавлю: учитель собирается посетить вашу обитель завтра утром.

С самого утра Амба не находила себе места, высматривая Раму-с-Топором. Почему-то царевне думалось, что подвижник должен прибыть на облаке или по меньшей мере – на укрощенном тигре, в окружении свиты почтительных учеников и слуг, возвестив о своем приближении трубным гласом рога или витой раковины. В глубине души она понимала, что отшельникам приличествует смирение, но то – обычным отшельникам, а величайший из живущих на земле подвижников вполне может позволить себе…

Поэтому на жилистого загорелого дядьку, чья седая коса свисала ниже пояса, Амба попросту не обратила внимания. Мало ли народу кругом шляется? – наверняка местный чандала-лесоруб: вон, котомка на одном плече, а топор на другом…

Аскет пришел один.

Пешком.

Спохватилась царевна только тогда, когда достойные брахманы начали один за другим почтительно припадать к стопам гостя. И поспешила отдать свою дань уважения, вздрогнув от легкого прикосновения ладони, шершавой, как наждак.

Белый бык угрюмо замычал в лицо Амбе с лезвия Топора-Подарка, и девушке вдруг показалось, что зря она затеяла все это дело, зря, лучше было бы… но солнце облизало ледяной металл, и мара-наважденье исчезло.

Рама остался доволен оказанным ему приемом, благосклонно принял воду для омовения, затем неторопливо утолил жажду. Однако на дальнейшее чествование махнул рукой: дескать, вижу – уважаете.

Достаточно.

Ублажив богов и предков возлияниями топленого масла, подвижники уселись в круг, и между ними, под пущенный по кругу жбан сомы, завязалась беседа. Выяснилось, что светоч аскетов проделал столь длинный путь неспроста. В свое последнее посещение Шивы-Разрушителя Рама был остановлен у самых дверей Ганешей-Слоноглавом, покровителем письменности и предводителем ганов, свиты Трехглазого. Слоноглав упирал на то, что Шива спит и не велели беспокоить, сам Рама твердо намеревался лично выразить божеству свою любовь… Короче, слово за слово, в ход пошел Топор-Подарок, и аргумент оказался столь весом, что упрямец-Ганеша лишился половины правого бивня, а разбуженный криками Шива взашей выгнал обоих.