Жестокие слова - Пенни Луиз. Страница 21

– Перемены разительные, – сказал Марк Жильбер, явно довольный реакцией Гамаша.

Если говорить попросту, то комната ошеломляла. Отсюда удалили все украшения, добавленные за несколько поколений: лепнину на потолке, темную каминную доску, тяжелые бархатные занавеси, которые не пускали сюда свет, накапливали в себе пыль, страх и викторианские нравы. Все это исчезло. Тяжелая, устрашающая кровать с балдахином тоже исчезла.

Комнате вернули ее изначальный вид, выявили линии, демонстрирующие ее великолепные пропорции. Новые занавеси в широкую полоску сиреневого и серого цвета свободно пропускали свет. По верху каждого из больших окон проходила вставка витражного стекла. Оригинального. Изготовленного больше столетия назад. Сквозь него в комнату проникали веселые цветные лучики. Заново окрашенные полы сверкали. Громадная кровать с обтянутым тканью изголовьем была застлана простым белым постельным бельем. В камине потрескивал огонь, готовый к приему гостей.

– Давайте я вам покажу ванную.

Она была высокая и стройная. Лет сорока пяти. В джинсах и простой белой рубашке. Светлые волосы распущены. Вид уверенный и процветающий. На ее руках с коротко подстриженными ногтями Гамаш заметил белые пятнышки краски.

Рядом с ней стоял улыбающийся Марк Жильбер, довольный возможностью продемонстрировать свое творение. А Гамаш, как никто другой, знал, что воскрешение старого дома Хадли было настоящим актом творения.

Марк тоже был высок – больше шести футов. Чуть выше Гамаша и фунтов на двадцать легче. Он носил коротко подстриженные, почти под корень, волосы, и создавалось впечатление, что если он их отрастит, то его залысины станут заметнее. Его жизнерадостные голубые глаза смотрели проницательно, а манера общения была приветливая и энергичная. Но если его жена чувствовала себя спокойно, то в манерах Марка Жильбера было что-то дерганое. Не столько нервного характера, сколько эмоционального.

«Он ждет моего одобрения, – подумал Гамаш. – Не так уж необычно для человека, показывающего столь важное для него детище». Доминик продемонстрировала особенности ванной с ее голубоватой плиткой, джакузи и отдельной душевой кабиной. Она гордилась проделанной работой, но ей восторги Гамаша, похоже, не требовались.

В отличие от Марка.

Дать Марку то, что он хотел, было не трудно. На Гамаша увиденное и в самом деле произвело впечатление.

– А эту дверь мы сделали только на прошлой неделе, – сказал Марк.

Открыв дверь ванной, они шагнули на балкон. Он располагался в задней части дома и выходил в сад, за которым простирались поля.

У стола стояли четыре стула.

– Я подумала, что можно поговорить здесь, – раздался голос сзади.

Марк поспешил взять из рук матери поднос, на котором стояли стаканы чая со льдом и вазочка с булочками.

– Присядем? – Доминик показала на стол, и Гамаш отодвинул стул для Кароль.

– Merci. – Пожилая женщина села.

– Ну, за второй шанс, – сказал старший инспектор.

Он поднял свой стакан в шутливом тосте, одновременно разглядывая хозяев. Трех людей, которые волею судеб оказались в этом печальном, разрушенном, заброшенном доме. Трех людей, которые дали дому новую жизнь.

А дом отвечал на это теплом.

– Тут еще есть что сделать, – сказал Марк, – но руки пока не дошли.

– Надеемся ко Дню благодарения принять первых гостей, – сообщила Доминик. – Если Кароль оторвется от стула и поможет. Но пока она отказывается вкапывать столбики для ограды или заливать бетон.

– Ну разве что сегодня днем, – со смехом произнесла Кароль Жильбер.

– Я обратил внимание, тут есть кое-какие старые вещи. Вы привезли их из дома? – спросил Гамаш.

Кароль кивнула:

– Мы соединили наши пожитки в одну кучу. Но еще много чего придется докупить.

– У Оливье?

– Кое-что. – Это был самый короткий ответ, услышанный здесь Гамашем до этой минуты.

Он ждал еще чего-нибудь.

– Мы купили у него чудесный коврик, – сказала Доминик. – Тот, что в холле при входе, кажется.

– Нет, он в подвале, – отрезал Марк.

Он попытался смягчить неловкость улыбкой, но получилось плоховато.

– И еще, кажется, несколько стульев, – тут же добавила Кароль.

Это составляло около одной сотой всей мебели в громадном доме. Гамаш отхлебнул чай, поглядывая на хозяев.

– Остальное мы купили в Монреале, – сказал Марк. – На рю Нотр-Дам. Знаете?

Гамаш кивнул, и Марк начал рассказывать, как они ходили туда-сюда по знаменитой улице, на которой есть множество антикварных магазинов. Некоторые торгуют просто рухлядью, но кое-где можно найти настоящие шедевры, бесценные произведения старины.

– Старик Мюнден ремонтирует кое-какие вещички, что мы купили на гаражных распродажах. Только не говорите гостям, – сказала Доминик со смехом.

– Я слышал, вы приглашали к себе на работу ребят из бистро Оливье? – закинул удочку Гамаш.

Марк покраснел.

– Кто это вам сказал? Оливье? – недовольным голосом спросил он.

– Это верно?

– Ну а если и верно? Он платит им практически рабское жалованье.

– И кто-то из них согласился?

Марк помедлил, потом ответил, что нет.

– Но только потому, что он увеличил им жалованье. Хоть это мы для них сделали.

Доминик слушала его, испытывая неловкость. Она взяла мужа за руку:

– Я уверена, что они к тому же преданы Оливье. Похоже, им он нравится.

Марк фыркнул, подавляя гнев. Гамаш понял: этот человек не умеет мириться с тем, что его желание не удается воплотить в жизнь. Но его жена видела, как это может выглядеть со стороны, и попыталась вразумить его.

– Понимаете, он оболгал нас перед всей деревней. – Марк не хотел просто так бросать эту тему.

– Ничего, все это забудется, – сказала Кароль, озабоченно глядя на сына. – Тут живет очень милая чета художников.

– Питер и Клара Морроу, – подхватила Доминик. – Да, они мне нравятся. Она говорит, что с удовольствием будет ездить на лошадях, когда они появятся.

– А когда это случится? – спросил Гамаш.

– Сегодня к вечеру.

– Vraiment? [34] Это будет удовольствие для вас. И сколько лошадей?

– Четыре, – ответил Марк. – Чистокровные.

– Но ты, кажется, купила немного других, – сказала Кароль, повернувшись к невестке.

– Правда? Я думал, ты хочешь чистокровных, – протянул Марк.

– Я хотела, но потом увидела гонтеров [35] и решила, что если уж мы живем за городом, то это вполне приемлемо. – Она снова посмотрела на Гамаша. – Нет, охотиться я не собираюсь. Это просто порода лошадей.

– У них мощный прыжок, – кивнул он.

– Вы ездите верхом?

– Не ахти как, но мне нравилось. Вот уже сколько лет не садился в седло.

– Приходите к нам, – сказала Кароль, хотя они все знали, что он почти наверняка не сможет втиснуться в бриджи для езды и забраться на гонтера.

Гамаш улыбнулся, подумав о том, как бы на такое приглашение отреагировал Габри.

– А какие у них клички?

Доминик задумалась, и ей на выручку пришла свекровь:

– Трудно запомнить, да? Но одного, кажется, зовут Гром.

– Да, верно. Гром, Солдат, Троянец и… как там четвертого? – Доминик повернулась к Кароль.

– Молния.

– Правда? Гром и Молния? – спросил Марк.

– Они братья, – ответила Доминик.

Допив чай со льдом и оставив от булочек одни крошки, они поднялись и пошли в дом.

– Почему вы переехали сюда? – спросил Гамаш, когда они спускались на нижний этаж.

– Pardon? – переспросила Доминик.

– Почему вы переехали за город и конкретно в Три Сосны? Найти эту деревню не так-то просто.

– Нам здесь понравилось.

– Вы не хотите, чтобы вас нашли? – спросил Гамаш.

Хотя это прозвучало с юмором, его глаза смотрели остро.

– Мы искали тишины и покоя, – ответила Кароль.

– Мы хотели попробовать свои силы, – сказал ее сын.

– Мы хотели перемен. Ты не забыл? – Доминик повернулась к Гамашу: – У нас обоих была хорошо оплачиваемая работа в Монреале, но мы устали. Сгорели на работе.