Идущие в ночь (СИ) - Васильев Владимир Николаевич. Страница 21

Полдела сделано. Я – человек. Пусть в стане врагов, пусть один, но я – человек. Оборотень забыт… до следующего пересвета, когда настанет время Четтана. Теперь – найти коня, припасы, найти карсу-спутницу. Наверняка она тоже сидит где-нибудь в клетке. Ей-то открыть людские запоры не под силу. И прочь, прочь отсюда – из места, где вулхов, истинных вулхов сажают в клетки.

Но отчего так ревет толпа? Человек сто, наверное, не меньше. И что это за странный город, где растут черные тисы? Да еще покрытые резьбой? Их в известных мне местах почитай что и не осталось. Где этот город находится? Понятно, что в лесу. А лес где? В Диких землях, наверное, где же еще? Интересно, в какой стороне река, на берегу которой Моран забылся на закате Меара? Небось, тот джерхов лучник вернулся, увел Ветра, а карсу и вулха, поди, продал этим лесовикам.

Но это значит, что Лю-чародей не пришел с пересветом. Почему?

Я понял, что для подобных вопросов не время.

Рев толпы и громыхание барабанов становились все громче. И я пошел туда, на голоса.

Навстречу тянулись извилистые утоптанные тропинки; они сбегались, разбегались, исчезали в сплошном переплетении ветвей или перед покрытыми сплошным слоем тончайшей резьбы дверьми; и ни единого человека в пределах видимости. Кое-где курились в выкопанных очагах маленькие костры, над одним даже висел котел с остро пахнущим варевом. Тьма, что произошло в этом странном городишке, если люди все побросали и умчались куда-то, а теперь собрались там толпой и азартно воют, словно конная охота, загоняющая зверя?

Тьма, Тьма и еще раз Тьма! Людей может расшевелить только охота – безразлично на кого. Как тускло устроен мир!

В следующий миг я увидел двоих стражников, одетых и вооруженных точно как я. Точнее, как тот парень, которого я раздел. Они торопливо шли туда, где осталась моя деревянная тюрьма. Увидев свору вулхов и меня с пикой в руке, оба замерли, нашаривая рукоятки мечей.

Вулхи напряглись перед атакой, но я не хотел посылать их на стальные клинки – в чем виноваты лесные обитатели? Я сам справлюсь со сталью! Нехотя вулхи уступили мне дорогу, а седой укоризненно взглянул на меня. Взглянул – но перечить не посмел.

И я сначала метнул пику в ближайшего стражника, а потом сжал обеими руками выдернутый из ножен меч.

Пику стражник играючи отбил, лязгнуло железо. И мы сшиблись, свирепо и отчаянно. Мне, понятно, отступать было некуда, а отчего эти двое дрались так, будто это их последний бой, я не знаю. Почему-то они то и дело с ненавистью глядели мне на шею, но я этого же сделать, понятно, не мог, а пощупать не оставалось времени.

Бой и впрямь оказался последним для них обоих. Но не для меня. Меч в моей руке плясал, как отблеск синего луча Меара, и нес скорую смерть противникам… Кстати, клинок оказался длиннее, чем я ожидал.

Когда окровавленные стражники успокоились на тропе, я опустил меч, мельком глянув на него. Меч как меч. Правда, он действительно стал длиннее. Чушь какая-то.

Сглотнув неприятный ком в горле, я провел ладонью по шее. Пальцы наткнулись на ошейник Лю-чародея. Ну конечно же, он по-прежнему был на мне. Странно, неужели из-за паршивого ошейника эти двое так всполошились?

Ответ, как всегда, оказался проще, чем я ожидал, я даже сплюнул с досады, что такая простая мысль сразу не пришла мне в голову. К стволу громадного тиса с гладким глянцево-черным стволом был прикован раб. Раб в ошейнике. Наверное, он много времени провел в неподвижности; голова беспомощно свешивалась набок, тело обмякло и висело на оковах и цепях, тянущихся к толстым, намертво вбитым в твердое дерево железным кольцам.

Вот оно что – стражники приняли меня за беглого раба. Точнее, за собирающегося удрать.

Озадаченный, я рубанул по цепям – скорее чтоб прикованный очнулся, чем в попытке освободить его. Но цепи вдруг со звоном лопнули, а меч глубоко вонзился в неподатливое дерево. Человек повис на одной руке. Я изумленно взглянул на клинок – на нем не нашлось ни одной зазубрины, ни одной царапины; матовое лезвие оставалось ровным и острым. Я для проверки перерубил и вторую цепь – так же легко, без всякого усилия.

Вот это меч! Присмотревшись внимательнее, я обомлел. Потому что старинную хадасскую заточку не спутаешь ни с чем.

У меня в руках было сущее сокровище – древний меч. Он стоил больше чем… чем… весь урожай многодревов за последние сто кругов. Нелепица – такой меч у простого стражника? Я растерялся.

Тем временем раб очнулся. Я освободил ему и ноги тоже, и он тяжело сел у ствола. Взгляд его слезящихся глаз обратился ко мне. Точнее, к ошейнику. Динна с тобой, гляди, ты-то не станешь бросаться на ошейник, у самого на шее похожий.

– Ты свободен, – сказал я негромко. – Можешь идти куда хочешь. Но прежде ответь на несколько вопросов, будь добр.

Голос раба был глух и слаб.

– Идти? Я не могу идти. Да и куда я пойду? Тут кругом стражники.

М-да. А ведь он прав. Что может одинокий беглый раб? Да еще такой изнуренный, как этот. Я – еще туда-сюда, но сей ходячий призрак…

– Что ты хотел узнать? – ворчливо спросил раб. Похоже, он был даже недоволен, что ему не позволили тихо и спокойно умереть.

– Во-первых, где я нахожусь?

– В Запретном городе.

Запретный город? Это еще что? О Запретной реке я слыхал. Болтают, будто стоит ее увидеть – и все. Считай, хана. Правда, другие болтают, стоит искупаться в ней… Словом, разное болтают. Одно только точно: лучше ее никогда не видеть, в этом все рассказчики сходятся. Тогда не пропадешь.

Стоп-стоп! Если у Запретной реки пропадают незадачливые путники, значит… Значит, это дело рук жителей Запретного города, это же яснее ясного. Джерх забирай, сколько еще загадок и неожиданностей готовят мне Дикие земли? Лю-чародей, Тьма на твою голову, мог бы и предупредить.

– А где река?

– На востоке. Чуть меньше дня пути.

Хм… Вчерашняя река – уж не Запретная ли? Жаль, я не запомнил переправы…

– Ладно, – сказал я. – Раз ты такой умник, может, подскажешь, как мне добраться до У-Наринны?

Вот тут взгляд раба обрел некое подобие твердости и даже любопытства.

– Каменный лес? А что ты собираешься там найти, в Каменном лесу?

– Вечную молодость, – проворчал я. – Какая, хрен, тебе разница?

Раб опустил взгляд и тяжело вздохнул.

– Я не знаю всей дороги. Знаю только, что отсюда нужно идти на запад, пока не достигнешь большого каньона. А там – ищи Дремлющий мост. За мостом, вроде, нужно сворачивать на юг. Если только это все правда.

– Замечательно, – я покачал головой. – Ты прекрасный проводник. Иди туда, не знаю куда…

– Почему? – раб с усилием пожал плечами. – На запад. Разве этого мало?

– Ладно, спасибо. Спрошу еще у кого-нибудь.

– Только не спеши ступать на Дремлющий мост, – посоветовал раб. – Сперва приглядись.

– Почему? – уточнил я, но собеседник снова пожал плечами.

– А вот этого я просто не знаю. Слухи.

Раб с опаской покосился на настороженных вулхов, что покорно стояли у меня за спиной.

Шум толпы вдруг разом притих, барабаны зарокотали с удвоенной силой. И я решил, что пора решать более насущные проблемы, как то: поиски Ветра и освобождение карсы.

– Тогда ответь еще, где здесь держат захваченных у реки коней?

Раб неопределенно махнул рукой:

– У арены.

Арены? Я наморщил лоб. Тут что, бои устраивают? Хм, так вот почему так ревет толпа! Это многое объясняет.

Я бесцеремонно показал освобожденному пленнику Запретного города спину и направился на голоса. Сначала я увидел Неспящую башню – деревянную, как и все в этом городе. Рядом с ней тянулась длинная живая коновязь – сплетенная из узловатых веток перегородка, опирающаяся на короткие толстые стволы. Коней было немного – с десяток, и найти среди них Ветра смог бы даже слепой.

– Подождите здесь, братья! – велел я вулхам. И голосом, и… впрочем, это мой секрет.

Жеребец почуял мое приближение и нетерпеливо затоптался на месте. Он был расседлан, заботливо протерт и, похоже, накормлен, потому что у коновязи виднелись кучки свежего навоза. Седло не пришлось даже искать – оно вместе со всей упряжью висело на специальном сучке.