Жаклин - Вентура Джеффри. Страница 11

Джеки имела привычку забегать в книжные магазины и проверять, как расходится ее книга. Если выяснялось, что старший продавец ее не читал, она делала ему подарок. «В конце концов, продавцы – небогатые люди. Я говорю ему: будьте моим гостем. И потом он с легкой душой рекомендует мою книгу покупателям».

Насколько Джеки и ее роман не жаловали критики, настолько же в ней души не чаяли продавцы. Но не все ее походы по магазинам оканчивались благополучно. Однажды в книжной секции чикагского универмага она обнаружила под прилавком стопку нераспроданных книг и ни одной – на витрине. Причина оказалась проста: продавцу «Долина кукол» оказалась не по вкусу. Джеки пришла в ярость и потребовала либо продавать «Долину», либо отказаться от нее. Он выбрал второе – себе в убыток. «Долина» пользовалась огромным спросом, но этот человек так и не смог преодолеть свое предубеждение.

Джеки ужасно огорчалась, когда «Долину» называли грязной книгой. Впрочем, те же критики, которые навешивали на нее этот ярлык, соглашались, что роман нельзя отнести к порнографической литературе, потому что в нем нет описания половых органов. Джеки даже упрекали за то, что она пользуется устаревшими выражениями типа «переспать». В романе клокочут страсти, но это не будоражит воображение. По мнению многих литературоведов, Джеки удалось соблюсти шаткий баланс между эротикой и порнографией. Ее герои упражняются во всех видах секса, но не на это в первую очередь обращаешь внимание.

Можно было заранее предугадать, как отнесутся к этому роману в ее родной Филадельфии. Подруги матери пришли в восторг от «Жозефины» и, должно быть, ожидали найти в «Долине кукол» чтение для детей. Едва оправившись от потрясения, мать задала вопрос: «Джеки, ты не могла бы сделать ее чуточку поприличнее?» Джеки с Ирвингом принялись втолковывать ей, что в шоу-бизнесе царят именно такие нравы. Потом они прочли миссис Сьюзен лекцию о господствующих тенденциях в современной реалистической литературе. После этого миссис Сьюзен грудью встала на защиту «Долины кукол». «Теперь все так пишут, – объясняла она знакомым. – И Генри Миллер, и Джеймс Джойс, и Теннесси Уильямс, и… Джеки. Если я ничего не путаю, даже Сартр употреблял в своих книгах слова на три буквы».

«Мама не читала ни Генри Миллера, ни Джеймса Джойса, – прокомментировала Джеки, – но решила, что я нахожусь в приличном обществе».

Помимо рекламной возни, Мэнсфилды продолжали трудиться на радио и телевидении. Джеки по-прежнему регулярно появлялась на телеэкране, неизменно элегантная и жизнерадостная. Она никогда не упускала случая упомянуть о своем романе. «Что бы там ни было на уме у интервьюера, – похвалялась она, – я непременно сведу разговор к моей книге».

Одна из ее приятельниц писала: «Не то чтобы Джеки была плохой собеседницей, но если вы хотели, чтобы она дослушала вас до конца, нужно было говорить без передышки».

Однажды ведущая рубрику светской хроники Дороти Мэннерс продемонстрировала Джеки подаренный ей собственноручный рисунок принцессы Грейс из Монако. «Недурно, – отозвалась Джеки. – Да, кстати: если бы ее высочество сбросила фунтов десять, она могла бы сыграть Анну в экранизации „Долины кукол“».

Вскоре после выхода ее романа «Одного раза недостаточно» Джеки довелось выступать в «Вечернем шоу» вслед за умопомрачительной старлеткой. Она не растерялась и обратилась к девушке: «Какая вы хорошенькая! Пожалуй, это тот самый тип женской красоты, который идеально подходит для роли Дженьюэри Уэйн в будущей экранной версии моей книги». Естественно, всеобщее внимание тотчас переключилось на Джеки.

В сентябре 1966 года журнал «Лайф» посвятил ей разворот. Это был именно тот уровень, о котором Джеки всегда мечтала. «Дело не в том, – откровенничала она с журналисткой Джейн Говард, – чтобы вовремя ввернуть эффектную фразу, которую затем подхватят критики, как в случае с Генри Джеймсом. Лично мне важнее показать человеческую судьбу, задеть читателя за живое. Черт с ними, с критиками! Я создаю живые человеческие характеры, чтобы люди могли сравнивать себя с ними. Писатель должен быть уверен в правильности своего взгляда на жизнь. У меня есть такая уверенность!»

Яркий пример того, как Жаклин Сьюзен умела заморочить собеседнику голову! Вам начинало казаться, будто она ответила на ваш вопрос, и вы не думали о том, что ведь можно делать и то, и другое одновременно: и «ввернуть эффектную фразу», и «задеть за живое». Джеки просто не давала вам прийти в себя и уж тем более – вставить слово. Она следовала правилу: нападение – лучший способ защиты.

Мэнсфилд тоже бросался в бой: «Как подумаешь обо всех этих ребятах с трубками во рту и костюмах из твида, которые годами высиживают, да так и не высидят Великий Американский Роман, а потом посмотришь на маленькую Джеки, которая не посещала колледж, а вот взяла и написала этот самый роман, – просто диву даешься. Вы не находите?»

Ну, разумеется… А поскольку оба они – и Джеки, и Ирвинг – были интеллигентными людьми, нет никаких сомнений в том, что их нападки на «твидовых ребят с трубками» были спровоцированы шквалом насмешек, который эти литераторы то и дело обрушивали на ее бедную голову. В общем, и целом, критики никогда не принимали всерьез ее творчество.

Как правило, Джеки упрекали за то, чего у нее не было, вместо того чтобы оценить по достоинству то, в чем она была сильна. Она часто цитировала Ницше: «Храните верность своему таланту!» Именно это она и делала, причем с неизменным успехом. Это бесило критиков.

«А мне ни холодно, ни жарко, – уверяла она Кена Перди из „Сатердей ивнинг пост“, – но лишь до тех пор, пока они не переходят на личности. Ведь кто такие критики? Это в основном люди, которые написали семь или восемь книг, и хорошо, если им удалось продать в общей сложности две тысячи экземпляров: не потому, что они бездари, а потому, что ориентируются на таких же, как они сами, интеллектуалов.

Они так ушли в себя, что утратили всякое представление о реальной действительности. Конечно, такой „серьезный“ писатель, вечно озабоченный тем, на какие шиши дать детям образование, закладывающий и перезакладывающий свое имущество, не может не испытывать ко мне ненависти. Нет, его мнение меня не волнует!»

К сентябрю, когда «Долина кукол» вышла в мягком переплете, эта книга уже двадцать одну неделю подряд возглавляла список бестселлеров. В том же месяце ее выпустили в Англии и за четыре дня продали 26 500 экземпляров. Британский издатель предложил купить у Джеки права на издание следующей книги. Она ответила, что он слишком торопит события. Тот настаивал. Джеки запальчиво заявила, что никакая сила не заставит ее вести переговоры на этой стадии. «А если, выйдя из дому в рождественское утро, вы обнаружите у подъезда новенький „роллс-ройс“ с вашим именем?» Джеки мгновенно среагировала: «Какого цвета?»

«Долина» была издана в тридцати странах мира, включая Францию, Германию, Испанию, Голландию, Израиль, Японию, Тайвань и Россию. В Токио она некоторое время тоже возглавляла десятку. Джеки совершила рекламное путешествие в Лондон, Манчестер, Бирмингем, Глазго и Париж. Лондонский «Спектейтор» писал: «„Долина кукол“ вызывает в памяти высказывание Честертона о том, что Бродвей был бы райским местом, если не уметь читать».

К февралю 1968 года «Долина» разошлась в количестве 360 000 экземпляров в твердой обложке по цене 5,95 доллара и 7 миллионов – в мягкой. В 1974 году она была занесена в Книгу рекордов Гиннесса. В общей сложности «Долина кукол» продержалась в абсолютных лидерах почти полтора года, побив все предшествующие рекорды.

Глава 9. ТВОРЧЕСКАЯ КУХНЯ: КАК «ПЕКУТСЯ» БЕСТСЕЛЛЕРЫ

Отвечая на вопрос голливудской журналистки Флорабель Мур о том, что побудило ее написать «Долину кукол», Джеки сказала: «Многие из нас, простых людей, убеждены, что гиганты шоу-бизнеса живут в каком-то сказочном мире. Мы завидуем тем, кого отметила судьба. И вот я решила, что пришло время покончить с иллюзиями. Ревность, зависть, вульгарность, злоба, камень за пазухой и отсутствие щепетильности имеют место и в их жизни, только в преувеличенном виде.