Точный расчет - Чайлд Ли. Страница 69

– Ты один? – поинтересовалась она.

Джек кивнул.

– А где она?

– Уже ушла.

– Из-за занятости или от недостатка ласки и внимания?

– Она пребывает в смятении, – пояснил Ричер. – То ей хочется, чтобы я превратился в Джо, то начинает меня обвинять в том, что брат погиб из-за меня.

– Она до сих пор любит его.

– Очевидно, ты права.

– А ведь прошло шесть лет с тех пор, как они расстались!

– И это нормально для женщины?

Нигли только пожала плечами:

– Ты меня об этом спрашиваешь? Впрочем, я знаю, что многие люди несут свой факел любви очень долгое время. Наверное, он был весьма достойным человеком.

– Я не слишком хорошо знал его, – заметил Джек.

– Так он погиб из-за тебя?

– Конечно, нет. Я в то время находился за тысячи миль от него. И мы не общались с ним уже лет семь. Я же тебе рассказывал об этом.

– Тогда чего она добивается?

– Она говорит, будто он становился безрассудным оттого, что сравнивал себя со мной.

– Это правда?

– Сомневаюсь.

– Но ты говорил, что впоследствии испытывал некоторое чувство вины. Помнишь, когда мы просматривали пленки с записями камер наблюдения?

– Мне помнится, что я говорил тебе о том, как сердился на него, но никакого чувства вины при этом не испытывал.

– Ну, это почти одно и то же. А почему ты должен чувствовать себя виноватым, если он погиб не из-за тебя?

– Ну вот, теперь еще ты будешь убеждать меня в том, что я каким-то образом причастен к его смерти!

– Я просто спрашиваю тебя: почему ты должен был бы испытывать чувство вины?

– Он вырос, ориентируясь на совсем иные ценности.

Джек замолчал и ушел в угол комнаты. Нигли последовала за ним. Он лег на кровать, раскинув руки, так, что ладони свисали по сторонам. Нигли устроилась в кресле, там, где совсем недавно сидела Фролих.

– Расскажи мне об этих ценностях, – попросила она.

– Он был крупным мужчиной, и одновременно прилежным и трудолюбивым, – начал Джек. – А в тех школах, куда он ходил, быть прилежным означало то же самое, как если бы он написал у себя на лбу «Дай мне по заднице». Кроме того, он совсем не был крутым парнем, хотя природа наградила его богатырской внешностью. Вот поэтому ему частенько попадало от других, причем с завидной регулярностью.

– И что же?

– Я был на два года моложе его, такой же здоровенный, но очень крутой и совсем не прилежный. Вот поэтому я стал приглядывать за ним. Это была братская преданность, а кроме того, мне просто нравилось драться. Мне исполнилось всего шесть, но я ввязывался в любые потасовки и многому научился. Например, тому, что очень важно показать свою готовность к драке. Только сделай вид, что сейчас ты бросишься на человека, и он, скорее всего, отступит. Правда, этот метод не всегда срабатывал. Первый год учебы в школе меня то и дело мутузили третьеклассники. Но это пошло мне на пользу, и я научился драться по-настоящему. Я стал просто бешеным. Это было что-то! Мы то и дело переезжали на новое место, и мои одноклассники стали очень быстро понимать, что с Джо лучше не связываться, иначе им немедленно начнет мстить психопат Джек.

– Похоже, ты в детстве был довольно миленьким мальчиком.

– Я рос в семье военного. В другом случае меня попросту отправили бы в исправительную школу.

– Значит, пока Джо подрастал, он всегда зависел от тебя, зная, что на брата можно положиться.

Ричер кивнул:

– Да, и это продолжалось, в общем, десять лет. Но мы становились старше, и положение изменилось. Все реже мне приходилось заступаться за него – правда, когда подобное все же случалось, я становился исключительно серьезным. Думаю, Джо и сам понимал это. Десять лет – достаточно большой срок, чтобы уяснить для себя кое-что. Мне кажется, он даже настроил себя так, что перестал бояться чего бы то ни было: он знал, что в случае чего ненормальный братец все равно за него заступится. Вот поэтому я и думаю, что Фролих, возможно, где-то и права. Он мог совершать опрометчивые поступки. Но не потому, что состязался с кем-то, а потому что в глубине души продолжал чувствовать, что может позволить себе это. И все из-за того, что я постоянно охранял его. И он привык, как привыкают к тому, что мама всегда его покормит, а армия предоставит жилье.

– Сколько ему было лет, когда он погиб?

– Тридцать восемь.

– Что ж, двадцать лет он жил самостоятельно, и у него было достаточно времени, чтобы приспособиться к жизни. Нам всем приходится приспосабливаться к ней.

– Разве? Иногда мне кажется, что я все еще веду себя как шестилетний ребенок, и потому многие до сих пор краем глаза посматривают на меня, как на самого настоящего психа.

– Кто же?

– Например, Фролих.

– Она тебе это говорила?

– Я постоянно ввожу ее в замешательство, это же ясно видно.

– Не забывай, что Секретная служба – организация гражданская. В лучшем случае, полувоенная. И в ней трудятся всего лишь гражданские лица.

Он улыбнулся, но промолчал.

– Итак, каков же будет приговор? – поинтересовалась Нигли. – Отныне ты будешь вешать на себя вину за убитого брата?

– Только самую малость, – кивнул Джек. – Но я сумею с этим справиться.

Она кивнула.

– Не сомневаюсь. Так и должно быть. Твоей вины в его гибели нет. Он ведь не ждал, что в последний момент, как по волшебству, откуда-то, как всегда, появится его младший брат.

– Можно задать тебе один вопрос? – поинтересовался Джек.

– О чем?

– О том, что еще мне сказала Фролих.

– Она удивляется, почему между мной и тобой нет романа, – тут же отозвалась Нигли.

– Ты на удивление сообразительна. А как ты догадалась, о чем я тебя спрошу?

– Я это сразу почувствовала, – кивнула Нигли. – Она была немного озабочена чем-то. Немного ревновала. Я даже ощутила холод в ее отношении ко мне. А потом мне стало все равно, и я попросту перестала обращать на нее внимание. Мы здесь занимаемся более серьезными делами.

– Это точно.

– А мы с тобой никогда даже не касались друг друга. Ты замечал это? Так что между нами не могло быть никакого физического контакта. Ты ни разу не похлопал меня по спине и даже не пожал мне руку.

Джек внимательно посмотрел на Нигли, словно вспоминал последние пятнадцать лет своей жизни.

– Разве все так и было? – изумился он. – А это хорошо или плохо?

– Хорошо, – кивнула Нигли. – Только не спрашивай, почему именно.

– Договорились.

– А у меня на то имеются собственные причины. И не надо интересоваться ими. Просто мне не нравится, когда до меня кто-то дотрагивается. И мне почему-то казалось, что ты тоже чувствуешь это. Я всегда ценила твое отношение ко мне. Кстати, это и есть одна из причин, почему ты мне всегда очень нравился.

Джек промолчал.

– Я могла бы стерпеть и то, что ты учился в исправительной школе.

– Тебя, скорее всего, отправили бы туда вместе со мной.

– И получилась бы отличная команда. Да мы и сейчас здорово сработались. Тебе было бы неплохо поехать со мной в Чикаго.

– Я люблю бродяжничать.

– Что ж, не буду настаивать. И вот еще что: в отношениях с Фролих вспоминай только ее положительные качества. Пусть она немного расслабится с тобой. Она очень симпатичная женщина, так что развлекайтесь. Вы отлично смотритесь вдвоем.

– Наверное, ты права.

Нигли поднялась с кресла и зевнула.

– У тебя все в порядке? – поинтересовался Джек.

Она кивнула.

– Все чудесно.

Затем она поцеловала кончики своих пальцев и сдула поцелуй в сторону Ричера, находившегося в шести футах от нее, после чего, не говоря ни слова, вышла из номера.

Джек сильно устал, но сейчас его подстегивало возбуждение. Кроме того, в номере было холодно, а постель оказалась неуютной, с какими-то бугорками, и он, как ни старался, не смог заснуть. Поэтому он снова надел брюки и рубашку, прошел к шкафу и достал из него коробку с вещами, когда-то принадлежавшими Джо. Впрочем, он и не надеялся найти внутри что-либо ценное или интересное. Скорее всего, в коробке хранилось какое-то барахло. Ни один здравомыслящий мужчина не стал бы оставлять дорогие ему вещи в доме подружки, с которой он намеревался в скором времени расстаться.