Подвиг - Тодоровский Валерий Петрович. Страница 5

— Летом — это ерунда, это каждый сможет, — небрежно сказал Игорь. — А в снегу, в палатке сможешь, как полярники?

— Зачем? Холодно же, — удивился Мишка.

Блоха три раза стукнул по деревянному подлокотнику дивана.

— Давай скажем, — обернулся к нему Игорь.

— А отец? — вполголоса ответил Блоха.

— А что отец? — услышал Мишка. — При чем тут мой отец?

— Ты знаешь, где он работает?

— В космическом институте. Там же, где и ваши.

— Твой отец работает в КГБ, — четко, как приговор, сказал Блоха.

— Ну и что?.. — растерялся Мишка. — Он… он в морском десанте воевал, понял? Вон кобура его и бинокль! У него три ордена, понял? Его потому и в охрану взяли!.. Эх, вы! Я вам свой штаб показал…

Блоха, Игорь и Соня переглянулись.

— Я считаю, можно сказать. А он может отказаться, — предложил Игорь.

— Я согласен, — сказал Блоха.

— А я против! — Соня враждебно глянула исподлобья на Мишку.

— Два голоса против одного, — подвел итог Блоха.

Соня подчеркнуто равнодушно пожала плечами и отвернулась.

— Только это тайна, — предупредил Блоха. — Никому ни слова… Убегать просто так из дома — это глупо. Это не подвиг… В общем, мы — Соня, Игорь и я — проводим испытания. Способен ли каждый из нас на подвиг, если понадобится…

— Да какие подвиги! — махнул рукой Мишка. — Я уже думал. Поздно родились: война кончилась, Север кончился, в космос как на работу летают…

— У каждого времени свои подвиги, — сказал Блоха. — И никто не знает, что потребуется от нас. Важно быть ко всему готовым. Хочешь вступить в нашу группу?

— Конечно! А я-то думал, что вы… — удивился Мишка.

— А мы думали, что ты… — язвительно ответила Соня.

Игорь тем временем пересек Антарктиду и незаметно перевел бинокль на Соню, разглядывая крупно ее брови, глаза, сережку в пушистой мочке уха, губы…

— Ты верующая, что ли? — вдруг удивленно спросил он, опустив бинокль.

Соня задумчиво водила по губам серебряным крестиком. Она вспыхнула и быстро заправила крестик за кружевной воротничок.

— Просто… бабка подарила… — Она исподлобья стрельнула глазами на Блоху. Тот, умолкнув на полуслове, растерянно улыбаясь, смотрел на нее.

Тогда Соня подняла голову и открыто, с вызовом посмотрела ему в глаза.

Ровно в девять часов, когда в гостиной послышались позывные программы «Время», Игорь погасил лампу, отдернул штору и трижды посигналил фонариком.

Окно Блохи было темно, но ответного сигнала не было. Он помигал Соне и тоже не дождался ответа.

На первом этаже в доме напротив тускло загорелся и погас огонек. Мишка тряс допотопный плоский фонарик, но ржавый включатель безнадежно заело. Игорь мигнул ему и снова тоскливо уставился в темное Сонино окно…

Соня и Женька целовались в тесной каморке лифта. Как только кабина останавливалась. Блоха не глядя нажимал на кнопку, и лифт снова полз наверх или проваливался вниз.

Соня чуть отстранилась и потерла поцарапанный Женькиной оправой висок. Блоха виновато снял очки и сунул в карман.

— А ты думал — кто? — спросила она.

— Федотова, — признался Блоха.

Соня закатила глаза и беззвучно захохотала.

— Тебе эта корова нравится?

— Да нет… А ты видела, как я искал?

— Конечно. Так смешно… А почему ты ни разу на меня не посмотрел?

— Не знаю… А почему ты сама не сказала?

— Испытание, — усмехнулась Соня. Она посмотрела на часы. — Полдесятого. Мать с ума сойдет…

Блоха снова потянулся к ней, но Соня отвела губы.

— Подожди. Ты ничего не хочешь мне сказать?

Блоха стоял напротив и молчал. Лифт остановился наверху. Соня испытующе смотрела на него.

— Значит, ничего? — она положила палец на кнопку шестого этажа.

— Я… — начал Блоха и снова умолк.

Соня решительно нажала кнопку. Оба глянули вверх, на табло, где стремительно бежал по номерам этажей сигнальный огонек. Двери распахнулись.

— Через пять минут выходи на связь! — успел выпалить Блоха.

Он шмыгнул сквозь толпу разъяренных жильцов, собравшихся у лифта на первом этаже, пробежал через темный двор. Закрылся в комнате, взял фонарик.

«Я тебя люблю», — просигналил он.

Соня улыбалась в темноте. Потом коротко мигнула в ответ:

«Повторите, сигнал неразборчив».

«Ятебялюблю, ятебялюблю, ятебялюблю»…

«Я тебя тоже», — наконец ответила Соня.

Игорь понуро сидел в темной комнате, глядя на мигающие фонарики в их окнах. Потом встал и задернул штору.

Хлопнула входная дверь. Соня радостно выбежала навстречу матери.

Инна Михайловна молча стянула с головы платок и, волоча его по полу в опущенной руке, ушла в свою комнату. Соня вошла следом. Мать сидела на корточках у стены.

— Что случилось, мам? — Соня присела рядом и заглянула ей в лицо.

— Он меня бросил, — бесцветно сказала Инна Михайловна.

— Кто? Филипп? Ну и что? Подумаешь! Пусть ему будет хуже!

— Ты не понимаешь… Он меня бросил. Меня первый раз в жизни бросил мужчина… Я стала старой и толстой…

— Ты самая красивая! Ты такая красивая, что молодым и не снилось! На тебя даже наши мальчики смотрят!

— Спасибо. Утешила, — усмехнулась Инна Михайловна.

— Зато есть повод начать новую жизнь! — Соня вскочила и деловито огляделась. — Давай поменяем обстановку, чтобы все было другое!

— Когда я рассталась с Константином, мы перетащили шкаф в твою комнату, — вяло сказала мать. — Ты предлагаешь перетащить его обратно?

— Нет! Давай… давай сломаем вот эту стену! — вдруг выпалила Соня. — И у нас не будет тесной кухни, а будет большая гостиная, будет просторно и много света!..

Повязав на голову косынки, они деловито встали около голой стены — Инна Михайловна с тяжеленной кувалдой, Соня с молотком. Мать размахнулась и с ненавистью изо всех сил ударила кувалдой по центру стены. Соня тут же добавила молотком. Куски гипсолита повалились на пол, посыпалась с потолка штукатурка, закачалась люстра.

— И пусть этот Филипп кусает себе локти!.. — азартно кричала Соня, пока мать замахивалась. — А у нас будет новая гостиная!.. А он приползет на коленках и будет спать на нашем коврике под дверью!.. А мы ему не откроем!..

Соседи трезвонили и колотили кулаками в дверь, стучали швабрами в пол и потолок, а мать и дочь самозабвенно крушили стену в клубах белой пыли.

— А потом он бросится с двенадцатого этажа и разобьется в лепешку… А мы даже не посмотрим вниз!.. Потому что будем пить чай в нашей гостиной!..

Потом они сидели рядом, засыпанные с ног до головы белой пылью, около горы обломков, изумленно оглядываясь то в комнату, то на открывшуюся кухню.

— Зачем мы это сделали? — спросила Инна Михайловна.

— А мне нравится, — ответила Соня.

— Да, но получается, что теперь я буду жить на кухне.

Они посмотрели друг на друга и захохотали.

Утром Блоха собирал учебники в портфель, прислушиваясь к голосу матери за стеной.

— Тринадцать лет!.. Тринадцать лет я, как дура, терпела, ждала чего-то!.. Думала, в новом доме по-новому будет!.. Советская власть ему мешает!.. Брежнев виноват, что у меня колготок целых нет! А Богуславский любой властью доволен! Потому что он вкалывает, а ты болтаешь! А знаешь, я ему благодарна! Я пойду и ему спасибо скажу. Если бы он тебя не уволил, не выкинул, как шелудивого пса, я бы и дальше терпела, ждала неизвестно чего!.. А знаешь, что я скажу, — не будет для тебя хорошей власти! Ты при любой власти будешь лишний, потому что ты — неудачник! Все вы неудачники, поэтому и сидите, как тараканы, на кухне и злобитесь на весь свет!

— А ты — мещанка! — жалко крикнул Блохин.

Блоха с портфелем тихо выскользнул из комнаты и стал торопливо надевать ботинки.

— А для тебя весь свет — мещане, один ты — свет в окошке! Да! Я мещанка! Я один раз живу и хочу жить, как люди живут! И хочу спасти от тебя сына! — она заметила Женьку в прихожей. — Женя, собирайся!.. Вот объясни мне по-человечески, — опять подступила она к мужу, — зачем ты подписывал это письмо? Солженицын для тебя дороже, чем жена, чем сын? Чего ты добился? Его все равно выслали, он теперь за границей живет припеваючи и над тобой, дураком, смеется, а ты будешь теперь метлой махать — и то если метлу доверят! Что? Молчишь? И правильно делаешь, потому что сказать нечего!.. Все, слава богу, кончились мои мучения! На развод сама подам! От тебя и тут толку не добьешься!