Брусилов - Семанов Сергей Николаевич. Страница 32

Еще 22 сентября (5 октября) австро-венгерские войска перешли в наступление, стремясь спасти осажденную крепость. Передовые части русских, находящиеся на реке Дунаец, стали отходить. Думать о продолжении штурма Перемышля не приходилось, и Брусилов отдал приказ о прекращении блокады.

Сложность положения Брусилова состояла и в том, что северный фланг 8-й армии не был достаточно обеспечен: 3-я армия с разрешения командования фронта и вопреки мнению Брусилова была отведена на правый берег Сана. Брусилову приходилось надеяться только на свои силы, так как его многочисленные обращения к начальству о выделении подкреплений оставались без внимания. Более того, генерал Иванов распорядился начать эвакуацию Львова, дав тем самым понять, что не надеется на стойкость 11-й и 8-й армий.

О своих ощущениях в тот период Брусилов писал: «Должен признать, что я до настоящего времени не могу никак понять такое странное, ничем не объяснимое отношение к моей армии, которое могло иметь крайне тяжелые и печальные последствия не только для нее, но и для всего Юго-Западного фронта. Мне и до сего дня не удалось узнать, какие соображения в данном случае руководили генералом Ивановым и бывшим тогда его начальником штаба генералом Алексеевым. В войсках моих ходили чрезвычайно тяжелые пересуды. Мне передавали, что в штабе Юзфронта было обычно выражение: «Брусилов выкрутится», или: «Пусть выкручивается». Это, конечно, сплетня, но характерная сплетня, и не следовало шутить с народным негодованием, давая повод к таким сплетням. Ведь масса солдатская прислушивалась к этим разговорам и добавляла от себя: «Конечно, генерал выкрутится, да только нашей кровью и костями…»

Да, русским солдатам приходилось платить дорогую цену за бездарность и неподготовленность высшего командования армии, среди которого такие генералы, как Брусилов, составляли единичные исключения, да к тому же третировались как «выскочки».

Противник атаковал войска Брусилова превосходящими силами с фронта, одновременно обходя его левый фланг. Одна из второочередных дивизий, недостаточно обученная и имевшая некомплект офицеров, покинула свои позиции, и командарму пришлось изыскивать способы восстановления фронта. Прорыв удалось ликвидировать.

Тяжело приходилось левофланговому 24-му корпусу генерала Цурикова, но, действуя решительно и главным образом наступательно, удалось избегнуть охвата левого фланга армии. Использовав все ресурсы, быстро перебросив их, Брусилову удалось также парировать удар противника на Львов через Миколаев.

В октябрьских боях, как и, увы, всегда впредь, на положении русских войск тяжело сказывалось превосходство противника в тяжелой артиллерии. 17 октября Брусилов доносил по начальству: «Наличного числа тяжелых орудий, имеющихся в распоряжении армии, недостаточно для сколько-нибудь успешной борьбы с многочисленной крепостной артиллерией, вооруженной современными орудиями более крупного калибра. В настоящее время боевые действия на фронте армии приняли позиционный характер; противник настолько усилил свои укрепления и окопы, что успешная работа против них не под силу нашим легким полевым орудиям и гаубицам; кроме того, на всем фронте расположения австрийцев имеется значительное число тяжелых полевых орудий, а в последние дни появились орудия 8-дюймового калибра, безнаказанно расстреливающие наши войска и укрепления». Но командование фронта ничем не могло помочь, тяжелой артиллерии не было. И здесь русские солдаты должны были расплачиваться за непредусмотрительность военного руководства империи. Ответ Иванова на цитированный только что рапорт Брусилова звучит издевательством: при отражения противника генерал советовал подчиненному «развивать хорошо управляемый усиленный ружейный огонь»!

8-я армия все же устояла южнее Перемышля. 3-я армия вновь, хотя и с трудом, перешла на левый берег Сана, и это немедленно облегчило положение войск Брусилова. В конце октября летчики стали наблюдать во вражеском тылу огромные обозы, тянувшиеся на запад, прочь от фронта. Тогда Брусилов приказал немедленно атаковать врага, чтобы не дать ему спокойно отойти. 23 октября преследование началось и шло очень успешно. Вновь солдаты Брусилова захватили пленных и трофеи, австро-венгерские войска вновь были отброшены за реку Сан.

Но сражение нелегко далось и русским солдатам. Брусилов не мог не видеть, что состав армии, как рядовой, так и офицерский, резко изменился. «Это сражение под Перемышлем, — писал он, — беспрерывно длившееся в течение месяца, было последнее, о котором я мог сказать, что в нем участвовала регулярная обученная армия, подготовленная в мирное время. За три с лишним месяца с начала кампании большинство кадровых офицеров и солдат выбыло из строя, и оставались лишь небольшие кадры, которые приходилось спешно пополнять отвратительно обученными людьми, прибывшими из запасных полков и батальонов. Офицерский же состав приходилось пополнять вновь произведенными прапорщиками, тоже недостаточно обученными. С этого времени регулярный характер войск был утрачен и наша армия стала все больше и больше походить на плохо обученное милиционное войско. Унтер-офицерский вопрос стал чрезвычайно острым, и пришлось восстановить учебные команды, дабы спешным порядком хоть как-нибудь подготовлять унтер-офицеров, которые, конечно, не могли заменить старых, хорошо обученных».

С подобной проблемой сталкивались в большей или меньшей степени все воевавшие армии. Впоследствии отмечалось, что Германии удалось сохранять и возобновлять унтер-офицерский состав с бoльшим эффектом. Однако и в России, несмотря на спешку и организационные неполадки, унтер-офицеров готовили не так уж плохо. Каждому известны такие советские полководцы, как Г. К. Жуков и К. К. Рокоссовский, а они получили начальное военное образование именно в учебных командах в годы первой мировой войны и сохранили об этих командах воспоминания как об очень серьезных школах. Другое дело, что существовавшая в русской армии пропасть между офицерами и нижними чинами делала почти невозможным для талантливых людей из народа продвижение по служебной лестнице.

Не так уж плохо обучали и офицеров, вспомним хотя бы А. М. Василевского и Л. А. Говорова, окончивших училище в те же годы. Но, конечно, вполне можно согласиться с горькими словами Брусилова: «Многие из этих скороспелых офицеров, унтер-офицеров и рядовых впоследствии сделались опытными воинами, и каждый в своем кругу действий отлично выполнял свои обязанности, но сколько излишних потерь, неудач и беспорядка произошло вследствие того, что пополнения приходили к нам в безобразно плохом виде!»

Русская армия наступала. В Варшавско-Ивангородской операции сентября — ноября 1914 года австро-германские войска вновь потерпели неудачу. Стойкая оборона и умелые действия Галицийской группы под командованием Брусилова немало способствовали успеху русских войск в Польше. Теперь русское командование замыслило не более и не менее, как вторжение в Германию — в Силезию. Войскам Юго-Западного фронта следовало придерживаться наступательных действий, чтобы обеспечить основную операцию с юга.

Через Сан армия Брусилова перешла сравнительно легко. Австро-венгерские войска, не сопротивляясь упорно, отходили на запад, стремясь прикрыть карпатские перевалы и воспрепятствовать проникновению русских на Венгерскую равнину. К 7 ноября левофланговый 24-й корпус все же сумел сбить врага с главного хребта. Заманчивая перспектива открывалась перед 8-й армией.

Но 8 ноября Брусилов получил директиву главкоюза главнокомандующего Юго-Западного фронта), в которой 8-й армии предлагалось, оставив в Карпатах заслоны, главные силы как можно быстрее перебросить к Кракову, чтобы прикрывать левый фланг действовавшей там 3-й армии. Эта директива вызвала резонные возражения командарма-8: он предполагал, что, как только его войска повернут к Кракову, противник спустится с Карпат, собьет заслоны и выйдет в тыл армии. Но дисциплина прежде всего, и 9 ноября Брусилов отдал предварительный приказ в развитие директивы главнокомандующего фронта. Одновременно он направил Н. И. Иванову просьбу разрешить ему довести до конца операцию в Карпатах. «Немедленное выполнение указанной директивы с выводом частей из боя, не закончив начатой успешной атаки, — аргументировал Брусилов, — считаю опасным для нас, так как противник, оправившись и перейдя в наступление, может еще больше задержать предстоящий марш».