На южном фронте без перемен - Яковенко Павел Владимирович. Страница 21

Глава 17

— Да так оно и было! Перемахнули через пост, и помчались в Первомайский. Наши на посту только рты разинули.

— А чего не стреляли?

— А зачем? Приказа не было. Все опешили. Никто не ожидал… Ну, это все не важно. Самое смешное, что через десять минут эта же самая машина снова вернулась.

— И снова промчалась?

— Нет, на этот раз не фига! Перегородили дорогу БРДМ и остановили.

— И кто там?

— Два офицера и водитель. У одного один глаз дергается, а другого — другой. Искали свою часть, а заехали в Первомайский.

— И что там было? В Первомайском?

— Говорят, ничего. Проехали одну улицу, потом сами сообразили, куда они заехали. Развернулись на перекрестке, и по газам. Рвали так, что думали — перевернутся. Никого не заметили.

Я слушал рассказ со все возрастающим изумлением. Никаких сомнений, это они говорят о той самой машине, которая встретилась мне в первую ночь у Первомайского!

— Они случайно ни гранатометный взвод искали? — спросил я у рассказчика.

— Не знаю я, — ответил он. — Не говорили… А ты с чего взял?

Я рассказал о ночной встрече.

— Ну, похоже, что они, — неопределенно высказался контрактник Эдик, (именно он рассказывал нам эту веселую историю).

— Надо же! — продолжил я, — оказывается наши части уже были в Первомайском, но мало кто об этом знает.

Я сказал в пустоту, этот случай уже никого не интересовал. Пришел прапорщик Изам с новой бутылкой, и все засуетились, протягивая тару.

Для меня это была уже вторая стопка. Собравшиеся у костра папоротники и ваучеры заговорили на своих родных языках, и я понял, что больше мне делать здесь нечего. Я встал, и отправился к Зариффулину. Давно у него не был, а землянка Волкова и Дынина мне уже, признаться, несколько осточертела.

По дороге я заглянул в «Урал», где сваленная в кучу, хранилась наша связь — мотки провода, телефонные аппараты, и одна рация. Все это добро принес и загрузил Гарри, а вот присматривал за всем этим я сам.

Когда мы еще оборудовали позицию, Донецков приходил с идеей провести связь между мной и Зариффулиным. К счастью, мы вовремя сообразили, что провод придется тащить через шоссе, и что там с ним вскоре случиться, долго гадать не надо. В общем, капитан просто тихо куда-то ушел, и больше у меня не появлялся. А вскоре после этого Рустам и попросил меня присмотреть за имуществом — все-таки за него надо отчитываться! «Учет и контроль! Контроль и учет!» — как говорил когда-то товарищ Ленин.

Я перешел дорогу, и первым, кто мне встретился, был рядовой Калиев, ожесточенно ломающий ящик из-под снарядов на дрова. Он был так увлечен своей работой, что не обратил на меня никакого внимания. Да и почему, собственно говоря, он должен обращать на меня особое внимание? Тут постоянно появляются товарищи с большими звездами, а уж на таких как я, (у которых знаки различия предусмотрительно сняты), и внимания обращать нечего — до того нас много.

Я прошел дальше и осмотрелся. Ничего необычного здесь не было. Так же, как у всех, горели костры, над ними закипали котелки с водой, кто-то что-то шил, кто-то валялся в бесчувствии на ящиках, или прямо на земле, а кто-то шнырял туда — сюда по землянкам.

Однако я немного ошибся. Кое-что меня удивило. Землянки были совсем не такие как у нас с Волковым. Над поверхностью ничего не возвышалось, а входом служила самая настоящая дыра.

Я выловил пробегавшего мимо Узунова.

— Слушай, сержант, — спросил я. — А как вы себе землянки устроили?

— Очень просто, — ответил он. — Вырыли ямы, сделали ступеньки с одной стороны, сверху закрыли все отломанными крышками от ящиков, и насыпали на них земли.

Я отпустил Узунова, и он тут же ускакал по своим делам. Я же подошел к одной из землянок поближе. Оттуда явно слышались чьи-то голоса. Мне пришло в голову спуститься, и посмотреть на жизнь подчиненных изнутри.

При моем появлении бойцы нестройно поздоровались, и выжидательно замолкли.

— Я просто пришел на ваш быт посмотреть, так сказать, — поспешно объяснился я. — Так что занимайтесь своими делами.

— Мы печку растапливаем, — сообщил мне Серегин. — Что-то сегодня плохо получается, доски сырые что ли?

Я увидел не сразу замеченную мною металлическую конструкцию, в которой весомую часть занимали пустые цинки из-под патронов. Я не специалист в буржуйках, поэтому ничего посоветовать бойцам не смог. Да они не очень-то и интересовались моим мнением, предпочитая, по примеру северокорейцев, рассчитывать только на собственные силы.

Тут я сделал глупость. Я остался в землянке, наблюдая за работой мастеров — печников. В течение десяти минут они пыхтели, матерились, и ковырялись в печке. Внезапно все восторженно закряхтели — дрова загорелись. Я пододвинулся поближе. Однако вскоре начал ощущать смрад.

— Воины, — внезапно меня осенило, — а куда же у вас дым идет?

— А вон, — меланхолично ответил мне Серегин, — через вход в землянку выходит.

— Так вы «по-черному» топите?

— Да, — утвердительно кивнул он.

Не дожидаясь, пока смрад заполнит все помещение, я кинулся наружу. До чего же чудесно дышать свежим воздухом!

Однако вслед за мной не вышел никто.

«Вот контингент!» — подумал я. — «Наверное, одни токсикоманы. Что им этот дым? Так, ерунда. Они и покруче вещи нюхали».

В этот момент меня увидел Рустам:

— Паша, давай строй своих и дуйте на ПХД! Там еще машина со снарядами пришла.

Не знаю, из каких таких запасов извлекли эти снаряды, но выглядели они довольно старыми. Больше всего меня добивало, что на некоторых из них я не мог выкрутить заглушки, чтобы вкрутить взрыватели. Из всего инструмента у меня были только плоскогубцы. Как сказал мне комбат, для выкручивания заглушек нужен специальный ключ. Этот ключ входит в состав ЗИП. А ЗИПов у нас не было. Нам даже банник пришлось клянчить, если помните.

И как я не старался, но десяток снарядов так и остался не снаряженным. Меня это нервировало. Я решил, что при первой же возможности выстрелю ими даже и без взрывателей. Ну а что мне с ними еще делать? Солить что ли?

— Когда же штурм? Когда же штурм? — каждый день ныл Волков.

Он издергался. И немудрено. Штурм назначали уже три раза. И три раза откладывали. Мои бойцы просто перестали обращать внимание на приказы о подготовке. И немудрено, первый раз — трагедия, второй раз — комедия, а что тогда говорить о третьем? Если много раз впустую кричать «Волки! Волки!», то кто потом тебе поверит?

Глава 18

Несколько последних дней стояла теплая погода. Все-таки хорошо, что это относительно теплый Дагестан, а не «солнечный» Магадан. Хоть и январь, но погода почти плюсовая.

Тот канал, из которого мы брали воду, так и не замерз. Вообще-то, он был довольно широким, как маленькая речка. Честно — честно, у меня дома самая настоящая река в иных местах или мельче, или уже чем этот канал. Иногда я просто приходил сюда, чтобы посидеть на берегу и посмотреть на бегущую воду.

Сегодня утром причина моего нахождения у канала была много прозаичнее — я пришел умыться и почистить зубы.

Последний раз я был у зубного лет в пятнадцать, что составляло мою тайную гордость. И, кроме того, как-то очень не хотелось, чтобы к постоянно ноющим коленям добавилась еще и зубная боль.

Пока я тщательно чистил зубы, один из подошедших омоновцев быстро разделся до трусов и прыгнул в воду. И долго, (до отвисания челюстей у почтенной публики), плавал. Это вам не моржи, которые сиганут в прорубь и тут же назад. Нет! Здоровый этот парень плавал как на пляже. А когда, наконец, вылез, начал бегать вдоль берега, подпрыгивая, вытрясая из ушей воду, отфыркиваясь и довольно улыбаясь.

На наших бойцов, которые кутались и дрожали, этот подвиг оказал ошеломляющее впечатление. По большей части они впали в ступор.

«Рахиты вы мои, рахиты!» — покачав головой, подумал я. Потом мне в голову пришла мысль, что и я ничуть не лучше этих рахитов. Все удовольствие от чистки зубов и умывания пропало. Потом мне пришло в голову, что если бы все это сейчас видел лейтенант Бандера, то уж он-то, в пику омоновцам, заставил бы свой взвод раздеться и строем сигать в канал. С него бы сталось!