Дурная привычка (СИ) - Торубаров Павел. Страница 124

Мы не стали разводить огонь. И не стали прятаться от проливного дождя, от которого не спасала дырявая крыша. Нас больше волновала защита от ветра, ревущего за стеной. А такую возможность старый дом нам давал. Если он не обвалился до сих пор, то, скорее всего, переживет и этот ураган. Ветер завывал, глуша все остальные звуки, но мне казалось, что в голос ветра вплетаются и другие звуки — заунывная песня чернобыльца, пронзительный крик псевдоплоти, рев кровососа.

Ночь мы разбили на два дежурства. Первым выпало нести вахту мне. Леха тут же поставил «Абакан», пристроив его так, чтобы вода не попадала на оружие, свернулся калачиком в углу, и уснул — мгновенно и крепко, как большая кошка. Я походил немного по комнате, потом присел возле стены, выходившей на улицу, и принялся изучать карту в своем ПДА, закрывая экран от капель дождя ладонью. Так, вот поселок Кошаровка и несколько параллельных дорог идущих с севера на юг через него. Увеличивая старый спутниковый снимок, я даже смог рассмотреть дом, в котором мы коротали ночь. Вот протока, до нее, если кратчайшим маршрутом, ровно километр. Если же идти в сторону реки, точно на восток, то придется пересечь обширную пустошь, покрытую чахлыми деревцами и невысоким кустарником. Кстати, если двигаться по дороге на юг, то километра через два можно увидеть тепличный комплекс, бывшую гордость городского хозяйства Припяти. Я решил, что в сложившейся ситуации оптимальным являлся маршрут, предложенной Лехой — по протоке до реки, бережком и войти в Припять с северо-востока. Я еще раз посмотрел на карту и сместил изображение, выводя на экран участок города, где мы должны были очутиться. Проделав это, я чуть не присвистнул от понимания того, куда мы упремся. Получалось, что нам, если не лезть на мосты, надо пройти до места, где очередная протока впадает в реку, форсировать узкое устье и южным берегом протоки дойти до города, оставляя слева (то есть на юге) еще одну пустошь, занимающую большой полуостров севернее городского причала. Тогда мы выйдем точно на угол проспекта Строителей и Набережной. Нет, я даже потряс головой, улица называлась не Набережная, та чуть дальше. А названия этой я не помнил. Не важно! Важно другое: если мы будем двигаться дальше к «Юпитеру», то обязательно пройдем мимо стадиона. Да, судьба, наверное… Никуда не деться.

Теперь я разглядывал карту при меньшем увеличении. На экране ПДА отражалась Припять и кусок ЧАЭС. Взгляд мой замер, потому что я увидел то, что, наверное, раньше не видел никто. Или, по крайней мере, не придавал этому значения. Город был построен в форме треугольника, вершина которого почти точно указывала на градообразующее предприятие. Почти… Будто наконечник невиданных размеров стрелы собирался поразить мишень, но пролетал мимо! Архитектор, строивший город энергетиков, составляя план застройки, преследовал, вероятно, цель: сделать так, чтобы все дороги Припяти вели на ЧАЭС. Дескать, как ни крутись, а все равно упрешься в мощь СССР! Вернее — проскочишь мимо нее! И, глядя на эту гигантскую картину, уместившуюся на экране моего ПДА, я понял, что «Монолиту» не нужен город Припять как таковой: сектанты не смогут его эффективно оборонять. Все их засады будут сосредоточены в южной части города, в перевернутой трапеции, ограниченной улицами Леси Украинки, Курчатова и Дружбы Народов, так как к Станции другого пути просто не нет. Я не знал, но чувствовал, что Зона перекрыла все дороги к ЧАЭС имени Ленина, кроме одной — проспекта Ленина, рассекавшего гипотетическою трапецию на две равные части. А стрелки на крыше радиозавода — не больше чем сторожевая вышка, предупреждавшая основные силы «Монолита» о приближении потенциально опасных гостей. Точно так. Они даже не смотрят в сторону города, ибо ничего интересного там произойти не может. Если какой сталкер и попробует прорваться к ЧАЭС, то он, скорее всего, пойдет по северной кромке покрытия «Выжигателя», что неминуемо выведет его мимо станции Янов к улице Леси Украинки — юго-западной границе трапеции. И тогда ходока будут расстреливать с двух сторон — из Припяти и с территории радиозавода. А северные районы города, голову даю на отсечение, «Монолит» не контролирует, и не интересуется ими. Если кто туда забредет, то пусть ходит, пока на мутанта не нарвется, или на аномалию. К Станции ему не пройти все равно.

Я не знал, чем подтвердить свою правоту, но я был уверен, что все обстоит именно так. В Зоне, скажете вы, нельзя быть уверенным ни в чем, кроме одного: Она тебя все равно обманет. Соглашусь… Но то, что я почувствовал, увидев через десятилетия задумку неизвестного Архитектора, подшлифованную Зоной, невозможно описать словами, кроме уже сказанных: «я уверен!»

Я собрался растолкать Леху и поделиться с ним своими соображениями, как мое внимание привлек новый звук, доносившийся снаружи сквозь грохот урагана: кто-то пинал ногами жестяную банку, а та, в ответ, обиженно дребезжала, подпрыгивая на камнях.

Я выглянул из окна на улицу, но сквозь плотную занавесь воды, падающей с неба, ничего не увидел. Не помогли ни ПНВ, ни тепловизор. Однако, звук приближался. Я подобрался и приготовился стрелять, при необходимости. Через несколько секунд сквозь струи дождя на поломанный асфальт перед домом вылетела старая смятая трехлитровая жестянка из-под масляной краски и весело запрыгала по лужам. А еще через секунду за ней шагнул зомби. Это было необычно: мертвяки предпочитают в холодную погоду сидеть в укрытии, а этот, смотри-ка, гулял! Я не стал стрелять: зомби в нашу сторону даже не смотрел. Он деловито доплелся до банки и наподдал по ней ногой. Вернее, попытался. Удалось это не сразу. Две или три попытки пнуть импровизированный мяч зомби провалил: промахиваясь по банке, он терял равновесие и начинал размахивать руками, пытаясь устоять на ногах. Наконец, ему удалось попасть по жестянке, и та отлетела вниз по дороге. Новоявленный футболист радостно заухал и пошел догонять свою игрушку, растворившись в темноте. Теперь только звуки пинаемой банки напоминали о необычной картине, которую мне довелось увидеть. Вскоре за шумом дождя пропало и дребезжание жестянки.

Я отошел от разбитого окна и присел у стены, где меньше капало. Дождь не собирался заканчиваться или утихать. В доме, особенно в отлогих местах было полно воды, но меня это не заботило — костюм, купленный у Воронина, честно отрабатывал свою цену. Однако, лужи не интересовали меня еще по одной причине: на меня напала странная апатия и полное безразличие ко всему, что не имеет отношения к моей цели. Я сидел у стены и думал только о том, как мы пойдем через Припять, на каждом шагу встречаясь с тяжелым прошлым, как мы достигнем завода, как спустимся в подземелья. До этого момента я довольно отчетливо представлял наш маршрут, будто во мне открылся дар предвиденья. А что произойдет после того, как мы спустимся в подземелья, для меня было прикрыто плотной шторой. Плотнее, чем дождь за стеной. Когда наступило время лехиного дежурства, я растолкал напарника и рассказал ему о странном видении. Ледокол только пожал плечами в ответ. Я улегся в облюбованном «Долговцем» углу и уснул.

Я думал, что во сне вновь встречусь с Охотником и задам ему несколько вопросов, появившихся у меня недавно. Но учитель не пришел, наверное, решив, что мне самому надо найти ответы. Или я просто так измотался за этот рейд, что спал без сновидений.

Наступило утро, меня разбудил Ледокол. Дождь за стеной все не прекращался, но стало светлее. Теперь можно было, хоть и с трудом, рассмотреть, что происходит на другой стороне улицы. По проезжей части, когда-то ровной, а ныне изломанной катаклизмами, чахлыми деревцами и травой, потоками бежала дождевая вода, неся в себе мусор, поломанные ветки и комья грязи, смытые где-то выше по течению. Выходить из дома в такую погоду было бы полнейшим безумием, если бы мы не находились в Зоне, где каждый день — безумие. Мы решили рискнуть, надеясь, что ливень даст нам некоторую фору пред мутантами и снайперами «Монолита».

Как только мы покинули гостеприимные стены разрушенного жилища, дождь, будто ожидая этого, пошел на убыль. Пока мы перебирались на другую сторону поселка, он прекратился совсем. Осталась только мелкая водяная пыль, висевшая в воздухе. Идти, правда, от этого легче не стало: холодный ветер все так же задувал, пригибая к земле деревья и нас. Зато, теперь можно было четко видеть почти все аномалии, во влажном воздухе и на мокром грунте проявившие себя во всей красе. Особенно привлекательными выглядели «Электры», расцветающие сиреневыми молниями при каждом порыве ветра, и «Воронки», рисующие маленькие водяные смерчи на земле.