Тайные знаки - Сашнева Александра. Страница 54

— Как ты смотришь на то, чтобы через часок поехать со мной в фирму?

— Э-э…

— Отлично! Жди меня через час около Абесс.

— А-а-а…

Андрэ бросил трубку.

Умыться. Кофе. Марго бегала по комнатам, спотыкалась об углы, собаки кидались ей под ноги и бестолково лаяли. Марго одела красные брюки Аурелии, сиреневый свитер и попыталась вспомнить, как Муся делала ей грим. Все нормальные тетки красятся, значит и ей надо это освоить. Она ведь идет на работу! Там нужно быть как все. Зыскин объяснял, что предпочитают тех, кто как все.

Она снова вспомнила сон и тяжко вздохнула, но тут же одернула себя. Нет. Поль прав, надо становиться человеком. Не сможет ведь она всюжизнь быть роботом! Это будет становиться все заметнее — и люди не простят ей того, что она не такая, как они.

Ровно в двеннадцать Марго прибыла на Абесс и заняла наблюдательный пост. Полицейский, болтавшийся поодаль, подозрительно косился, и Марго косилась на него. Она узнала парня — его показывали по ящику, но какого черта он выпялился на нее?

БМВ подъехал в тот момент, когда она меньше всего его ждала.

Андрэ распахнул дверцу, Марго упала на сидение.

— Привет! — сказала она радостно, но Андрэ Бретон ответил ей небрежным кивком.

Они проехали несколько улиц, и Марго опять увидела тот злополучный плющ на глухой стене. И опять он подействовал на нее гипнотическим образом. Она чуть не свернула голову.

— Иногда мне кажется, что я начинаю сходить с ума! — сказала она. — Люди, которых я никогда не видела, кажутся мне знакомыми. А вот сейчас я уверенна, что когда-то давно уже видела этот брандмауэр с плющом.

— Мы уже проезжали здесь.

— Это я помню. Но и до этого. В первый раз мне показалось точно то же.

— Дежавю!

— Может быть. Поль тоже говорил. Мы ездили с Полем в замок над рекой, и я нашла там старую ржавую пуговицу от детской туфельки. В этом бы не было ничего особенного, если бы не странное предзнаменование. Перед тем, как я нашла эту пуговицу, в моем мозгу пронеслась мгновенная картина: пуговица скачет по ступенькам и падает в трещину между ступеньками. Я достала ее. Когда я показала эту пуговицу Аурелии, она выпросила у меня ее в подарок. А потом Аурелия показывала мне альбом с детскими фотографиями, и мне показалось, что я уже видела когда-то ее отца. Но я не могла его видеть. Хотя все это мне знакомо, но я не могу вспомнить почему.

— Мар, — обратился к ней репортер. — Давай, ты не будешь меня грузить! Нам предстоит серьезное мероприятие, от которого зависит твоя судьба и мое благосостояние.

— Ладно. На какие вопросы я должна буду ответить? Что это за фирма? Рекламная? Интернет? Расскажи!

— Нет и, в то же время, да, — ответил Андрэ. — Там, куда я тебя хочу устроить, рисуют какие-то имажи. Это дизайнерский корпус Голема. Там делают плакаты, полиграфию, компьютерную графику. Заказов очень много. Я не знаю, зачем эти имажи, но платят хорошо. Короче, если возьмут, сама разберешься. В общем, я сам толком не знаю, что это за фирма. И никто этого толком не знает. Что-то вроде сетевого портала, только в реале. Они занимаются всем по чуть-чуть, они всюду в доле. В модах, в дизайне, в музыке, в науке, на военке… Да, даже там. Ну всюду, где только есть новации. Это даже и не фирма, а просто какие-то люди, у которых всюду по чуть-чуть акций, но они такие крутые перцы, что с ними считаются. Практически на любом предприятии есть человек или несколько человек, которые в свободное от работы время работают на эту фирму. Некоторые даже не подозревают об этом. В общем, это такая сеть. Никогда не знаешь, в пределах ты «Голема» или уже за…

— «Голема»?!

— Ну да. Кто-то прозвал и прилипло. Прилипло и теперь между собой так называют.

— А официально?

— Официально? — Андрэ замялся. — Даже не знаю, как тебе сказать. Она все время другая.

— Как у Кафки?

— Нет. Не так. Скорее она похожа на живое существо. Просто эти люди то открывают бюро, то закрывают. А то и люди сами меняются — не уследишь.

— Ты сводишь меня с ума! — возмутилась Марго. — Это похлеще моего дежавю!

— И в мыслях не было, — усмехнулся Андрэ.

Они все более удалялись от старых районов. День был пасмурный, и мокрая дорога шелестела под колесами, и светлое станиолевое небо струилось навстречу машине. Около высотки с надписью JVZ они остановились.

— Ну вот. Приехали, — сказал репортер. — Пойдем!

Они поднялись по ступенькам, миновали стеклянные, услужливо разъехавшиеся двери. Потом шли по длинному коридору, потом по второму, потом поднялись по маленькой лесенке, и поехали на одном лифте, потом в другом. С ними ехали какие-то люди, они входили и выходили, когда кабина останавливалась на разных этажах, и Марго не обращала на них особого внимания. На последнем этаже они вышли и опять долго шли длинным коридором. Белые стены, освещеннные тусклым белым светом. Бесшумный пол.

Очущение времени нереально.

— А если пожар, или грабители? — спросила Марго, напрягая голос, потому что эхо напрочь отсутствовало.

— Ничего не горит. Не волнуйся. Тебе не надо об этом волноваться. Об этом уже поволновались другие. Все, что ты должна сделать — выполнять свою работу. И все. Ты обо всех так хочешь позаботиться, потому что сама беспомощная, как ребенок, и думаешь, что вокруг все такие же никчемные и беспомощные? Не так ли?

— Извини, — смутилась она.

В словах Бретона была доля истины. И эта истина стала внезапным неприятным открытием для Марго. Она стала ее обдумывать, рассеянно слушая Бретона.

— Вообще говорят, что Голем проектирует будущее, продолжал репортер экскурчию. — Одни говорят, что им владеет государство, другие, что ВПК; просачивается информация о заокеанской корпорации. Самый фантастический вариант выглядит так: во всех цивилизованных странах у власти, не афишируясь, находятся члены клуба «Розенкрейцеров». И они готовят средства для новой эры, когда тайная власть станет явной. Не будет больше стран и национальностей. Будет один глобальный мир.

— Прикольно, — усмехнулась Марго. — А на каком языке будут говорить?

— Неизвестно. Возможно, это будет естественная смесь романо-германских языков и русского. Но есть концепция, что все люди будут знать несколько языков. Технический язык, социальный язык и семейный язык. Так продлиться какое-то время и языки смешаются окончательно. Но есть и другой вариант. Формирование в человеке несколько жестких ролевых личностей с жесткой привязкой к определенному языку. Много разный интересных штучек… Про ваши картинки тоже есть целые тома, вернее тонны CD-дисков. В общем, тебе будет интересно.

— Да-а… Здорово! — восхищенно сказала Коша. — Будущим интересно заниматься даже просто так. А уж за деньги вообще!

— Сюда! — Андрэ положил ладонь на черный прямоугольник стекла, и слева от его руки одна их пластиковых панелей подалась внутрь и отъехала внутрь стены.

Они вошли в пустой кабинет. Ни окон, ни дверей, только тот же ровный свет, как бы ниоткуда. Хотя понятно, что лампочки в карманах под потолком. Но это понятно умом, а вот глазами… Приступ клаустрофобии. Хорошо хоть фикус стоит в центре стола. Вернее в дырке, расположенной в центре стола.

— Я сейчас, — сказал Андрэ. — Сиди тут. Проспектики полистай.

И повернулся, чтобы уйти.

А Кошу вдруг окатило холодной волной.

— Стой! — схватила она репортера за полу плаща.

— Ну?

— А у меня ведь нет гражданства? И виза шенгенская… Я не могу работать… — шепотом сказала Марго Танк, сдыхая от внезапного страха.

— Забей. Я все это знаю. Жди. И никуда не пытайся свинтить.

…никуда не пытайся свинтить…

Андрэ вышел.

Она сидела довольно долго. Разглядывала фикус, лампочки, проспекты разложенные на столе ворохом. Проспекты были обычные. Какая-то турфирма предлагала поездки на Мальдивы, Ямайку и в Австралию. И журнальчик напоминающий русскую «Афишу» рекламировал все развлечения Парижа. От скуки Марго поискала среди ярких картинок клуб «Эдем», но никакой информации о нем не нашла.