Тайные знаки - Сашнева Александра. Страница 72

— Посмотри на асфальт! — сказала Марго. Ей пришла в голову одна идея, и она хотела проверить ее.

— Асфальт, — сказал Лео. — Почти высох. А что я должен видеть?

— Серебрянные волоски. Паутинка. Видишь?

— Нет, — покачал Лео головой и похлопал Кошу по плечу. — Я-то обычный человек. Это художники вечно видят что-то эдакое. То пуантелизм, то дадаизм, то часы у них стекают с рояля. Мне столько не выпить. Иди вперед, открой квартиру!

— Хорошо, — сказала Марго и ускорила шаг.

Лео вдруг закружился, напевая «ля-ля-ля». Полы черного плаща захлопали черными вороньими крыльями.

Они ввалились в подъезд всей ватагой и под кудахтанье эха, поспешили наверх.

— Не будем ждать Ау! — сказал Лео. — Сейчас что-нибудь съедим. А потом, когда она придет, мы спустимся с ней к мадам Гасьон. Идет?

— О`кей! — согласилась Марго.

Марго пропустила собак и Лео в бэд-рум, а сама, включая повсюду свет, осторожно обследовала гостиную, кухню, заглянула в старое зеркало в коридоре и подошла к своей комнате. Почему-то ей захотелось, чтобы у нее в руке был хотя бы нож. И рука сама потянулась к воротнику куртки, гда была приколота игрушечная шпажка.

Бывают же такие вечера, когда все, кажется оживает. Кажется, что из каждого отверстия за вами подглядывают демоны, что в каждой тени таится кикимора, что вещи способны подкараулить вас и причинить сознательное зло. В такие вечера хочется зажечь все люстры и спрятаться в шкафу с одеждой.

Марго вздохнула и, поспешно вскочив в свою комнату, щелкнула выключателем бра.

Осмотрелась.

Теперь комната была пуста и спокойна, как удовлетворившее голод чудовище, как выгоревший вулкан. Перламутровый свет, струящийся в сумерках из окна, распространялся теперь ровно, без узлов и комков, будто люстра прежде была некой преградой, которую необходимо было разрушить, чтобы дать простор потоку неосязаемых волн.

Бра горело спокойно и тепло.

— Фух! — выдохнула Коша и плюхнулась на кровать, наслаждаясь тишиной и покоем. Руки дрожали так, будто после хорошей драки или пробежки.

Вжах!

Кто-то взглянул на Марго.

Она резко повернула голову и увидело безумное лицо на холсте. Оно смотрело! Оно точно смотрело на Марго!

Марго схватила самую широкую кисть и закатала изображение грубыми пластами охры и церуллеума. Подсохнет — будет про зеленоволосую девушку.

Про то, как они встретились взглядами перед тем как расстаться навеки. Навсегда-навсегда, без шанса повторить встречу. И как океан Тесис был когда-то их общим телом, так и в будущем они могли стать лучами одной звезды. Ггде-то в сетях космоса переплетуться отражения волн, снова соединятся в вихри и узелки, но они уже ничего не будут знать об этом.

Марго усмехнулась.

И никто не узнает о подспудном свойстве этого холста, о его подсознательном содержании.

В комнату вошел Лео.

— Я скажу Аурелии, что видел, как упала люстра, — сказал он, опускаясь на кровать около Марго. — Что она упала сама без всякого твоего участия.

— Спасибо! — сказала Марго.

— И знаешь. — пожевав губами, добавил Лео. — Я, конечно, не могу лезть в твои дела, но ты бы подумала про Поля… Он пропащий, и готов жениться на ком угодно. Так проще всего получить гражданство.

— Спасибо, я подумаю, — сказала Марго.

— Если ты хочешь победить роботов, — сказал Лео, грустно улыбаясь, — то ты должна подумать о том, чтобы как можно лучше обезопасить себя от неприятностей тебе ни для чего не нужных. Проще заниматься войной, когда у тебя все в порядке с документами и жильем. И к тому же к одиноким женщинам все относятся с подозрением. Ты ведь не сможешь всю жизнь жить у нас, а когда еще ты найдешь такую работу, чтобы хватило и на квартиру, и на пищу?

— Спасибо, — напряженно повторила Марго. — Я подумаю.

Она разочаровалась в Лео. Все это время, весь этот разговор он не принимал ее всерьез! Гадко! И обидно!

Марго вскочила.

Но Лео и не подумал отодвинуться или встать на ноги. Тогда она сама встала и отойдя к окну, посмотрела во двор. Сумерки уже стали совсем темны. И яркость отраженной комнаты, освещенной бра, уже начинала спорить с уличным светом.

За чугунной оградой остановилась машина Аурелии. Француженка вышла из нее, вошла во двор и торопливо засеменила по дорожке.

Собаки зашевелились в коридоре.

— Пришла Аурелия, — сказала Марго.

— Да!? — Лео поднял брови и откинулся на кровать Марго на спину. — Очень хорошо!

— Возможно, — сказала Марго и решила, что лучше будет посмотреть телевизор, чем быть в одной комнате с Лео лежащим на кровати. В комнате, в которой днем сама собой разбилась люстра.

Марго перебралась в гостиную и устроилась перед ящиком.

Она включила музыкальный канал, но почти ничего не видела и не слышала, уже жалея о том, что посвятила в свои сомнения и планы журналиста Лео Лайона, в быту Лео Пулетт.

Марго поняла, почему все так случилось.

Почему она должна была покинуть Питер и оказаться одна в чужом городе, в чужой стране, среди чужих людей и незнакомых роботов. Она должна научиться быть совсем одной и принимать решения, ни с кем вообще не советуясь.

Маятник начал отбивать одиннадцатый час.

Как стать певицей

Катька с Эдиком сидели, свесив ноги к воде, на набережной Сены, а за их спиной возвышался таинственный силуэт Нотр-Дама. — … не поверишь, но я начала зарабатывать раньше, чем учиться, — вспоминала Катька свое бедное детство. — Я ходила на рынок, становилась на углу и пела. Мне давали ягоды или конфеты. А один раз богатый дядька дал мне целых десять рублей! Веришь?

— Верю, — кивнул Эдик.

— А ты? Расскажи мне про себя, — Катька кокетливо сощурилась и болтнула ногами.

— Я же сказал. Психолог.

— С самого детства?

— Нет, — покачал головой Эдик. — Нет, конечно! А как ты попала в Москву? Расскажи! Я никогда не был знаком с настоящей певицей.

— Началось с того, что я директора училища послала! Да так далеко, что от отдачи вылетела сама.

— За что ты его?

— Да… Дура была. Он сдавал студентов в аренду (на концерты всякие), а бабки себе забирал. Все знали и помалкивали — все равно учиться. А там смотришь, то да се и сам где-нибудь концы закинешь. Но это я сейчас так понимаю, а тогда я решила, что как раз надо его на чистую воду вывести. Ну вот! А потом я родила Максю и сталу умнее. Но из танцзала меня все равно выперли.

— Ты застала администратора за продажей левых билетов?

— Да нет. К тому времени я уже и сама что-нибудь продала бы. Проще. Руководитель группы начал мне глазки строить. И так! Настойчиво! А я нет. Я залетела от другого. И залетела-то как-то случайно. Хотела аборт сделать, но мать отговорила. Сказала, что не важно от кого ребенок, лишь бы был. Главное, говорит, делать его с удовольствием.

— Продвинутая у тебя матушка.

— Она меня сама одна вырастила! — пожала плечами Каптька. — Ну и… в общем, не видела она ничего в этом особенного. Она так считала, что из-за ребенка жизнь портить не стоит и жить с кем ни попадя тоже. И правильно. Но это что! Слушай меня! Этот хрен. Руководитель ансамбля! Так до меня достебался! О-о-о!!! — Катька закатила глаза. — Так! Я даже и не думала, что так бывает. Знаешь, как-то и в кино показывают, и бабы говорят, но все равно не верится, да? А когда сама столкнешься, тогда конечно… Он мне и в роддом цветы приносил. Руководитель. Я их, конечно, выбрасывала. Кажется, классно, да? Заботливый, да? А меня тошнило от его заботливости. Представляешь? Прихожу потом на работу, отпела программу, а он и говорит мне — или туда, или сюда. Думал, что с Максей я сговорчивее буду! Сука!

Катька снова закипела давней злостью и плюнула вниз. В кипящую воду сены.

— В такие моменты, я сожалею о том, что не родился женщиной, — усмехнулся Эдик.

— О чем тут сожалеть-то?! — удивилась Катька.

— Думаешь, приятно козлом себя чувствовать за весь мужской род? — рассмеялся басист.